Раб лампы - Марина Серова

Сын: Посмотрел бы я на тебя, когда бы ты…

Отец: Ну так расскажи, что ты все яйца мнешь!

Сын: Первое, что мне пришло бы в голову, не будь у меня этого проклятого соседа из 12-й квартиры, что Мельникова и Бармина убрали по приказу Пугачева. Конечно, тогда бы все сходилось!! Но все дело в том, что еще до убийства Бармина и Мельникова некоторые подробности их смерти предсказал… один парень, который живет в квартире напротив меня. Про Бармина он сказал что-то о бабе, Ереме и еще чем-то. И что же? Бармина убили…

Отец: В ресторане «Еремей», верхом на голой телке он лежал, мне это прекрасно известно. И что же?

Сын: Мельникову этот тип посоветовал бояться роликов. А жена Мельникова видела с балкона, как расстреляли ее мужа, и киллер был… на роликовой доске.

Отец: Правда, что ли? А что за парень?

Сын: Да так, один дурачок. Ходит в обнимку с лампой, никогда не включает верхнего света.

Отец: И что же? Из-за этого придурка ты отказался от предположения, что тебя Пугачев заказал?

Сын: Ты просто не понимаешь. Этот тип предсказал все до точности! Если бы он не был таким дебилом, то я бы предположил, что это он и убирал Бармина и Мельникова! Только, конечно, какой-то странный из него киллер получается. Даже если откинуть его видимую дебильность. Сначала, значит, приоткрывает некоторые детали того, как будет происходить убийство, а потом по этому рецепту всех и месит. Забавно… если бы не было так жутко.

Отец: Говоришь, все сбывается?

Сын: Да практически под копир!!

Отец: А ты что же, Гамлет, не пробовал этого прорицателя пощупать, почувствовать, чем живет, откуда у него такие данные?

Сын: Да пробовал! Послал Карася и с ним еще одного парня, чтоб, значит, немножко этого козла трамбануть! И что? Одного убили, а Карась в больничке откисает, в реанимации. И никаких концов, понимаешь? Честно гворя, я к этому типу в его двенадцатую квартиру и соваться-то боюсь, хоть он по виду и чистый лох. Только Толян Мельников на его лоховстве уже спалился. Толян хотел его хату себе прикупить, стал хозяина разыскивать: хата-то съемная. А хозяин перепугался, в отказ пошел, сказал, чтоб от него отстали все… понимаешь, странность какая? А мужик-то по виду полный дурак, этот, из двенадцатой-то, и из дома практически не выходит, да если бы и выходил, его наши подъездные старушки враз «пропасли» бы. У нас одна чокнутая бабка живет на пятом этаже, так ей по ночам не спится, она сидит с подзорной трубой и двор разглядывает: кто куда, кто с кем, кто ведет себя развратно и проституток вызвал… все ей надо знать, этой старой кадушке, понимаешь? И странно как-то… не чую я концов во всем этом бреде. И мне кажется, что это не Пугачев вовсе, хотя, конечно, на него подозрение кинуть — в самый раз приходится.

Отец: Да ты, Гамлет, думаешь, что на тебя только один Пугачев зуб имеет?

Сын: Ты на что это намекаешь?

Отец: Да ни на что. Собирался просто тебе напомнить, что многовато у тебя кровников. Например, когда ты несколько лет назад, когда только поднимался, Кольку Акимова на ножи поставил, а его должок, который он тебе, кстати, отдал, на его родню перекинул. Ты и твои эти… орлы. Сынку его башку проломил, а дочку его «на хор» поставил своим быкам.

Сын (ядовито ): Да ту блядь, папаша, ты сам с Ашотом в два ствола жучил!

Отец: А кроме Акимова, еще Стрельников на тебя зуб имеет: ты его брата взорвал. А Пашка Симонянц, которого ты в землю зарыл, добрый человек, думаешь, родственников не имеет? А Макс Самсонов, которого вы с Барминым на кредите прокинули, а потом Толян Мельников тому Максу все зубы повыбивал и ребра покрушил… это, думаешь, тебе забыли, если кто в живых с той стороны остался, конечно?

