Афродита из Корал-Бэй - Никки Логан

Мила вскочила. Слова прорывались сквозь запах ушной серы, и она изо всех сил постаралась их не произнести. Хотя наверняка команда слышала весь предыдущий разговор.

— Дамо? Пожалуйста, отвезите меня на берег.

Рич тоже поднялся.

— Мила, мы не договорили…

— Нет, договорили.

— Мила, вы не понимаете. Если не я, то это будет кто-нибудь еще…

— Я поняла лучше, чем вы думаете, — прошипела она сквозь зубы. — Вы использовали меня, и вы мне лгали. О том, почему вы здесь. О том, кто вы. Я сопровождала вас повсюду, словно королевскую особу, открыла вам все секреты этого места, и я думала, что вы увидели залив так, как вижу его я. Возможно, вы действительно увидели его таким, но вы готовы — с радостью — отбросить все это и заняться котлованами, трубопроводами и вертолетными площадками. — Она обхватила себя руками. — Моя ошибка в том, что я не остереглась вас. Снова так глупо я себя не поведу. — Мила сделала к нему шаг. — Но если у вас хоть на одну минуту появилась мысль, что я позволю кому-нибудь навредить этому месту и людям, которых я люблю, тогда вы, — она ткнула пальцем ему в грудь, — совсем меня не знаете. Я подниму такую бурю в прессе, что это обернется кошмаром для «Весткорпорейшн». Я дам каждому туристу, который приедет сюда, подписать мою петицию, и каждого ученого, кого знаю, попрошу дать официальное заключение о том ущербе, который нанесет рифу коммерциализация. Что ж, бросайте залив в пасть волку. Получайте свои деньги и тратьте их на то, чтобы получить еще больше. Но я хочу, чтобы вы подумали кое о чем, сидя на горе купюр, осыпая себя ими, чтобы они падали на вас дождем… — Она вскинула подбородок. — Что ж, купите десять тысяч квадратных километров красивой земли. Или часть океана. Или рифа. И зачем вам роскошный катамаран? Богатство бессмысленно, если за это нельзя купить свободу, или любовь, или…

Она запнулась, потому что не собиралась произносить слово «любовь». И никакая любовь ей не нужна. Но едва ощутимый вкус ананаса сказал, что любовь ей нужна.

Любовь к Ричарду Гранди.

— …убежища! — договорила она. — Богатство не согреет вас ночью, не заполнит пустоту внутри, которую вы так старательно прячете.

— У меня нет никакой пустоты…

— Есть, конечно. Вы суете туда ваши деньги, как в дупло в зубе. Люди, подобные вам, считают важным богатство, а не то, что на самом деле важно.

— Люди, подобные мне? — процедил он.

— Люди, которых ничто ни с кем не связывает. Пустые люди. Одинокие люди.

У Рича перекосилось лицо, и он побледнел.

— И это говорите вы, Мила? Вы? Олицетворение одиночества? И вы хотите дать мне совет, как не быть одиноким?

Его жестокие слова попали в цель. Больно, но нельзя отрицать правды.

— Вам не приходило в голову, что я богаче вас? Потому что у меня есть все это. — Она обвела руками океан и риф под лунным светом. — Там мое место. У меня есть уверенность и удовлетворение. Все это больше, чем ваше богатство.

Внизу лестницы появился Дамо — вид у него был смущенный. Мила тоже смутилась. Господи, и это происходит в том месте, которое она уже начала представлять вторым домом.

Она резко развернулась и последовала за Дамо к лодке.

— Если не «Весткорпорейшн», то неизвестно, кто появится и что эти люди предпримут! — крикнул ей вслед Рич. — Лучше я, чем другие.

Она крикнула в ответ через плечо:

— Почему бы вам не построить подводный отель?! Вот было бы устрашающее зрелище. Или лучше вообще ничего не стройте. Пусть Уорду развалится само по себе.

— Вот именно — развалится.

— Тогда откажитесь от аренды.

— Я не хочу отказываться от Уорду. Я пытаюсь спасти ферму. Если я откажусь от аренды, то ее заберет кто-нибудь другой. Если я не стану заниматься застройкой, то акцизный сбор с побережья перейдет к правительству, и придут неизвестно какие люди — они построят все, что захотят. Придут те, кому абсолютно наплевать на риф.

— Я-то считала, что это вам наплевать, — презрительно фыркнула она.

— Мила, не уходите. Не таким образом.

Иногда последнее слово — это молчание. И она промолчит. Запах ушной серы душил ее так, что сказать что-то членораздельное не удастся, а доставить Ричарду Гранди удовольствие услышать, как у нее из глотки вырывается карканье… Ну уж нет. Она, не задумываясь, взяла протянутую Дамо руку и ступила в лодку спиной к человеку, которого так охотно впустила в свою жизнь.

Рич стоял неподвижно и молча. Неужели она ожидала от него в последнюю минуту театральных извинений? Сожаления? Неужели она настолько наивна? Он, Ричард Гранди, принимает решения, исходя из необходимости и интересов своих акционеров. Она не может ожидать, что он поставит чьи-либо нужды выше собственных. И уж точно не выше ее желаний. Она была его гидом и не более того. Им двигало любопытство и желание немного развлечься. Он был знаком с ней всего-то несколько дней, а у него грандиозные планы. Полная глупость вообразить, что она могла бы повлиять на какие-либо изменения в его твердой позиции. Да для него то, чем она здесь занимается, — это дорогостоящий каприз, прихоть. И ее нелепый дом-сарай, ее смешная работа…

У Дамо хватило ума хранить молчание, когда он вез ее обратно на пристань и высадил у пирса. Мила еле заметно улыбнулась ему на прощание, спустилась на берег и повернула в сторону города. Прилив позволял идти между скал. Ей было важно ощутить ногами воду, чтобы доказать себе, что Рич не окончательно притупил ее чувства.

Что он не сломил ее.

Но когда вода заплескалась вокруг босых ног, Мила не услышала симфонии звуков. Обернувшись, она посмотрела на риф, представляя жизнь под водой. И снова ни звука, никаких ощущений, вообще ничего.

Все молчит, все умерло, как и ее сердце.

Невозможно жить в мире без своей сверхспособности, которая помогала ей понимать все вокруг. Риф помогал ей дышать. И хотя она ни за что не хотела этого признать, но представить мир без Рича очень трудно.

Голос инспектора в телефоне прозвучал мрачно:

— У меня новость, но тебе это может не понравиться.

Мила насторожилась. За прошедшие девять недель произошло много чего, что ей не нравилось, в том числе и невозможность выкинуть из головы предателя Ричарда Гранди.

Время не излечило рану, как говорилось в поговорке.

— Говори же, Лайл.

— Во-первых… аренда Уорду восстановлена.

У нее сжало живот. Лайл сказал «восстановлена», а не отдана кому-то заново.

— Аренду возобновили Досоны?

Желудок у нее подскочил прямо к горлу, и во рту появился бесподобный вкус горячего шоколада — вкус надежды.

— Похоже на то, что они остаются. Я вот тут смотрю на копию соглашения, которой вообще-то у меня не должно быть, — сказал Лайл. — Но… надо иметь друзей в высоких сферах… Это не весь документ, лишь основные положения.