Удар по России. Геополитика и предчувствие войны - Валерий Коровин

Вот если бы отношения Россия – НАТО вылились в участие российских миротворческих сил на Североамериканском континенте или в размещение российских военных баз хотя бы в Латинской Америке, или, допустим, в Канаде, или на побережье США – на Гавайях российская военная база хорошо бы смотрелась, – вот тогда отношения Россия – НАТО имели бы для нас ценность. Сейчас же речь идёт о том, что Америка стратегически отторгает в свою пользу всё больше и больше территорий от Евразии, выводя их из-под контроля России, размещая натовские базы у нас под носом. Поэтому продолжать в этой ситуации сотрудничество – это потворствовать врагу, приближаясь к тому, чтобы он всё больше и больше укреплялся на нашем стратегическом пространстве, ослабляя наше влияние. Это просто абсурдно, и Бжезинский как ведущий американский геополитический аналитик это прекрасно понимает. При этом он, видимо, сам недоумевает от поведения России: почему, понимая наше неснимаемое цивилизационное геополитическое противостояние, Россия совершенно самоубийственно идёт на это сотрудничество, как под каким-то гипнозом продолжая сдавать свои позиции, соглашаясь на совершенно нелепые и абсурдные условия со стороны Запада, идёт у США на поводу? Вот это, должно быть, Бжезинского весьма удивляет.

Учитывая динамику действий Соединённых Штатов Америки, наше сотрудничество позволяет им стремительно достигнуть своих результатов, в то время как нам эта отсрочка не даёт никакого преимущества, потому что мы стратегически не развиваемся, потеряв инициативу, стагнируем и сдаём позиции. Используя любой предлог, нужно срочно в одностороннем порядке разорвать любые отношения с НАТО. Это сделает картину более-менее ясной как для нас самих, так и для наших потенциальных союзников. Это нас хоть как-то мобилизует и тем самым затормозит стремительное вхождение США в Евразию, не даст Америке быстро и за наш счёт решить свои стратегические задачи в регионах, окружающих Россию, и этим остановит неумолимое движение США к единоличному военному господству во всём мире.

«Цветные» революции, начало которым было положено ещё в момент краха советского блока, продолжают своё победоносное шествие по планете. Сегодня волна «бархатных» и не очень переворотов охватила Ближний Восток и неумолимо движется в сторону России, не минуя Иран и азиатский регион Евразийского континента. Главный спор, происходящий сегодня в стане экспертов, аналитиков и политологов, лежит в плоскости «неразрешимой» дилеммы: являются ли эти процессы стихийным явлением или же за их возникновением стоят какие-то силы?

Весной 2011 года мы все стали свидетелями начала активной реализации американского плана, подготовленного ещё в 2004-м и получившего название «Великий Ближний Восток» (Greater Middle East). Согласно этому плану, пространство ближневосточного региона и Магриба должно быть радикально переформатировано для того, чтобы создать там условия для привития американских ценностей с элементами западной демократии. Именно эти ценности, по мнению американских стратегов, должны лежать в центре политического устройства любого государства, независимо от того, что думают на этот счёт его жители и его элиты.

Проект, согласно которому реализуются сегодня революции на Ближнем Востоке и в Северной Африке, впервые был озвучен ещё Джорджем Бушем-младшим. Сегодня мы наблюдаем реализацию именно этого плана буквально по пунктам. Разворачивающиеся события строго укладываются в эту модель, основная идея которой – перекройка региона под американский формат. Спрашивается, зачем это нужно американцам? Дело в том, что в тот момент, когда распался Советский Союз, США лишились глобального врага, в связи с чем и была предпринята судорожная попытка найти нового врага, против которого можно было бы мобилизовать американскую нацию, объединить усилия экономики и военно-промышленного комплекса. По предложению неоконсерваторов, которые чуть позже полноценно пришли к власти в период правления Буша-младшего, в частности, с подачи такого неоконсервативного теоретика, как Майкл Ледин, было предложено принять в качестве нового главного глобального врага США… ислам. Вот так, не больше и не меньше.

Началось всё с того, что Майкл Ледин идеологически обосновал – современный ислам вполне возможно, учитывая некоторые его агрессивные и крайние формы и проявления, приравнять к такому явлению, как… фашизм. По сути, неоконсерваторы приравняли ислам к фашизму, объявив его новым глобальным врагом Америки. В качестве ответа новой глобальной угрозе, сопоставимой, по замыслу авторов данного концепта, с угрозой фашизма начала XX столетия, и был разработан проект «Великий Ближний Восток», согласно которому, если ислам приравнивается к фашизму, то и действовать против него можно будет любыми методами, включая самые радикальные. В том числе с использованием военных операций против некоторых исламских государств. Ведь фашизм, как мы помним, в Европе прошлого века был уничтожен военным путём, без церемоний. В частности, именно на этом основании неоконсерваторы настояли на том, что необходимо начать войну против Афганистана, Ирака, а далее, на тех же основаниях, – против Сирии и Ирана как против основных государств, которые представляют собой, на их взгляд, оплот исламского фашизма на Ближнем Востоке.

И вот мы уже наблюдаем, как американские военные операции, с теми или иными нюансами, активно разрушают социальное устройство в Афганистане, смещают действующий режим в Ираке. Мы уже видели все те попытки «цветных» переворотов, которые осуществлялись со стороны США по смещению действующего режима в Иране и готовность США в связи с их несостоятельностью начать против Ирана войну. Не прекратились попытки свергнуть действующий режим в Сирии. И уже практически никто не высказывает сомнений в том, что участь Афганистана, Ирака и Ливии уготована Сирии и Ирану.

Но приравнивание ислама к фашизму – это лишь необходимое обоснование, а где же цели? Очевидно, что многие арабские государства не были готовы к принятию американских ценностей ввиду того, что их социальное устройство представляло собой общинное либо клановое, с сильным доминирующим этническим фактором. На этом фоне в большинстве из них были выстроены светские политические режимы с несменяемым лидером во главе, жёсткой иерархией и зачастую режимом чрезвычайного положения, опорой на армию и спецслужбы в качестве основных гарантов соблюдения порядка и единой идеологической стройности. По своей политической форме это были национальные государства с авторитарной вертикалью власти и чёткой идеологической базой. Именно поэтому Майкл Ледин и утверждал, что «современный исламский мир – это новое издание фашизма». Но, как утверждает Ледин, «фашизм играет без правил», следовательно, победить «фашизм» – то есть исламский мир – можно только с помощью фашизма. А значит, с помощью крайне жёстких и агрессивных действий, попирающих – ради «благих» целей – некоторые основополагающие нормы «демократии». Борьба с исламским «фашизмом» стала новой глобальной идеей фикс американской империи, придающей ей мотивацию к дальнейшей экспансии. Эта идея внешнего, зачастую экстерриториального врага чётко укладывается в постпозитивистские представления современных западных стратегов. Не так важно, каков враг, где он находится. Даже то, есть ли он на самом деле, не имеет решающего значения. Важно, как его представляют американские элиты, как они его транслируют посредством медиа и насколько в этот образ верит большинство, в первую очередь на Западе, насколько эту угрозу воспринимает западное общество.