Однажды в Москве. Часть II - Ильгар Ахадов

тебе предстоит выходить замуж за Абдула? – ответил я, сдерживая улыбку.

– Что понимает в таком возрасте неразумное дитя, – недовольно пробурчал Магомедказиев. – Покойную маму Зейнаб ее родители забрали прямо из школы и повелели быть моей женой. Она дала согласие мулле, даже толком не глянув на меня. Думаю, она не разочаровалась… – он важно прочистил горло. – Да-да, слава Аллаху, ни я, ни она, душа которой, я надеюсь, сейчас в раю, ни разу ни пожалели о нашем браке.

Теперь ответь мне, брат мой, как случилось это несчастье? Я до сих пор не могу прийти в себя от этой скорбной вести. Я многим ему обязан…

– И не только ты, – я вздохнул, – потому и я здесь. Мы должны отомстить…

Магомедказиев внимательно оглядел меня. После вытащил из-под подушки четки и, не торопясь, начал перекатывать шарики между пальцами.

– Трудно принять решение, когда не знаешь все обстоятельства, брат мой. Месть порой не самый лучший способ, чтобы утолить жажду горечи. Это чувство должен вселить в души правоверных сам Аллах, чтобы никто, упаси, не смог узурпировать его право.

– Мансур рассказывал тебе о Корейце? И вообще, о своих делах? – я испытующе посмотрел в его глаза.

– Наш покойный друг был скрытным человеком, но кое-что иногда высказывал, – уклончиво ответил тот, не переставая стучать четками.

– На нас напали. Кореец тяжело ранен. Неизвестно, выживет или нет. Убит не только Мансур, но и много наших.

– Так вот оно что!.. – задумчиво ответил Магомедказиев, степенно поглаживая свободной рукой жесткую бороду, лежащую волнами на груди. – Выходит, вам объявили войну?

– Нам… нам объявили войну, братец, – ответил я в тон ему. – И не надо играть со мной в волшебную лампу Аладдина. Я в курсе кое-каких дел, которые ты вел с Мансуром. Или думаешь, я не осведомлен с чьей помощью вы так развернулись и “наплодились” аж в центре Москвы?

Он не сразу ответил. Не торопясь, заново налил в опустевшие стаканы чай, добавил в них ломтики лимона. По всему было видно, он находится в растерянности.

– Я тебя не очень хорошо понимаю, Рафаэль, учитывая еще то, что наш покойный друг сам повелел мне, чтобы все происходящее я держал в строгой тайне.

После немного с натяжкой добавил:

– И что странно, прежде всего от тебя, брат мой…

Этого я не ожидал. Чтобы скрыть досаду, я также взялся за стакан с чаем, немного глотнул.

– Я понимаю… То же самое покойный велел и мне в отношении к тебе. Но это не значит, что он не доверял нам. Просто специфика его работы была такая, что одна рука не должна была знать, что творит другая ради общего нашего дела… Теперь же правила изменились. Все это уже не имеет значения. Ты мне не веришь?

– Я тебя внимательно слушаю, брат мой, – вновь уклончиво ответил Магомедказиев. – Вера же моя предназначена только Всемогущему и Всевидящему!.. – поднял он свои руки вверх в характерном жесте.

“Однако, ты не прост, как кажешься, братец.”

– …Ты мне обещал рассказать, что случилось и как погиб наш товарищ…

И я рассказал. В пределах допустимого, конечно, упрощая многие детали и причины, которые я старался не связывать со следствием.

У меня не получилось. Магомедказиев сразу засек эти пробелы.

– Ты мне рассказываешь историю без начала и конца, брат мой. Требуя у меня откровенности, ты сам утаиваешь от меня многое. Как мне поступить теперь и как мне пойти за тобой, когда я не знаю, куда ты меня ведешь и почему?..

Я покраснел. Пытаясь играть на наивности, как я полагал, своего оппонента, я не учел его природную проницательность. В то, что умом не проникал, он чувствовал подсознанием. Черт!..

– Что тебе рассказывать, брат мой, если я и сам несведущ во многом. В этой стране у власти, кроме всего прочего, противоборствуют две непримиримые силы, и от этого исхода зависит в том числе и наше с тобой будущее. Я не сужу кто из них прав, кто нет – это очень сложно. Возможно, у каждого своя правда, а истина известна лишь Аллаху, – повторил я его предыдущий жест в направления потолка. – Волею судьбы мы оказались на одной из этих сторон. Нас приняли, устроили, обули и одели. Мы приобрели тут вторую родину, которая была к нам более благосклонна, чем настоящая.

Теперь же на нас напали. Кроме Мансура убили еще многих наших, и этот список пополняется.

Я понимаю твое стремление сохранить жизнь братьям по вере, оградить их от неприятностей и потерь. Но не все так просто. Потому, что в случае проигрыша партии Корейца рано или поздно придут и за теми, кто имел хоть какое отношение к ним.

Сегодня я не могу вернуться в свой дом, быть рядом с женой, которая при смерти. Мне заочно вынесли приговор, как и многим моим товарищам. Возможно, однажды беда постучится и в твои ворота.

Если у тебя с Корейцем не было никаких тем, то я сейчас же уйду, пожелав твоему дому и дальнейшего процветания. Но если ты в чем-то замешан…

Я исподтишка наблюдал, как начал бледнеть и покрываться, вероятно, очень холодным потом мой верующий “брат”. Неплохо разбираясь в ментальности народов региона, к которому и сам принадлежал, я хорошо понимал, что самый большой страх в сердце кавказца может породить именно угроза его дому, очагу, семье. И я бил именно по этому больному месту.

– …Кроме того, если даже все закончится благополучно, наши благодетели могут задаться вопросом: а зачем вообще мы им помогали? Какова цена людей, которые не постояли за своих, когда это было необходимо?

– Но у меня нет бойцов! – воскликнул и беспокойно заерзал на месте Магомедказиев, вытирая ладонью вспотевшее лицо. – Да, каждый из нас, если понадобится, может превратиться во львов Аллаха и не будет силы, способной сокрушать нас! Но пока мы недостаточно обучены и вооружены…

“Не обучены и не вооружены…”

Шторм мыслей вихрем пролетел в моем сознании и начал формировать определенные логические выводы.

– Я в курсе. Но время не терпит.

– Так все только создается! Наша молодежь горит желанием навести порядок на Кавказе. Их только начали обучать. Мансур сам велел пока организовываться и заняться укреплением веры в сердцах. Чтобы осознали, за что будут воевать.

“Вот оно что! Теперь ясно, для чего готовят этих “львов Аллаха…”

– Думаешь, у вас получится?

– Конечно! Смотри, что творится на Кавказе? Брат идет на брата, народ на народ! Азербайджанцы воюют с армянами, грузины с абхазами, чеченцы с федералами. Ингуши в ссоре с осетинами, русские со всеми… Весь Кавказ превратился