#Ссы, но делай. Счастье, блин, заждалось! - Ника Набокова

Кстати, малыш обязательно сделает все, чтобы его мамочки знали друг о друге. Не потому, что он – глупыш, не умеющий скрываться. Раскрытие, как будто случайное – это важная часть игры. И похвастается, и продемонстрирует свою фейковую автономию, и перекинет ответственность за решение, как, собственно, жить дальше. Мол, мама, мама, смотри, я покакал, смотри, пирамидкой! Ты ведь уберешь за мной?

И мамочка, конечно, ворчит, а быть может, даже повышает голос и плачет, но послушно несется «вытирать попу». Разруливает вопросы с любовницей или женой, всеми силами помогает искать себя и побеждать жесткий мир, вдохновляет без перерыва на сон и еду, усиленно воспитывает. Рассказывает подружкам о том, как замучилась с этим неблагодарным «сынулей», но, что поделаешь, не сдавать же в детский дом.

Так и живут. Дяденька в памперсе и вокруг него нянечки, вечно виноватые, недостаточно хорошие, не справляющиеся со сложной натурой, но столь неуверенные в себе, что роль женщины на себя примерять боятся и продолжают тянуть лямку.

Хоть Павлуша всячески подчеркивает, что он – мужик, кремень, скала, на поверку оказывается: перед нами товарищ с хрустальным внутренним миром.

Обидеть Пашу легко: просто заикнись о каких‐то своих чувствах, потребностях, мнении, заговори про то, что тебе в некоторых моментах ваших отношений не очень комфортно, откажи в чем‐либо, попроси об изменениях. Малейший намек на то, что ты живой человек с желаниями или границами – всё, стрела вероломства и неадекватных требований вонзилась в его сердечко. Не ценишь, негодяйка, того, кто рядом с тобой, совсем распоясалась.

Плохая девочка должна быть наказана. Почувствует себя виноватой и станет как шелковая: беспрекословно слушаться, а не ныть про какие‐то там «мне надо». Павлик знает толк в возмездии, ведь когда‐то у него были прекрасные учителя – собственные родители. Он помнит, как это невыносимо, если близкий человек перестает с тобой общаться. Урок, усвоенный с молоком матери: хочешь управлять людьми – заставь их испытывать чувство вины. Можно пытать их безмолвием, можно перевернуть все сказанное с помощью волшебной фразы «а ты сама‐то», можно просто загадочно бросить «это просто невыносимо» и удалиться в туман.

Барышни рядом с Пашей натурально сходят с ума оттого, что попадают в какую‐то двойную реальность. С одной стороны, вроде ничего плохого не сказала, не оскорбила, голос не повышала, луну с неба не требовала, ну раз человек так сильно обиделся, то, наверное, моя вина, нужно загладить. И вот она уже пляшет с бубном, моля о прощении и запихивая свои пожелания сами знаете куда. Чего, собственно, наш диванный император и добивался.

Для того чтобы выживать (подчеркну, именно выживать, а не вести радостную жизнь) в отношениях с Павлушей, нужно усвоить одну простую истину: обида человека – это его проблема. Его неоправданные ожидания, его сложные чувства или, как в этом случае, – банальная попытка установить власть. Не хочешь, чтобы тобой манипулировали, – не играй в эту игру, один раз предложи обсудить и наладить общение, и на этом всё. Глядишь, и выступлений станет меньше.

В общем‐то, Саша – классный мужик. Открытый, веселый, внимательный, галантный. Ненавязчивый, ухаживает мягко, комфортно.

В отношениях с ним хорошо. И инициативу проявляет, и заботой окружает, и активно интересуется персоной барышни. Правда, все так ровно до того момента, как она решит прояснить: а кем мы, милый, друг другу приходимся? Как зовутся все эти прогулки под луной, поездки на дачу и мои ночевки в твоей квартире трижды в неделю? С этого рокового вопроса все меняется.

Наш позитивный герой превращается в сварливого деда, недовольного любым движением в свою сторону: завтрак паршивый, и вообще, с чего ты взяла, что я люблю завтраки, не знаю я, какие у нас планы на выходные, зачем об этом думать, и вообще, почему «у нас?», и т. д. Вкупе со всеми этими выкрутасами Сашок регулярно закатывается за сундук, выпадая из контакта. Потом вроде попускает ненадолго, но стоит только поднять тему статусов, как снова, глядишь, только пятки сверкают.

Барышни Сашенькины разве что не вешаются. Никак не вяжется воедино у них стремление общаться с «избеганием ответственности». А как же еще это странное поведение назовешь?

Как это ни парадоксально, но с ответственностью у Саши как раз все нормально. Это доказывает и опыт заботы о маме, истрепавшей все нервы, и история с первой (и единственной «официальной») любовью, продемонстрировавшей ему, что там, в этих «настоящих» отношениях, бывает, и, собственно, то, как он себя проявляет в разных ситуациях, требующих его участия, – слово держит, не кидает. Только вот наш герой усвоил, что ничего хорошего лично ему эта ответственность пока не принесла. Лишь боль, разочарование, предательство. Посему лучше бы от нее держаться подальше.

Стоит только барышне изящной ножкой заступить в запретную зону, как психологические защиты Саши истошно звенят. И ему хочется бежать. Но не от нее, а от ощущения опасности.

Может ли эта картина измениться? Может, если Сашенька осознает (САМ) свои проблемы и попробует успокаивать себя другими методами.

Ну а той, кто решит быть рядом, придется учиться в этой зоне отношений становиться осторожной, мягкой и как‐то обходиться без статусов, по крайней мере некоторое время.

Поначалу любовная лодка Игоря и Маши мирно покачивалась на волнах восторга, искреннего интереса, близости и желания находиться рядом. Горящие глаза, пойдем туда – пойдем сюда, забота, внимание. В общем, не было у девчонки никаких сомнений – вот он, тот самый, ее судьба.

Жили бы – не тужили, но откуда ни возьмись – шторм, и вот суденышко уже летает, аки щепка: Игоря словно подменили. Тишина по нескольку дней, общается нехотя, раздражение, придирки. А в ответ на вопросы – «нормально всё, не переживай». Две недели Машка просидела на успокоительных, сходила с ума, даже по гадалкам побежала. Вдруг сглаз? Мало что ли завистливых сук на этом свете, увидели их счастье, и всё!

Пока Маша раздумывала, стоит ли тратить сотку на гарантированный ритуал возврата любви и защиту от остуды, Игорь вдруг пришел в себя. Как ни в чем не бывало нарисовался, фиг сотрешь. Маруся обрадовалась, ох, может, померещилось. Но недолго музыка играла, вскоре история повторилась, а затем еще и еще раз.

Маша, конечно, не совсем идиотка, начала анализировать, что предшествует этим приступам мизантропии. И нашла‐таки связующее звено: всякий раз в их беседе возникала тема общего будущего.

Что ж получается, мужик тут просто играться хочет, и ничего серьезного? Зачем тогда всю эту романтику, близость устраивает, зачем вообще подпускает к себе? Что за хитроумные маневры?

Эх. Фокус в том, что, с одной стороны, Игорь хочет, очень хочет и настоящего, и будущего с Машей. Но как только они подходят к определенному новому этапу в отношениях, он буквально кожей ощущает опасность. Слишком близко, можно провалиться в зависимость, а там ужас. Отползает, выдыхает, возвращает свой суверенитет, и вот вроде все нормально.