Любовь по волчьим правилам - Юлия Зеленина

– Грифелечек, ты уходишь к боженьке, да? – мягко спросила Герда, сияя так, словно он просто прилег отдохнуть.

– Ты единственная, кто улыбается, Герда… так противно смотреть на кислые рожи! Я тебя ждал! Можно я побуду с Гердой наедине, Макс?

Макс и Санрайз отошли к кромке воды к Чопу, смахивающему катящиеся слезы. Даже когда их жизни болтались на волоске, он верил в благоприятный исход, но в этот раз все было по-другому. Чоп чувствовал присутствие смерти, и это его по-настоящему пугало.

Грифель начал кашлять, на губах появилась кровь. Герда расположилась рядом с ним и с нежностью погладила мокрые волосы, убаюкивая:

– Тише, тише… не надо бояться! Герда знает, что будет после… Грифелечек отправится в самое чудесное место… Там всегда солнечно и никогда не сгущаются тучи… там мягкие пушистые облака, в которые так приятно падать… и яркие радуги, много-много радуг, они переливаются и блестят… Там все смеются и никто не плачет… Там живет любовь! Она пронизывает все и всех… Тот, кто туда попадает, становится так счастлив, что поднимается над облаками и парит… словно красивая свободная птица…

– Свободная птица, – выдохнул Грифель, представляя себя летящим над облаками.

– Это из-за тебя, Макс, он умирает! – сквозь зубы процедила Санрайз. Она слышала, о чем говорит Герда, и понимала, что исцелить Грифеля не получится, это было прощание.

– Макс-то тут при чем! – вступился Чоп.

– Теперь нас всех перестреляют, как бешеных псов. Найдут, выловят и перестреляют! Это начало конца! Вы ведь это понимаете? – из глаз Санрайз хлынул поток слез, настоящих человеческих слез. Она сделала несколько шагов в сторону, не желая больше ни с кем разговаривать.

– Если уж эту дамбу прорвало, наши дела действительно плохи, – выдохнул Макс, глядя перед собой.

– Грифелечка больше с нами нет, – известила целительница, улыбаясь. – Герда помогла ему войти во врата города любви. Он в хорошем месте. Он улыбался, когда улетал… он свободен!

Лицо Грифеля казалось безмятежным и спокойным. «Койоты» окружили его и некоторое время молчали.

– Ты был хорошим человеком! – с трудом произнесла Санрайз через всхлипывания.

– И крутым соседом по комнате! – добавил Чоп.

– Прости меня, – выдохнул Макс и после паузы произнес: – Нам придется сжечь тело.

– Сжечь? Ты в своем уме, Макс?! – взорвалась Санрайз.

– Нам придется это сделать! Мы не можем допустить, чтобы в нем ковырялись и нашли чип! – через силу проговорил Макс.

– Что же это такое? Жить, как падаль, и так же подыхать! Разве это справедливо?! Ответьте мне!

– Нам тоже больно, Санрайз, очень больно! – Макс глухо зарыдал. В это мгновение ему хотелось быть на месте Грифеля. Поменяться с ним местами и больше не думать, как выжить. Отправиться в ад или в рай – все равно. Просто оказаться где-то там за горизонтом, где кандалы бытия не будут так сковывать движения.

Достаточно поддаться иллюзии, чтобы почувствовать реальные последствия.

Станислав Ежи Лец

На встрече с врачом в поликлинике Севастьянов представился психиатром Даяны. Лысый невысокий мужчина с круглыми птичьими глазками поведал о нападении внезапно осатаневшей Дружининой и заверил, что сообщить об этом инциденте куда следует ему не позволило воспитание. Но профессор был уверен: взрослому мужику не хотелось выглядеть дураком в глазах своих коллег, все-таки нападавшая – всего лишь хрупкая студентка. Севастьянов без труда выяснил фамилию лаборанта, обнаружившего изменения в крови Даяны. И к его огромной радости, медицинская карта Дружининой так и не добралась до регистратуры – он мог ее с легкостью изъять. Оставалось провернуть трюк с аппаратом, стирающим память. Находчивый профессор убедил врача, что в его руках новая модель диктофона, и вежливо попросил еще раз рассказать о той встрече с Дружининой, во время которой она чуть не убила стремящегося ей помочь человека.

Закончив миссию, Севастьянов вышел из двадцать пятого кабинета и направился в лабораторию, спрятанную в закутке в самом конце коридора. Перед тем как войти в дверь, он замешкался: попытался вспомнить фамилию, которую назвал доктор, но эта информация, как назло, вылетела из головы. «Может, аппарат и на меня начал влиять?» – обеспокоился профессор.

– Здравствуйте, меня к вам направили по поводу одного деликатного вопроса! – произнес Севастьянов в спину мужчине, увлеченного содержимым стеклянной емкости. Высокий худощавый лаборант подпрыгнул от неожиданности, чуть не выронив пробирку из рук.

– Сюда вообще-то нельзя заходить, – ответил моложавый мужчина в испачканном и давно не белом халате.

– Мне очень нужна ваша помощь! Ко мне попала больная Дружинина Даяна, и я обнаружил кое-какие странности при анализах ее крови…

– Вы по поводу волчьей крови? – заговорщически уточнил лаборант, понизив голос, а когда получил одобрительный кивок, снова подпрыгнул, но на этот раз от радости. – Я говорю им, а они надо мной смеются! Советуют поменьше читать фантастики! Иду по коридору – воют вслед, изображая волка! Невежды!

– А могу я посмотреть результаты? Мне сказали, что их вернули вам…

– Ну, конечно! Сейчас!

Лаборант бросился к своему столу, заваленному всякой всячиной. Он долго рылся и что-то искал. Результатом раскопок стала зеленая папка, в которой хранилась заветная бумажка. Он долго ею тряс, задыхаясь от восторга. Найти, наконец, союзника – это было невероятной удачей для чудаковатого «ковыряльщика людских отходов» (как его пренебрежительно называли некоторые коллеги в белых халатах). Он уже мысленно представлял, как обидчики просят прощения. Ему даже в голову пришла идея написать что-то вроде диссертации и выступить в какой-нибудь телевизионной программе с сенсационным заявлением: люди-волки среди нас.

– Вы абсолютно правы! Это и в самом деле волчья кровь, – подтвердил Севастьянов догадки мечтателя-лаборанта, просмотрев записи. – Хотите посмотреть результаты моих исследований?

Севастьянов торопливо достал из портфеля прибор и подготовил его к работе. Он прислушивался к шагам в коридоре, переживая, что кто-нибудь может им помешать.

– Что это за штуковина? – в голосе лаборанта сквозило недоверие.

– Это портативный микроскоп.

– Никогда таких не видел!

– Он японский, недавно появился на рынке.

– Эти японцы чего только не изобретут! Неспокойные люди! – восхищенно воскликнул лаборант, внимательно глядя на прибор. – Наверное, больших денег стоит.

– Да, меня он почти разорил! – сказал Севастьянов, усаживая лаборанта за стол. – Надевайте наушник, смотрите в зеркальце…

– Странное ощущение, – завороженно произнес молодой нескладный мужчина, ссутулившись напротив дорогостоящей диковинки.