Сын: Вот только не надо, папаша, строить из себя праведника! Между прочим, на того же Макса Самсонова ты меня навел! А Колька Акимов с тобой работал, а потом ты его решил прищучить, и так получилось, что всю его семейку — под корень! Ты сам руку-то приложил!

Отец: Да дались тебе эти Акимовы! Крушат-то твоих подельников!

Сын: Погоди, еще и до твоих доберутся! (Слышен звон разбитой посуды. ) Кстати, о твоих подельниках. Думаешь, я не знаю, сколько ты с Сережкой Пугачевым вместе терся?

Отец: Не терся, а работал. Я его в курс дела вводил, когда он еще зеленый был, послеперестроечный.

Сын: Не знаю, куда ты там ему вводил и что именно, да только, дорогой папаша, была маза, что ты меня прокинуть решил и в том долге, который мне Пугачев выставил, свой интерес и даже свою долю имеешь!! Значит, такие подлянки мне ставишь? Решил меня разменять? Думаешь, слишком много на мне завязано, чтобы меня дальше терпеть, так сказать, у руля?

Отец (презрительно ): Да у какого ты руля? Ты как был моськой, так и остался. Только временами та моська воображает, что она вровень со слоном.

Далее слышится грохот разбитой посуды, невнятные вопли, всплески десятиэтажного мата и тому подобное звуковое сопровождение; на этом Ашот Гургенович выключил запись.

* * *

Савва Николаевич откинулся на спинку кресла и проговорил:

— Ну вот, собственно, и весь разговор между любящим сыном и взыскательным, но справедливым отцом. Приятная семейная сцена, не правда ли, Женя?

— Правда, — сказала я. — И что же, этой записью вы хотите убедить меня в том, что Маркарян в самом деле хотел устранить своего собственного отца и организовал этот взрыв? Тогда как объяснить то, что он едва сам не погиб, и если бы не я и Вова Крамер, то он разделил бы участь своих, как вы говорите, жертв?

Бессонов приподнял веки, и в его глазах блеснул огонек:

— А вот об этом я и хотел с вами поговорить. Тут, как мне кажется, очень плодотворная и интересная тема нащупывается. Только пусть прежде приведут сюда нашего спасателя, господина Крамера.

И в комнату в самом деле втолкнули растрепанного и бледного Крамера. Из угла его рта струйкой текла кровь. Приглядевшись, я поняла, что следа удара нет, скорее всего, Вова сам прикусил себе губу.

— Отлично, — сказал Бессонов. — Вот что, Крамер. Меня чрезвычайно интересует, при каких обстоятельствах вы приехали сюда накануне юбилея вечером и что делали вместе с пятью вашими моделями. Хотя нет, еще две девицы подъехали сегодня утром, вы ездили за ними в Тарасов. Имеются показания Ашота Гургеновича, который видел вас вчера утром в бункере. И не где-нибудь, а под самым бассейном! Там, у металлической перемычки, которая была взорвана сегодня ночью.

Вова Крамер вздрогнул и заморгал.

— Черт! — пробормотал он. — Я так и думал, что он это вспомнит!

Я резко повернулась к нему:

— Вова, ты что, в самом деле вчера утром, в день юбилея, залезал туда, на верхотуру?

— Да… мне просто было очень интересно, как все это устроено. И я рассказывал потом об этом девчонкам. Я туда и вечером, и утром залезал, два раза. Но я… но я ничего не подкладывал. Откуда у меня взрывчатка, да еще в таком количестве? Я всего лишь простой охранник в модельном агентстве. Сопровождаю девчонок на выездах, обеспечиваю безопасность. Я даже догадываюсь, — торопливо продолжал он, — что вы поставите мне в вину следующим пунктом. То, что я так метко вчера стрелял… да? Так должен же охранник уметь хорошо стрелять? Охранник — это, конечно, не все мои обязанности, но…