Контракт с Аншиассом - Василина Лебедева

«Ещё бы отжаться приказал» – мысленно огрызнулась Лиза явно не в восторге от тона и поведения предводящего, который в её палатке смотрелся великаном в доме лилипутов.

Как и в прошлый раз Махарадж нанёс мазь быстро, даже немного грубовато касаясь кожи, а про внутреннюю поверхность бёдер вообще забыл. Лиза и сама легла так, что ему пришлось бы опять просить немного раздвинуть ноги. Но он молча нанёс мазь, резко встал и покинул шатёр, даже не накинув ткань халата обратно.

Откинув ткань и прикрыв ягодицы, Лиза, полежав пару минут, чтобы мазь успела хоть немного впитаться, вынужденно поднялась. Уж очень отчётливо было слышно, как собирается лагерь.

Последующий ночной переход пролетел в полном молчании. Махарадж не проронил ни слова и сидел в седле так, словно палку проглотил, а Лиза, если и хотела бы у него поинтересоваться чем-либо, не стала. Стоило взглянуть на мужчину, и весь интерес пропадал, поэтому она во время привала лаконично ответила на такие же лаконичные вопросы, и они опять выдвинулись в путь.

Только спешившись у очередных полостей планеты, в которых им предстояло провести следующий день, Лиза, улучив момент, подошла к тому же воину, с которым беседовала накануне и поинтересовалась: через сколько ночей они доберутся до Ведающей. И к её огромному удивлению воин, хмуро посмотрев на женщину и посоветовав все вопросы задавать предводящему, круто развернувшись, отошёл в сторону.

Немного постояв, переосмысливая и ответ, и поведение воина, Лиза, прикусив губу, спустилась по тоннелю в подготовленную Сицицом комнату.

Уже перед сном она пыталась понять, где же она поступила не так, что могло такого произойти, что отношение и воинов и предводящего к ней резко изменилось?

Елизавета даже не догадывалась, что Махарадж действительно запретил воинам с ней общаться. Мужчине до ужаса не понравился её разговор с его воином и то, как она при этом улыбалась.

А Елизавета, перебрав в памяти последние события и так не найдя ответа, погрузилась в сон.

Следующие две ночи были похожи на прошедшую как близнецы. Напряжённое молчание во время поездки, воины, которые отворачивались в сторону, стоило ей только бросить на них взгляд и отвратительное ощущение, что она в чём-то виновата. В конце концов, она, так и не разобравшись, что же произошло, решительно отогнала от себя начавшее терзать её чувство обидной несправедливости.

Каждый раз, повторяя про себя: «Я еду к Зацисше за лекарством для сына! И катитесь вы к чертям со своими тараканами!» – Лиза пыталась отогнать мысли непонятной обиды, которое вызывали в ней холодные взгляды воинов, причём они же, не так давно смотрели с дружелюбием.

Резко изменилось поведение Махараджа, с которым они нормально беседовали и он даже проявил вполне человеческую заботу о ней, пока у кого-то что-то не переклинило.

Всё-таки тяжело находиться среди тех, кто вроде и с тобой, и в тоже время совершенно отдельно. Пять ночей в пути и столько всего интересного вокруг, что Елизавете хотелось бы многое узнать, но спросить было не у кого. Если раньше она хоть немного отвлекалась на окружающее, то в последние дни тревожность её мыслей зашкаливала.

На каждом привале, она доставала телефон, включала буквально на пять минут и пересматривала фотографии сына. После этого ритуала ей казалось, что даже дышать становилось легче.

Окружающий ландшафт постепенно изменился. Стали чаще появляться горные возвышенности. Рашцизы смешно переваливались на появившихся холмах, которые были покрыты редкими кустиками совершенно высохшей травы. На пустынной, безжизненной земле к удивлению Лизы редко, но всё же начала появляться растительность, мимо которой рашцизы проносились на приличной скорости и рассмотреть, что же это за кустики, по размеру не выше метра, не представлялось возможным.

На шестую ночь отряд остановился задолго до появления звезды и по тому, как рашцизы начали опять углублять землю, вырывая пласты земли, Лиза сделала вывод, что спать придётся опять в шатре, а это значит опять духота.

Постояв пару минут и понаблюдав за работой животных, бросив взгляд на отдалившихся воинов, которые сейчас устроили нечто напоминающее разминку, женщина отвернулась. Заметив невысокий кустик, направилась к нему. Природное любопытство никуда не денешь, тем более женское, а побыть на другой планете и не рассмотреть это чудо природы, для Лизы казалось преступлением.

Чудо оказалось вовсе не чудом, а колючкой и очень напоминала виденную много раз на иллюстрациях верблюжью, что растёт и на Земле в пустынях. Посмотрев ещё раз на растительность этого мира, покрутив головой и обнаружив земляную кочку, подошла, устроилась на ней, сразу же достав телефон. Глядя на родное лицо сынишки, перелистывая фотографии, Лиза, улыбаясь и полностью отключившись, не услышала раздавшихся рядом шагов.

– Что это у вас?

От голоса предводящего, раздавшегося совсем рядом, женщина испуганно вздрогнула, тут же нажав на кнопку отключения экрана. Настороженно посмотрев на мужчину, она всё же ответила:

– Телефон. На моей планете его используют для связи на расстоянии.

– Зачем он вам, если не может здесь действовать? – Равнодушно спросил он холодным тоном, у неё даже создалось впечатление, что он вынужденно подошёл и сам разговор ему в тягость. Нахмурившись, отвернулась от него.

– Да, естественно он здесь не действует, я просто смотрела фотографии.

– Что такое фотографии? – Тут же раздался новый вопрос, и как бы ей не хотелось сказать грубость, она помнила, что главное условие её сопровождения – отвечать на вопросы:

– Фотография – это снимок, кадр который ухватил только что свершившееся мгновение или, проще говоря, изображение либо человека, либо природы. Всё зависит от того, кого или что захотел оставить в памяти человек.

– И на кого же вы смотрели? – Не отставал он.

– На самого лучшего в мире мужчину, – улыбнулась женщина, не замечая, как по лицу Махараджа проскользнула тень раздражения.

– Лучшего мужчину?

– Да. Самого красивого, обаятельного, дорогого и любимого!

– Покажите! – Прозвучало над ней в приказном тоне, но Лиза, впрочем, и не думала отказываться, а лишь включив экран телефона, где как раз была открыта одна из фотографий сынишки, протянула аппарат предводящему.

Тот бросил взгляд на изображение, нахмурился и только через несколько мгновений произнёс:

– Это ребёнок. Вы говорили…

– Это мой сын, – прервала его женщина. – И для меня он самый лучший, самый любимый, самый, самый!

– Но вы сказали мужчина? – Непонимающе взглянул на Лизу Махарадж.

– Да, просто ещё маленький, но будущий мужчина, мой будущий защитник! – Лицо Елизаветы озарила такая тёплая улыбка, при этом сверкнув в глазах звёздами, что Махарадж невольно залюбовался женщиной. А когда понял, что стоит и разглядывает её неприлично долго, резковатым движением вернул непонятное устройство обратно.