Панкрат - Андрей Воронин

— Давай, мужик, — хмуро бросил однорукий. — Я уж как-нибудь.., с Божьей помощью. Ты мочи этих сук, вахов гребаных. Я продержусь.

* * *

Новости были неутешительные — чертов русский положил еще двоих бойцов и забаррикадировался в палате еще с несколькими солдатами — правда, ранеными и недавно прооперированными.

Командир нервно расхаживал по просторному помещению спортзала, не отнимая от уха динамик рации.

— Может, гранату туда — и всех к Аллаху? — предложил один из его подчиненных, блокировавших палату, в которой засел русский.

— Нет! — рявкнул командир. — Он мне нужен живым. Аллах не хочет быстрой смерти этого ублюдка бешеной волчицы. Пускайте газ, бросайте шоковые гранаты и входите. Тому, кто его обезоружит — сотня тысяч “зеленых”. Вперед!

Он отключил рацию.

Операция, так детально разработанная и просчитанная, рушилась, как карточный домик. Он не мог позволить ей провалиться — слишком много средств было затрачено на то, чтобы обучить группу и как следует снарядить. Слишком много надежд возлагалось на этот захват.

Командир повернулся к заложникам.

— Один из вас пойдет сейчас наружу и объяснит наши требования вашим командирам, — холодно произнес он. — Эти требования просты…

Он обвел сгрудившихся в центре зала людей тяжелым взглядом.

— Первое: освободить из заключения всех полевых командиров и солдат освободительной армии. Второе: вывести оккупационные войска из независимой республики Ичкерия.

Заметив на лице одного из раненых, узкоплечего паренька в очках, ироническую улыбку, командир тут же выхватил пистолет.

— Я говорю что-то смешное? — вкрадчиво спросил он, словно продавливая слова сквозь зубы.

Люди затихли, но паренек с внешностью студента-отличника улыбнулся еще шире, и это окончательно взбесило чеченца. Он вскинул пистолет и нажал курок. Выстрел, смягченный глушителем, прозвучал, словно хлопок крыльев взлетевшей в абсолютной тишине птицы. Паренек откинулся назад с аккуратным пулевым отверстием во лбу. Лицо его соседа забрызгало кровью. Кто-то закричал от ужаса. Кто-то рванулся было с места, но командир рявкнул:

— Сидеть! — и перевел ствол пистолета на женщину-врача. — Если кто-нибудь сдвинется, она будет следующей.

Он обвел притихших людей взглядом, в котором пылало откровенное безумие, но буквально через мгновение уже совершенно спокойным голосом произнес:

— Мне нужен доброволец. Пусть встанет тот, кто согласен пойти, — командир ухмыльнулся. — Уж он-то точно останется в живых.

Люди молчали. Никто не хотел покупать спасение только для себя.

— А-а, — протянул командир, — русское благородство… Стадо баранов. Вот вы кто! Будь на вашем месте люди моего народа, они бы уже давно бросились на врага. Потому что мы не боимся смерти, потому что с нами Аллах и Магомет, пророк его…

Глаза командира закатились вверх, и на темном лице ослепительно засверкали белки. Затем резко, без всякого перехода, он ткнул стволом пистолета в сторону одного из раненых.

— Ты пойдешь. Знаешь, что передать — я не буду повторяться.

Раненый, побледнев, отрицательно покачал головой.

Было видно, что это решение дается ему с трудом, но он пересилил себя, взяв верх над инстинктом самосохранения.

— Хорошо, — неожиданно легко согласился командир. — Тогда я тебя тоже убью. И так будет до тех пор, пока кто-нибудь умный не согласится.

Услышав это, самый старший из раненых, мужчина со шрамом через весь лоб, до сих пор сидевший молча, негромко проронил, почти не разжимая губ:

— Иди, сынок… Передай эту чушь нашим. И скажи, чтобы побыстрее выбили отсюда этих, — он презрительно скривил губы, — бойцов за независимость.

Поколебавшись, парень неуверенно поднялся. Никто не произнес ни слова.

Командир улыбнулся.

— Молодец. Слушаешь старших. Но слушать надо не все, — он зло покосился в сторону мужчины со шрамом. — Передай также своим, что это крыло здания заминировано. И если они попытаются освободить заложников, не выполнив наши требования, мы взорвем здесь все. Во славу Аллаха.

Он вздохнул с притворным сожалением и закончил:

— Ступай, собачий выкормыш.

* * *

Командир четырнадцатого поста, располагавшегося к госпиталю ближе всех прочих, выслал своих бойцов сразу же, как только услышал взрыв бэтээра. Одновременно он вызвал командующего.

Цепная реакция была запущена. В район госпиталя начали стремительно стягиваться войска.

Человек в штатском, выбравшийся из прилетевшего через каких-то пятнадцать минут вертолета, отвел в сторону одного из тех, кому удалось выжить под выстрелами снайпера, и попытался выяснить у него, что же произошло в госпитале. Потратив на беседу с солдатом около трех минут, он оставил его в покое, явно не удовлетворенный его скудными ответами.

С прибытием командующего ситуация несколько оживилась. К этому времени аналитики уже просчитали возможные варианты проникновения боевиков в здание и дальнейший ход развития событий; несколько групп спецназа, подготовленных к ведению боевых действий внутри города, отправились на поиск и ликвидацию поддерживавшего боевиков снайпера (или снайперов, что было вполне возможно).

Все ждали, что будет дальше.

Двери и окна госпиталя постоянно держали под прицелом рассредоточившиеся вокруг здания стрелки. Но боевики вели себя грамотно и на виду не мелькали, предпочитая отсиживаться, по-видимому, в спортзале, куда невозможно было заглянуть из-за стеклоблоков, которыми были заложены оконные проемы.

Над оцепленным сектором барражировал вертолет, с которого наблюдатели непрерывно докладывали обстановку. Впрочем, докладывали они в течение последнего получаса практически одно и то же: выстрелов внутри больше не было слышно, как не было заметно и какого-либо движения в окнах палат и кабинетов.

Чужой снайпер (или снайперы) больше не проявлял себя. Видимо, свою задачу в качестве огневой поддержки на первом этапе операции он выполнил и убрался восвояси, чтобы избежать обнаружения группами спецназа, рыскавшего теперь по чердакам и подъездам.

Во всяком случае, надежды на поимку снайпера было мало. И в то же время, пока он не был ликвидирован, оставалась постоянная угроза удара в спину, удерживавшая командующего от приказа немедленно атаковать здание. Этого приказа с нетерпением ожидало специальное антитеррористическое подразделение “Оса”, готовое в любую минуту начать развертывание.

Впрочем, все справедливо полагали, что сначала следует дождаться того момента, когда боевики предъявят свои требования. По крайней мере того требовала классическая схема проведения операций антитеррора: бандиты требуют, власти прикидываются, что требования эти выполняют, а спецназ в это время работает.