Разведены и непредсказуемы - Валентина Седлова

– Всякий раз, когда мне кажется, что мои слова можно интерпретировать исключительно в том смысле, который я в них вложил, женщина умудряется перевернуть все с ног на голову и аргументированно доказать мне, что я либо идиот, либо мерзавец. Причем добивает меня моими же доводами! Чувствую себя как обвиняемый на суде, который осведомлен о том, что противоположная сторона подкупила свидетелей, судью и прокурора, а значит, пощады не будет. Только вот в чем моя вина — никак не могу уяснить. И на каком языке говорить с женщиной, чтобы она не могла извратить мои слова, тоже не знаю. Я готов посыпать голову пеплом, признать оптом свои ошибки — бывшие и будущие, только чтобы меня начали понимать правильно! Вот как ты думаешь — зачем я приехал?

– Из-за работы! — тут же выпалила Ника.

– Вот, именно так, что и требовалось доказать, — прикусил губу Никита. — А слова «ты мне очень нравишься» и «я хочу, чтобы ты была моею» ты так и не расслышала. Или предпочла сделать вид, что не слышишь, и тут же начала на меня нападать. Как мне убедить тебя в чистоте своих намерений? Да, я журналист, как и твой бывший муж. И в твоих глазах это огромный минус. Ты считаешь, что я интересуюсь тобой исключительно потому, что ты с легкостью придумываешь идеи и отлично работаешь с материалом. Но это совершенно не так! То есть я имел в виду, ты — классный специалист, но мне-то ты нравишься именно как женщина! И как тебе это доказать, я ума не приложу! Я не могу отсюда уйти, я дал обещание, что подниму этот журнал, и я обязан его сдержать. Ты тоже не хочешь менять место работы. Вот и получается замкнутый круг. Пока мы трудимся в одной редакции, ты ни за что не поверишь в то, что ты мне нужна сама по себе.

– На объяснение в любви это мало похоже, — не удержалась от очередной шпильки Ника.

– Да, не похоже! — взорвался Никита. — Но, черт побери, я что — сдаю экзамен? Почему я должен оправдываться и доказывать, что не верблюд? Только потому, что ты из-за одного несчастного кретина готова поставить на себе крест? Говоришь — больше любить не сможешь? А ты уверена?!

С этими словами Никита довольно грубо привлек Нику к себе и поцеловал.

Сначала она вырывалась, старалась оттолкнуть его от себя, мотала головой и мычала что-то гневное. Но затем обмякла и, как показалось Никите, даже начала отвечать на поцелуй. Осторожно ослабив хватку, он отпустил Нику, дав той возможность маневра. И зря. Его лицо тут же заалело четырьмя глубокими царапинами. Хоть Никин маникюр был весьма скромен, дралась она как кошка, и даже короткие ноготки не стали ей помехой.

– Вон отсюда! — заорала она на Аникушина. — Убирайся, пока я милицию не вызвала! Думаешь, ты весь из себя супер-пупер Казанова, что я должна от одного твоего поцелуя все на свете забыть? Сволочь! Ты такой же, как все! Ненавижу тебя!..

Никите ничего не оставалось делать, как спешно ретироваться. А Ника, с грохотом захлопнув за ним дверь, бросилась на кровать и зарыдала.

* * *

На следующий день Никита приехал в редакцию не к девяти часам, как обычно, а к одиннадцати. Мать долго возилась над его царапинами, но в итоге результат получился весьма сносным. По крайней мере издали, шагов за пять, его лицо выглядело вполне прилично. Если бы она еще при этом не читала ему мораль и не сокрушалась над своим «балбесом сыном», все было бы просто великолепно!

Однако его беспокойство по поводу того, что подчиненные все как одна обратят внимание на его расцарапанное лицо и будут до конца дня судачить по этому поводу, было напрасным. Кроме, пожалуй, Раечки, никто его особенно и не рассматривал. Редакции явно было не до любовных похождений ее начальника. Никита не стал задаваться вопросом, с чего это вдруг досужие кумушки брезгуют столь лакомым поводом посплетничать, а просто поскорее прошел в кабинет.

А буря меж тем была близка. Ника, тоже слегка припоздавшая сегодня на работу, так и не увидев на своем столе материала от Стеллы, решила лично узнать, ждать ли ей обещанного три года, как гласит пословица, или это событие все-таки произойдет несколько раньше. Зайдя к той в отсек, Ника увидела весьма примечательную картинку: Стелла меланхолично перелистывала богато иллюстрированный каталог со свадебными платьями.

– Алё, я не помешаю? — саркастически осведомилась Ника, когда Стелла наконец-то соизволила оторвать взгляд от фотографий.

– Ну что тебе? — устало протянула Стелла, состроив совершенно непередаваемую гримасу.

– Мне лично — ничего. Только хочу поинтересоваться — ты сколько еще будешь со статьей тянуть? Переделать ее час, максимум два от силы. А ты уже несколько дней балду пинаешь.

– А что — сама не можешь? — поинтересовалась Стелла, словно невзначай демонстрируя переливающееся всеми цветами радуги кольцо на пальце.

От подобной наглости Ника оторопела, а затем произнесла с запальчивостью:

– Я-то все могу, но это была твоя работа!

– Была моя, стала твоя, — пренебрежительно парировала Стелла, после чего ловко крутанулась на кресле, явив редактору свою спину.

– Дорогуша, ты белены объелась или как? Ты хоть соображаешь, что несешь? Если я до обеда не дождусь от тебя статьи, то…

– То что? — равнодушно отозвалась Стелла. — Аникушину нажалуешься? А мне по барабану!

– Позволь мне заметить, что, если ты хочешь лишиться работы, можно было действовать куда более проще: пишешь заявление по собственному желанию, кладешь его на стол начальству…

– А с чего ты взяла, что я собираюсь отсюда уходить? — Стелла вновь крутанулась, соизволив-таки вести разговор лицом к лицу с собеседником, и вновь вытянула вперед руку, делая вид, что любуется кольцом.

Ника вскипела, но затем, справившись с эмоциями, спросила:

– Правильно ли я поняла, что отныне я должна работать за тебя, а ты будешь заниматься своими делами?

– Да, вполне!

– И могу я узнать, с чего бы это?

– Ника, ты всегда такая дура или только прикидываешься? — округлила глаза Стелла и чуть ли не ткнула кольцом в глаза редактора. — Это тебе ни о чем не говорит?

– Слушай, мне дела нет до твоих побрякушек! Хочешь похвастаться — найди себе более подходящую аудиторию. Я спрашиваю — будешь ли ты исполнять свои обязанности или я должна проинформировать об этой проблеме начальство?

– Ой, да информируй ты кого хочешь! — расхохоталась Стелла. — Гарантирую, тебя ждет огромный сюрприз! Ну же, вперед!

– Именно так я и поступлю, — с угрозой в голосе сообщила Ника и вышла из каморки Стеллы с твердым намерением немедленно написать докладную записку и передать ее через Раечку Аникушину. С ума она, что ли, сошла? Малолетка, только-только диплом по журналистике получила, а уже корчит из себя акулу пера, килька недоделанная!

Но тут ее взору открылась еще более удивительная картина. Катя, сидя на Раечкином столе, невозмутимо закуривала сигарету, поигрывая брелком с ключами от машины. Глаза Раечки при этом напоминали собой два перевернутых блюдца, да и у остальных коллег, наблюдающих за сим представлением, на лицах было запечатлено крайнее изумление.