Воспоминания. Министр иностранных дел о международных заговорах и политических интригах накануне свержения монархии в России, 1905–1916 - Александр Петрович Извольский

им лучшие условия, и только некоторое время спустя, при царе Борисе Годунове (1593–1605) это право было и у крестьян отнято. Они были привязаны к земле, став, таким образом, настоящими крепостными своих господ. Хорошо известно, что крепостное право было отменено императором Александром II в 1861 году, поэтому в России оно просуществовало всего около 250 лет.

Дворянство, о космополитическом происхождении которого я только что упомянул, очень быстро смешалось с коренным населением России. Причин такой быстрой ассимиляции было несколько, главная из которых — полное отсутствие кастовых предрассудков у дворян, которые легко смешивались с простыми жителями своих местностей, и, в целом, огромная поглощающая сила, которой всегда обладала русская нация. Поэтому можно сказать, что дворянство никогда не носило характера настоящей аристократии, а скорее представляло собой класс государственных служащих. В Древней Руси не было дворянского титула, кроме титула князя, который сохранялся из вежливости для тех, кто принадлежал к ветвям царствующего дома, при посредничестве великих князей Московских, таких как Барятинский, Голицын, Долгорукий, Горчаков и другие; но титул не имел значения, не давал особых привилегий тем, кто его носил, и очень многие из этих потомков Рюрика (все еще называемых в наши дни родовым именем Рюриковичи) вскоре начали смешиваться с обычными дворянами. Определенное число семей, принадлежавших к знати, однако, выделялось среди других и образовало вокруг трона своего рода олигархию.

Что касается боярства, то оно никогда не было строго наследственным, и ряды боярства всегда были открыты для тех дворян, которые преуспели в продвижении на службе государству. Великие князья, а затем и московские цари, которые выбирали себе жен из числа дочерей своих подданных, не делали в этом отношении различий между княжескими семьями и семьями бояр или даже простых дворян, и, когда наследник московского престола достигал совершеннолетия для вступления в брак, сотни молодых девушек, принадлежавших к различным сословиям дворянства, вызывали в Москву, где выбирали будущую царицу, причем предпочтение отдавалось той, которая обладала наибольшей личной привлекательностью и здоровьем, но без оглядки на высшую или второстепенную важность ее дома. Семья, иногда скромного происхождения, которая таким образом дала стране царствующую персону, естественно, получила большое влияние в Москве, как это было в случае с Годуновыми, Нарышкиными, Лопухиными и т. д. Сами Романовы, один из которых основал новую династию, были связаны с древним царствующим домом только по женской линии.

К концу XVII века, то есть накануне реформ Петра Великого, дворянство сформировало класс, проявляющий высокое понимание роли, которую они должны были играть на службе государству, и отличающийся замечательной способностью усваивать обычаи западной цивилизации, перед которым вот-вот должны были открыться двери России. Именно из этого класса Петр Великий набирал большую часть молодых людей, которых он отправлял за границу для приобретения знаний, необходимых для преобразования страны.

Отменив старые социальные различия (он больше не называл бояр, последний из которых, князь Иван Трубецкой, умер в 1750 году), Петр Великий установил новую шкалу рангов, полностью основанную на личных заслугах, оказанных государству во всех отделах гражданской и военной иерархии. Этот новый порядок поглотил немало представителей дворянства, но в целом не затронул ни их привязанности к земле, ни их сознания принадлежности к отдельному классу, уходящему корнями в Россию прошлого.

При преемниках Петра Великого в Санкт-Петербурге сложилось сильно централизованное и по существу бюрократическое правительство, персонал которого становился все более и более разнообразным по своему происхождению, включая иностранцев, а также коренных русских. В конце концов трон был окружен кастой придворных и чиновников, которые по-прежнему не имели никакого сходства ни со знатью французского двора, ни с английской аристократией, но которые монополизировали все важные должности и составляли высшее общество Санкт-Петербурга. Именно в этот момент начали присваиваться дворянские титулы, заимствованные из Западной Европы. Появились бароны, графы и даже князья, но любопытно отметить, что все эти новые титулы долгое время носили экзотический характер, и, когда русский государь желал облагородить одного из своих подданных, он делал это не сам, а получал соответствующий патент от Священной Римской империи. Таким образом, единственным настоящим русским титулом по-прежнему оставался титул князя, и принадлежал он только потомку дома Рюриковичей.

В связи с этим легко понять, что высшее общество Санкт-Петербурга было самого разнородного происхождения.

В него входили не только подлинные потомки Рюрика, но и потомки подмастерья, как князья Меншиковы, малороссийского крестьянина, как князья Разумовские, или солдата удачи, как князья Орловы. Одним из наиболее частых источников титулов, богатства и влияния была благосклонность императрицы, Елизаветы или Екатерины, оказываемая молодому гвардейскому офицеру, а иногда даже слуге более скромного ранга.

В царствование императоров Павла I и Александра I разделение между провинциальным дворянством и придворным обществом стало более заметным. В то время как последние жили в Санкт-Петербурге или следовали за государем в его летнюю резиденцию, провинциальная знать летом жила в своих поместьях, а зимние месяцы предпочитала проводить в древней столице царей Москве. Именно в этой среде во время Наполеоновских войн либеральные идеи, усвоенные молодыми русскими офицерами во время пребывания союзников в Париже, нашли наибольшее поощрение, и именно этот класс обеспечил большую часть участников декабрьского восстания 1825 года против императора Александра I. Целью было добиться от его преемника конституционной хартии для России. История рассказывает о суровости, с которой император Николай I подавил это движение, и о судьбе декабристов, некоторые из которых, как князья Волконский и Трубецкой, принадлежали к самым знатным семьям России, и почти все они происходили из провинциального дворянства.

Железное правление, осуществляемое Николаем I в течение его тридцатилетнего властвования, не смогло подавить прогрессивный дух этого класса, и, когда император Александр II в 1856 году открыл новую эру либеральных реформ, именно провинциальное дворянство снова оказало наиболее восторженную поддержку его реформам.

Главным актом прекрасного правления Александра II была, конечно, отмена крепостного права. Эта реформа, прежде чем быть введенной в действие министрами этого государя, была предметом активного продвижения блестящей группой мыслителей и писателей, почти все из которых принадлежали к провинциальному дворянству и наиболее типичным представителем которого был Иван Тургенев. Этот класс, состоявший из владельцев имений, населенных крепостными, принес свои материальные интересы в жертву великому принципу отказа от социальной зависимости, следствием которого было разделение между крепостными значительной части земель, принадлежащих дворянам, и, хотя собственники должны были получить компенсацию, последовавшая за этим экономическая революция нанесла серьезный удар по их благосостоянию.

Другие реформы императора Александра II, такие как реорганизация юстиции и создание органов местного самоуправления, или земств, также были горячо поддержаны провинциальным дворянством. У молодых дворян вошло в моду избегать бюрократических учреждений Санкт-Петербурга и служить в провинции предводителями дворянства,