Ночь в твоих глазах - Яна Ясная

Так…

Дверь я открыть не успел: она распахнулась передо мной, и улыбающаяся озаренная насмешливо оглядела мою руку — протянутую к ручке. Дернула бровью, и даже не попыталась спрятать взгляд, в котором плясали смешинки.

Плясали, изредка складываясь в слово “Съел?”.

Еще нет. Но съем!

Не спеша входить, я оперся плечом о дверную раму, чувствуя, как губы против воли подрагивают в улыбке: удержаться и не улыбнуться ей в ответ было невозможно, слишком уж довольной своей победой она выглядела.

—  Как?

—  Фаэн. Я ее попросила — она поставила сигнальные чары, — Даркнайт Ирондель отступила чуть назад, открывая шире дверь, и подол платья колыхнулся, на миг отчетливее обрисовав бедра, — Проходи, Мэлрис эль-Алиэто. И подожди меня там — я скоро закончу.

Хотелось бы знать, кому именно служит Фаэн эль-Ран?

Вопрос был риторическим, и садясь на предложенный мне диван, озвучивать его я не стал. Озвучил другое:

—  А почему я не нашел там следов?

—  А потому что я её научила!

Когда озаренная села за стол, с разложенными на нем свитком и письменными принадлежностями, черная коса достала почти до пола. Толстая, тугая, украшенная серебряными цепочками классическим эльфийским узором, она попросту кричала об участии в создании прически одной эльфийской предательницы.

Всё понятно. Девочки спелись, и теперь плетут косы друг другу и интриги против мальчиков…

Если так и дальше пойдёт, с этим придется что-то делать. Например, ничего — тлетворное влияние эль-Ран озаренной к лицу.

Сегодня она была не в своем скучном платье примерного секретаря младшего эль-ассари, а в чем-то из предоставленного моим домом высокой гостье: сиренево-лиловый шелк, текучий и подлый, при каждом шаге обрисовывающий изгибы тела, до которого меня вчера не допустили, серебряная отделка…

Привлекающая внимание к тому, что не обрисовал шелк.

Осознав последние слова озаренной, я вынырнул из любования ее… скажем так, нарядом, и застонал.

Вслух — чтобы одной бессовестной Янтарной стало стыдно.

—  Ты действительно это сделала? Ты научила одну из девиц эль-Ран сигнальному плетению, которое непросто найти даже более опытному и сильному магу?

И не видя никакого раскаяния со стороны, склонившейся над свитком озаренной, мрачно предрек:

—  Мой тебе совет, Даркнайт Ирондель: постарайся в ближайшие дни не сталкиваться с ее Старшими! Думаю, они будут гореть желанием выказать тебе свою благодарность!

И добился-таки своего: узкие плечи задрожали от смеха.

Определенно, оставляю девчонку при ней.

А с внеплановыми знаниями пусть эль-Ран разбираются!

С моего места мне был виден ее профиль: нежный абрис щеки, длинные ресницы, уголок губ, упрямый подбородок… и огонь творения, окутывающий ее фигуру с головы до ног.

Нежное, прозрачное, доступное только эльфийскому глазу пламя полыхало в ней ярко — почти так же, как в день нашей судьбоносной встречи.

Чем бы не занималась сейчас Даркнайт Ирондель, она делала это вдохновенно.

И я больше не пытался отвлечь ее или рассмешить, а отдался этому редкому зрелищу полностью.

Пир для глаз.

Эстетическое наслаждение.

—  Держи, Мэлрис эль-Алиэто!

Я встал и принял протянутый свиток, не спеша, впрочем, разворачивать, подозрительно вглядываясь в девичье лицо.

Лицо изображало чистейшую невинность — но в синих глазах плескалось нетерпеливое предвкушение.

Ох, не нравится мне это! Но разве этим глазам откажешь?

Я усмехнулся про себя — и развернул послание.

“Интенсивность насыщения магического поля заклинания… константа… нисходящий тип энергетического потока… частота колебания естественного магического поля мира…”

Нет, я неплохо знаю имперский язык — да что там, отлично знаю.

Но в записях озаренной мне были понятны только отдельные слова.

Впрочем, брезжило где-то в подсознании смутное подозрение, что напиши она всё это на чистейшем эльфийском, я бы понял не больше.

Я практик, в конце концов, а не теоретик от магической науки!

—  Даркнайт Ирондель.

Терпение, Мэл, терпение. Ты показал девушке, что она перед тобой беззащитна — ее право показать тебе, что ты перед ней идиот. Не лишай девушку душевных радостей, иначе, как пить дать, будешь лишен плотских.

Внушение самому себе помогло, вопрос я сумел задать с достаточной кротостью в голосе:

—  Что это?

—  Мои показания по поводу взлома противопортального щита! —  невинно улыбнулась она. —  А то от тебя нормального допроса не увидишь, одно сплошное непотребство… Ты читай, читай! Там и про взлом сокровищницы есть!

Я прикрыл глаза.

“ — Милая моя, непотребства толком я тебе пока не показывал!” —  мог бы сказать я.

Но недавнее самовнушение, к счастью, еще держалось.

—  Это что… ты меня учишь допросы проводить? —  на всякий случай уточнил я, хотя это было вполне очевидно.

—  Ты же меня учил шпионить, верно?

Свиток с хлопком исчез из моих рук, когда я переместил его в свой кабинет.

—  Я обязательно изучу твои показания поближе! —  но после того, как с ними ознакомятся специалисты и сделают мне расшифровку. — Но позже. А сейчас — позволь показать тебе нечто интересное.

Я протянул озаренной ладонь — и она без колебаний вложила в нее свою.

Сквозь грани я шагнул намеренно плавно, позволяя спутнице рассмотреть изнанку перехода.

Интересно, как озаренные видят магию?

А как они видят свою магию?

Понимает ли Янтарная, насколько ее видение и восприятие магии отличается от доступного всем остальным?

Хотя если бы озаренные это осознавали — их существование не было бы тайной для иных рас.

Сегодня я собирался пройти по краю. Я собирался показать Даркнайт Ирондель то, что в любом ином случае она смогла бы увидеть лишь принеся клятву верности моему дому. Но… Мне очень не нравилась её сестра.

И то, что моя подопечная к ней так привязана, меня всерьез беспокоило.

Прежде, чем устраивать сестрам встречу, следовало дать в моем Доме младшей что-то, что будет иметь для нее ценность. Что-то, что будет для нее дорого и важно.

Чтобы, когда она поймет, что из себя представляет ее драгоценная родственница, у нее было что-то, чем она сможет утешиться.

Что-то, что станет её якорем.

И этот якорь должен быть в моем Доме.