Кому нужна ревизия истории? Старые и новые споры о причинах Первой мировой войны - Миле Белаяц

Сербский поверенный в делах в Константинополе Джорджевич сообщал в Белград, что в течение нескольких дней после покушения нанес визиты послам и посланникам Италии, Франции, Великобритании, России, Румынии, Бельгии и Испании. Вслед за дипломатичными выражениями сожаления в связи с трагической кончиной эрцгерцога, которые Джорджевич упоминает отдельно, они давали ему понять, что ожидают «облегчения, улучшения политической ситуации в Европе, так как все они считали его воинственным человеком, который был в состоянии ради какого-нибудь каприза Австрии развязать европейскую войну… За несколько дней до смерти Франца Фердинанда английский посол сэр Маллет сказал мне о нем: “Этот человек – ограниченный клерикал, который ничего не понимает в европейской политике. Он представляет собой настоящую угрозу миру во всем мире”. Бельгийский посланник барон Моншер без околичностей искренно заявил мне: “Жаль, что он погиб так ужасно, но, между нами говоря, с позиции европейских интересов лучше, что его не стало”»[176]. Характеризуя мнение британской дипломатии, историк Марк Корнуолл добавляет, что и Франция с Италией с облегчением восприняли известие о смерти Франца-Фердинанда[177].

Очевидно, дипломаты упустили из вида, что имелись силы, которые только ждали предлога для развязывания войны. Сараевское покушение им его предоставило.

Австро-венгерский министр иностранных дел граф Берхтольд в своих воспоминаниях отмечал, что после совместной с германским кайзером охоты в Шпрингене в конце ноября 1912 г. Франц Фердинанд оставил свои прежние убеждения и стал «убежденным и упрямым поборником войны»[178]. Его пребывание в Берлине совпало с продолжительным визитом австро-венгерского начальника генштаба Блазиуса Шемуа (Schemua), который также встречался с Вильгельмом и Мольтке (22 ноября 1912 г.). Кайзер пообещал Фердинанду поддерживать Австро-Венгрию в любых ситуациях, особенно в случае осложнений с Россией и Сербией. Негласный визит эрцгерцога и Шемуа в Берлин вызвал озабоченность в Санкт-Петербурге. После встречи Николая II c военным министром и генералитетом будто бы обсуждалась возможность мобилизации Киевского военного округа и частичной мобилизации Варшавского. Однако тогда до этого не дошло[179].

Историк Франсуа Фейто (François Fejtö) в книге «Реквием по одной исчезнувшей империи» (1993) утверждает, что вопреки распространенному мнению, будто Фердинанд был воинственным человеком и представлял собой угрозу миру, он на самом деле выступал за мир и противостоял авантюристической политике Берхтольда и собственного друга Конрада – дуэта приверженцев агрессивного курса на Балканах.

В подтверждение Фейто цитирует письмо Фердинанда, написанное им за год до гибели: «Мы обязаны сделать все, чтобы сохранить мир… Представим себе, что мы ввязались в войну против Сербии. Можем очень легко выиграть первый раунд, а что потом? Вся Европа обрушится на нас как на нарушителей мира… Мы должны сначала навести порядок в собственном доме и заручиться поддержкой всего нашего народа, прежде чем строить планы экспансионистской политики»[180]. Этот документ, безусловно, отражает позицию Фердинанда, которой он придерживался летом и осенью 1913 г., когда Австро-Венгрия откровенно угрожала Сербии. Тогда Вене не удалось заручиться поддержкой ни Германии, ни остальных европейских держав. Однако процитированное письмо в равной мере свидетельствует и о том, что Фердинанду не была чужда идея проведения экспансионистской политики. Он прилагал все усилия к тому, чтобы Монархия обзавелась мощным флотом и подтвердила свой статус великой державы. Венгров эрцгерцог считал дестабилизирующим фактором. Близко дружил с германским кайзером. Таковы факты.

Франсуа Фейто, на работы которого в своих изысканиях опираются видные историки Жан-Жак Бекер и Жан-Поль Блед, заявляет, что Фердинанд неохотно принимал советы Германии по поводу сербского направления политики Австро-Венгрии. Так, например, раздражение престолонаследника вызвало одно письмо канцлера Бетман-Гольвега, убеждавшего его отказаться от агрессивности, дыбы не осложнять отношения с Россией и сберечь «хрупкий росток» германо-британского сближения. Фердинанд, как следует из некоторых его частных писем, опубликованных Робертом Канном, хотел избежать войны, понимал, что не стоит провоцировать Россию и рисковать расположением хорватов и румын. В конце концов, Фейто делает следующее предположение: если бы Фердинанд остался жив, то австро-венгерская политика была бы иной. Удалось бы избежать развязывания войны, локализовать которую не представлялось возможным[181].

Жан-Поль Блед в монографии, посвященной Францу Иосифу (1987), настаивает, что, вопреки стереотипным представлениям, нет реальных доказательств того, что Франц Фердинанд в 1914 г. стремился к войне. Эрцгерцог действительно был грубым антисемитом, неприятелем масонов, клерикалом до глубины души, то есть однозначно человеком далеко не открытым и либеральным. Однако в 1908 г. он выступал против аннексии Боснии и Герцеговины и слышать не хотел о каких-либо действиях против Сербии[182].

В подтверждение Блед описывает, как Фердинанд и император Франц Иосиф в 1906 г. не поддержали предложение Конрада напасть и уничтожить Сербию. Так, эрцгерцог, оказывавший ему протекцию и способствовавший его назначению на должность начальника генштаба, писал первому адъютанту генерала майору Брошу фон Аренау: «Сдерживайте, прошу вас, Конрада. Он должен избавиться от своей горячечной воинственности. Было бы чудесно и очень приятно стереть в порошок этих сербов и черногорцев. Однако чего стоят так легко доставшиеся лавры, если ценой их может стать европейский кризис, если потом нам придется воевать, возможно, на два или три фронта? Нам это не по силам»[183]. Все-таки и Бледу пришлось признать, что после 1909 г. Конрад, пользовавшийся поддержкой Франца Фердинанда, поставил под угрозу дипломатические усилия Вены. Министру иностранных дел Эренталю потребовалась поддержка императора, чтобы остановить Конрада, который уже в 1911 г. собирался напасть на Италию[184].