Исцели меня надеждой - Ольга Александровна Валентеева

смешном клетчатом платье и косынке, под которую были убраны волосы.

– Кофе, – попросил я.

– С молоком? С коньяком? – утомленно спросила девица.

– Просто черный кофе.

Через минуту передо мной стояла дымящаяся чашка. Паршивый напиток, но хотя бы прогонял сонливость. Расплатился с девчонкой, не взяв сдачи, и продолжил путь. Небо только начинало сереть, а тучи уже обещали дождь, когда на горизонте показались коричневые крыши Ривербрука. Я сбавил скорость. Злость снова подняла голову. Вспомнились вчерашние слова Сани и насмерть перепуганные глаза сына. Ну что ж, день обещает быть забавным!

Глава 13

Я оставил мобиль на окраине города. Когда-то на этом месте стоял заброшенный дом, где я прятал свое оружие и какое-то время жил. Сейчас от дома остались обуглившиеся стены, а двор зарос высокой травой. Трава успела высохнуть, но все равно могла хорошенько скрыть мобиль – до моего возвращения. Я свернул к центру города. Дорога вспоминалась так, будто ходил по ней буквально вчера. Возле булочной – поворот налево. У старого театра под открытым небом – направо. А вот бара, где когда-то познакомились с Розали, больше не было. На его месте открыли магазин одежды. Осталось два проулка – и я остановился перед небольшим одноэтажным домиком. По его виду нельзя было сказать, что внутри не все благополучно. Ярко разрисованные ставенки, чисто выбеленные стены, новая дверь. Что ж, придется внести в эту идиллию немного хаоса.

Розали всегда хранила ключ под порогом. Глупая привычка, от которой я старался ее отучить, но сейчас понадеялся на стойкость бывшей супруги, просунул руку между двумя камнями и достал запасной ключ на веревочке. Он легко провернулся в замке. Я помнил, что у Розали еще трое детей. С ними мне встречаться не хотелось бы, поэтому первым делом нашел детскую. Все трое были здесь, мирно спали, не подозревая, что по дому ходит посторонний человек. Я применил на них заклинание крепкого сна – теперь ближайшие пару часов их не разбудят никакие крики. А крики будут.

Где находится спальня, знал и так. Ступенька, ведущая в маленький коридорчик, скрипнула под ногой. Я поморщился. Она всегда скрипела, сколько помню. Достал пистолет – и толкнул дверь.

Неясный свет из окна все-таки позволял разглядеть обстановку. А вот здесь даже обоев не сменили – глупые, в зеленый листочек. Розали они чем-то нравились. Повернул голову – и увидел кровать. Голова Розали покоилась на груди мужа. Тот раскидал по кровати руки и ноги, звучно храпя. Лиц я почти не видел. Различал только фигуры, поэтому щелкнул выключателем старой лампы.

Розали сонно подняла голову. Если бы встретил ее где-то, вряд ли узнал бы. Она была младше меня, а казалась гораздо старше. Немытые волосы спутались, выбиваясь из жидкого хвостика. Под глазами залегли синяки, веки припухли. Она сильно располнела и напоминала базарную торговку, которой все равно, кому всучить свой товар.

Поначалу Розали будто не поняла, что происходит. Потерла глаза ладонями – и ее глаза расширились от ужаса. Она никогда не была дурой, вот и сейчас поняла, что если на пороге спальни появляется бывший муж, ничего хорошего ждать не приходится.

– Здравствуй, Роза, – сказал я, а она толкнула локтем своего благоверного. Тот что-то хрюкнул во сне, продрал глаза – и тоже уставился на меня. Неприятный тип. Я часто видел такие сальные глазки, которые только и делают, что выглядывают свою выгоду. Одутловатое лицо, полные губы. Они с Розали выглядели очень гармонично.

– Это еще кто такой? – Джош рванулся с кровати, но Розали вцепилась в него, заставляя упасть обратно.

– Думаю, мне стоит представиться. – Я нашел взглядом стул, смел с него одежду на пол и придвинул ближе. – Ральф Колден, первый супруг этой почтенной госпожи и отец Алекса.

– А! Бандюк! – понял Джош. Надо же, обо мне даже рассказывали. Надеюсь, не в качестве страшной сказки на ночь.

– Бандюк, бандюк, – я покивал Джошу.

– Зачем приехал? – хрипло спросила Розали.

– За сыном. Соскучился, знаешь ли. Все-таки тринадцать лет прошло.

Мозгов этих двоих не хватило на то, чтобы понять – раз я знаю имя Алекса, значит, виделся с ним самим либо наводил справки. Они растерянно переглянулись.

– А его здесь нет. – Розали развела руками. – Сбежал, как и ты когда-то. Два сапога пара.

– Тогда мне хотелось бы знать причину… – я любовно достал из кобуры пистолет, из кармана – носовой платок, и начал натирать оружие до блеска. – Причину, по которой мой тринадцатилетний сын убегает из дома куда глаза глядят.

– Ральф, не делай глупостей! – Розали уставилась на оружие, а Джош начал подниматься с кровати, но не успел – я молнией метнулся к нему, схватил за патлы и швырнул на пол, припечатав голову сверху ботинком. – Ральф!

На Розали я не смотрел. Меня интересовал этот мерзавец, который тихо поскуливал и пытался выбраться.

– Дернешься – отстрелю ухо, – пообещал ему, и Джош затих, а Розали забилась в угол кровати, гулко всхлипывая. – Повторяю вопрос: почему Алекс сбежал из дома?

– Тебя хотел найти, – прогнусавила Розали.

– Хотел? Или пришлось? Потому что до меня дошли слухи, – чуть сильнее надавил ботинком, – что некий Джош Деннилз пытался пристрелить моего ребенка. Это не вы ли, любезный?

Нагнулся, приподнял голову Деннилза. Тот хрипло дышал – того и гляди, удар хватит.

– Ну?

– Это неправда, – просипел тот.

– Значит, Алекс врет?

– Алекс всегда врет! – выкрикнула Розали. – Весь в тебя!

– Да уж не в тебя, дорогая.

Схватил Деннилза за шкирку и снова поставил на ноги. Тот пошатнулся, словно пьяный.

– В глаза смотри и отвечай. Кто дал тебе право поднимать руку на ребенка?

Джош молчал, только втягивал носом воздух.

– Считаю до трех. Или я получу ответ, или ты получишь пулю в ногу. Кто. Дал. Тебе. Право, мразь. Поднимать руку на моего сына?!

– Он сам виноват.

Я выстрелил. Попал в ступню, и Джош взвыл от боли, а Розали закричала.

– Следующий вопрос. Кто ты такой, чтобы вышвыривать ребенка из дома, в котором он родился?

– Прос-стите… – пробулькал Джош, и в комнате ощутимо завоняло дерьмом. Дерьмо и есть.

– Не у меня прощения просить должен. – Я перехватил его поудобнее и потащил на улицу. Розали с воплем помчалась за нами. Я обернулся к ней:

– Еще один звук, и оставлю вдовой, дорогая.

Она затихла, только цеплялась за мою одежду. А я вытащил Джоша на улицу. Час был ранний, на дворе осень. А значит, никаких свидетелей. Я искал взглядом один предмет и наконец нашел – собачья будка. Кивнул сам себе и поволок упирающегося Джоша дальше, не давая ему шанса встать с земли.