Американская звезда - Джеки Коллинз

– У меня рука болит, – ныл он, – я ею ничего не могу держать.

– Наверное, ты ее вывихнул, доставая банку пива, – пробормотал с отвращением Ник.

– Ишь, распустил язык, – взорвался Примо. – Я могу тебя вышвырнуть отсюда в любой момент.

– Но мне кажется, ты обещал матери, что я кончу школу второй ступени?

– Ну, не очень-то на это надейся, – проворчал Примо.

Без школы Льюк и Харлан скучали. Они сбегали в город каждый день, и Арета Мэй ничего не могла с ними поделать. Однажды Харлан вернулся избитый.

– Что случилось? – строго спросил Ник.

– Ничего.

Ник повернулся к Льюку:

– Что с ним было?

Льюк посмотрел на него отсутствующим взглядом.

– Иисусе! – воскликнул Ник. – Открой рот и скажи что-нибудь, черт тебя возьми!

Льюк заплакал и выбежал из трейлера. Арета Мэй стоически мыла в раковине посуду. Примо храпел, как обычно, на кровати.

– Неужели нам все равно? – спросил Ник.

– Пусть лучше учится защищать себя. Это не в последний раз, что его побили, – ответила Арета Мэй.

Синдра нашла работу на консервной фабрике. Она уходила рано утром и возвращалась поздно вечером, едва замечая присутствие Ника.

Наконец он взорвался.

– Ты сумасшедшая, – закричал он, – когда ты немного подобреешь?

– Когда ты уедешь, – ответила она отрывисто.

– Нечего меня торопить. Я трачу здесь свое время, не твое.

– Ладно, – сказала она, – но пусть это будет поскорее. Он был очень занят. Работа в гараже, уроки с Бетти Харрис трижды в неделю и необходимость делать кое-какую починку дома не оставляли ни минуты свободной.

Занятия с Бетти доставляли острое удовлетворение. Она выбирала пьесы, которые наверняка его могли заинтересовать. Особенно ему нравился «Трамвай «Желание»(*Пьеса американского драматурга Теннесси Уильямса.). Играть Стэнли, в то время как она выступала в роли Бланси, было потрясно. Ему было хорошо, потому что наконец-то он нашел занятие, поглотившее его целиком и очень волнующее.

У Ареты Мэй и Примо медовой месяц кончился. Они стали часто тренироваться в злобных ругательских стычках. Примо ее здорово поколачивал. «Р-раз!» Эту науку подонок хорошо изучил.

Ник чувствовал себя неловко, в пору просить прощения за отца. Ему хотелось сказать: «Послушайте, я ведь не виноват.

Гоните нас в шею. Мы куда-нибудь двинемся. Все равно куда. Но не портить же вам жизнь из-за нас тоже».

Но, заполучив Примо обратно, Арета Мэй не имела желания его отпускать.

Пришло и ушло Рождество. Каникулы были мрачные. Арета Мэй принесла домой объедки индейки и сварила густой суп – вот и весь праздник. Ни елки. Ни подарков. Ничего-шеньки-ничего.

Нику было наплевать, он к этому более или менее привык. Но ему было жалко ребятишек, особенно Харлана. Понять, что чувствует Льюк, было невозможно.

Иногда он гулял с Джои, который поинтересовался, пойдет ли Ник на новогодний вечер танцев.

– Я об этом не думал, – ответил Ник.

– Но больше нечем заняться, – сказал Джои. – Надо все продумать.

– А как мы туда попадем? – спросил Ник. – Разве не надо покупать билеты?

– Не, это школа устраивает. Почему бы тебе не пойти с Дон?

А Ник как-то позабыл о ней. Он был так занят, что не возникало даже желания лечь.

– Ага. Я позвоню ей. А ты кого приведешь?

Джои затянулся сигаретой и, как бы между прочим, сказал:

– Может, приглашу твою сестру. Ник удивился:

– Мою сестру?

– Синдру, – ответил Джои. – Я хочу сказать, она не обязательно согласится, но она всегда такая, знаешь, ну, все одна и одна.

Ник сделал гримасу:

– Ну, если хочешь, чтобы она саданула тебя в пах, давай, приглашай.

Он ничего не испытывал к Синдре. Может быть, как брату ему полагалось чувствовать себя ее защитником, но какого черта она такая злючка, и ему все равно, с кем она и куда ходит.

– А что мы наденем? – спросил он.

– Поедем в Рипли и возьмем напрокат пару смокингов. На следующий день после обеда они отправились в Рипли.

У Джои был мотоцикл, купленный в комиссионке, и через пару часов они приехали. Бюро проката было запружено мужчинами, стремящимися к той же цели, что и они. Джои влез без очереди, взял за жабры продавца и выбрал два смокинга.

– Я в нем чувствую себя дураком, – сказал Ник, надев свой.

– Ты и выглядишь так, – засмеялся Джои. – Но так и нужно, так все выглядят на Новый год.

Ник прошелся перед зеркалом. Брюки были слишком длинны, верх широк.

– Неужели надо это надевать? Джои хлопнул его по спине:

– Но ведь только на один вечер. Переживешь. Они заплатили деньги и ушли.

– А я знаю бар, где выступают голые девушки. С голыми сиськами и задом.

Оба приобрели фальшивые визитки, так что самоуверенно и спокойно вошли в бар. Никто их не остановил. Да никому до них и дела не было.

В зале было полным-полно рабочих со стройки, сосредоточенно глядевших на вереницу полураздетых официанток – на девушках были черные чулки, пояса с резинками, передники с оборками, а на лицах застряла искусственная улыбка.

Ник глазам не верил. Он толкнул Джои локтем:

– А разве это не запрещено законом? Джои хихикнул:

– Не говори, что раньше не бывал в топлес-барах. Их все больше становится.

– Да, да, давай поговорим о том, что становится все больше, – пошутил Ник.

Джои замялся:

– Ну, здесь надо себя контролировать – глядеть можно, а трогать нельзя.

– Они дают?

– Если дашь им заработать на хлеб. Ник похлопал себя по карману куртки.

– Тут есть, – сказал он, – вчера была получка.

Он уже положил глаз на одну девушку – хорошенькую I брюнетку с приветливым личиком, которая напоминала ему Лорен. Он не видел ее после спектакля и порой думал о ней. Но он не хотел думать – она была не так-то легко достижима.

Когда девушка взяла у них заказ, он сразу же приступил к делу.

– А что ты делаешь вечером? – спросил он. Она взглянула на часики:

– Я ухожу в три.

– Но я уже готов сейчас, – пошутил он. – Сколько? Она приняла оскорбленный вид:

– Ты что думаешь, я каждого цепляю?

– Конечно, нет, – ответил он. – Сколько?

– Двадцать.

– Двадцать, – повторил он. – У тебя что там, норковый мех?