Романтическая неделя с шафером - Элли Блейк

– Лола, – сказала Харпер, – я буду всегда тебя поддерживать. Независимо от того, какой выбор ты сделаешь. Я просто хочу, чтобы ты знала все.

– Послушай себя, Харп. Я не могу поверить, что ты решила манипулировать мной, как делаешь это на своей работе.

– Это не так.

– Скажи, что ты не пытаешься меня отговорить от свадьбы. Грэй – любовь всей моей жизни. Я люблю его. Послушай, дорогой, – обратилась она к жениху, – через несколько минут полночь, и если ты меня увидишь в день перед свадьбой, то я превращусь в тыкву.

Грэй взял Лолу за руку, и они ушли. Адель тоже незаметно удалилась. Остался только Кормак.

– Харпер, – сказал он глубоким, полным разочарования голосом, – какого черта ты все это сделала?

– Я должна была сказать ей правду.

– Какую?

– Что твои драгоценные Чедвики – причина, по которой мой отец лишился всех денег.

Кормак провел рукой по волосам.

– Кто это сказал?

– Мой отец.

– А доказательства?

Харпер посмотрела на свои ноги. Она все еще стояла в одной туфле. Отбросив ее в сторону, она призналась:

– Ночью я увидела, что он сидит на полу в своей спальне и плачет. Я никогда не слышала, чтобы кто-то так плакал. Как будто каждая слезинка – это часть его души. Он выглядел испуганным. Сказал, что облажался и выхода у него нет. И во всем виноват Вестон.

Кормак встал рядом с ней, облокотился на перила балкона, глядя вдаль на залитые лунным светом поля.

– И из всего этого ты сделала вывод, что во всем виноват Чедвик?

Харпер постаралась вспомнить что-то еще, но не смогла.

– Да, именно.

– Харпер, пожалуйста, скажи мне, что у тебя есть какие-то доказательства. Записи, сделанные почерком Вестона, или что-то еще. Потому что, если ты не…

– Он сказал мне об этом. Шестнадцатилетней девчонке. Пока плакал у меня на плече.

Харпер глубоко вздохнула.

– Он так старался… Быть хорошим папой… Чтобы быть успешным… Но это вложение… это сломало его. Когда я держала его за руку в спальне, то у него в руке было лезвие. Мне пришлось отобрать его. Не говори этого Лоле. Она не должна знать.

Она искоса взглянула на Кормака. Тот застонал и прижал ее к себе. Она уткнулась ему в грудь, не понимая, что дрожит. Но не от холода.

– Он был таким милым и так старался! Я так хотела, чтобы ему было легко с нами. Легко нас любить. Но этого было недостаточно… Меня было недостаточно.

Он успокаивающе гладил ее по спине. И Харпер чувствовала, как напряжение спадает.

– Ты мне веришь?

Он прижал ее крепче.

– Харпер, ты делаешь всего лишь предположения. Ты была подростком, ты искала кого-то, кого можно было обвинить, кроме отца. Но ты должна найти способ отменить все.

– Отменить? Что?

Он тяжело вздохнул и немного отстранился.

– Гранату, которую ты только что бросила будущим молодоженам. В ночь перед их свадьбой. Ты должна исправить все сейчас.

Она моргнула.

– Это решать Лоле.

– Решать что?

– Решать, кому она предана.

Он отпустил ее так быстро, что она покачнулась. И чтобы не упасть, ухватилась руками за спинку кованого стула. Холодный металл обжег ее ладонь.

– Вестон Чедвик – хороший человек. Великий. И лучший отец. Лучше, чем твой и мой, вместе взятые. Твое обвинение очень серьезное. И не только мы это слышали. Наши друзья и бармен тоже услышали. Мы можем лишь надеяться, что они пропустят это мимо ушей. Если не…

– Что? Ты подашь на меня в суд?

Желваки заиграли на его скулах.

– Я их адвокат.

– Ух ты! Как все повернулось. – Харпер прижала кулаки к вискам. – Ты невероятен.

– Ты так увлечена своими обидами, что не замечаешь никого вокруг. Ты хоть понимаешь, какой ущерб ты можешь нанести? – Он взглянул на нее. – Ты и правда не понимаешь? Я думал, мой отец зациклен на себе. Но ты взяла первый приз.

– Ого. Ты только что сравнил меня со своим отцом?

Выражение лица Кормака было жестким.

– Ты хочешь победить любым способом. Но сейчас ты зашла слишком далеко. Я не знаю, о чем думал, впутываясь во все это.

Харпер набросилась на него:

– Во что?

– В это, – сказал Кормак, делая шаг вперед.

Харпер вздохнула, готовясь к его прикосновению. Но ничего не произошло. И Харпер почувствовала, как ярость наполняет ее.

– Мы ничего не делали, Кормак. Просто покувыркались на твоем диване. Вот что это.

– Ты издеваешься надо мной? – Его лицо было скрыто в тени. – Так вот как ты видишь наши отношения?

– Конечно. Как ты думаешь, что случится послезавтра? За то время, что ты натираешь доску для серфинга, я уничтожаю или возрождаю компании. Моя жизнь структурированная. Посмотри теперь на свой дом. Неужели ты не понимаешь, какое давление он оказывает на женщину, которая входит через эту дверь. Но я не из тех женщин, которые рады бы поселиться там и вести размеренную жизнь. Вырастить парочку прекрасных, хорошо воспитанных детишек и представлять, что я счастлива. Пока ты…

Она вздохнула.

– Ты можешь всех одурачить, но я вижу тебя насквозь. Ты так обеспокоен сейчас, что едва можешь стоять. И я вижу, как ты смотришь на меня. Ты чего-то жаждешь, но и сам не знаешь чего. А я знаю, чем все это заканчивается. Я бы никогда не влюбилась в такого человека.

Кормак стоял неподвижно. И было непонятно, слышал ли он ее вообще. Затем он проговорил:

– Ты закончила?

Харпер кивнула.

– Я рад, что понял теперь, что ты чувствуешь. До того, как… – Он отвернулся.

– До чего? – не смогла удержаться Харпер.

Кормак покачал головой:

– Надеюсь, я увижу тебя завтра на свадьбе. И надеюсь, что свадьба вообще будет.

Он пошел к двери балкона.

Что только что произошло? Как это все случилось?

Он вышел не оглядываясь.

– Я сделала то, что считала лучшим! – крикнула Харпер, не зная, слышит ли он ее.

Ветер подхватил ее слова. Во рту она ощутила горечь. Привкус желчи.

Она сделала то, что считала правильным.

И снова этого было недостаточно.

Было уже за полночь, когда Кормак бросил ключи на стол в прихожей, прошел на кухню и достал пиво из холодильника.

Как, черт возьми, Харпер это сделала? Ударила его в самое сердце. Он открыл бутылку и отставил ее в сторону.