Невозможный маг - Галина Львовна Романова

— Да, матушка, — поклонилась послушница. Легкая улыбка тронула ее губы — не то чтобы девушки были соперницами, просто однообразная жизнь служанок была лишена развлечений, и девушка радовалась любой возможности сделать ее менее пресной.

Ночью молодой маг открыл глаза и какое-то время лежал, не шевелясь и прислушиваясь к ночной тишине. Ему не спалось. И не только потому, что к нему прижималось соблазнительное девичье тело — обе послушницы спали в одной постели. Только тонкая ткань сорочек отделяла тела друг от друга. Юноша еле сдерживал свои чувства — то, что он находится в женском теле, только усиливало его мучения.

Но сильнее позывов плоти были муки душевные. Сегодня днем он узнал нечто такое, что все равно лишило бы его сна и покоя. Они замыслили переворот! Они хотят «выкорчевать Золотую Ветвь»! На их стороне кто-то из лордов Наместников, присягнувших императору. Они в любой момент могут предать, а он даже не догадывается, кто эти предатели. И он один против целого Ордена.

Но он не может просто гак лежать и пялиться в темный потолок кельи. Он должен что-то делать! И, кажется, он знает что.

Юноша тихо встал и, набросив на ночную сорочку темный плащ послушницы, на цыпочках направился вон.

Едва за ним закрылась дверь, как вторая девушка открыла глаза. Ей стоило большого труда не заснуть, но ее старания наконец увенчались успехом. Она бегом бросилась в комнату старухи.

— Она куда-то пошла! — горячо прошептала девушка, встряхнув спящую за плечо. — Она уходит!

Старческий сон чуток, кроме того, не так-то легко застать врасплох опытную волшебницу, которая, потеряв зрение, стала больше полагаться на слух. Старуха тут же вскинулась, словно и не спала, и крепко схватила лежащую у нее на плече руку. Задыхаясь, девушка повторила свои слова.

— Иди за нею, — распорядилась слепая. — Но постарайся сделать так, чтобы она тебя не заметила. Все, что узнаешь, немедленно доложи мне! Поняла? И никому больше!

— Уф, я уж думал, что ты не придешь! — воскликнул Норрик, когда потайная дверь каморки открылась и на пороге появился силуэт послушницы в темном плаще. — Я устал ждать, а в животе просто война идет! Вторые сутки не ел! И пить охота!

Он выхватил из рук послушницы кувшин и приник к нему губами.

— Сок! Не мог вина раздобыть?

— Некогда было. — Юноша прошел и опустился на колени над спящей девушкой. Губы ее были по-прежнему свежи и нежны, дыхание легким облачком вырывалось из груди.

— Не трогал я ее! — с набитым ртом сообщил сзади Норрик. — Можешь проверить! Цела твоя подружка! Цела!

— Она не моя подружка. — Юноша все-таки не устоял перед искушением и погладил рассыпавшиеся по полу волосы послушницы. Для спящей в зачарованном сне совершенно все равно, где лежать, но он почему-то не мог отделаться от мысли, что ей очень неудобно на голом полу. Но в каморке не нашлось ничего, что бы ей подстелить. Единственный мешок забрал для своей постели альфар. Сейчас он сидел там, скрестив ноги, и торопливо жевал лепешки, запивая их соком.

— Жратва для детей, — утерев рот рукой, заявил он и припрятал две лепешки про запас— Но в лесу и того иногда не бывало. Мы ведь пять лет почти бродяжничаем. В первый год хуже всего было — кругом война и разруха, а тут зима подвалила. Мы на снегу спали. У нас четверо детей умерли от холода и голода.

— Детей? — вскинул голову Видящий.

— А ты как думал? Мы всем поместьем ушли, то есть все уцелевшие альфары. С женщинами и детьми. К нам потом еще прибилось несколько одиночек — кто после разгрома в плен не попал. С нами даже одно время два рыцаря кочевали. Там же не только мы — многие высокородные эльфы драпали, как малышня, все побросав.

— И вы все это время… с детьми? И не пытались вернуться домой? — Юноша думал о своем.

— А куда возвращаться? Лорда нашего убили, его семейство исчезло в неизвестном направлении, замок темноволосые разграбили и сожгли. Нет, какое-то время мы на развалинах провели, да только в лесу лучше оказалось. Холодно и неуютно, но мы землянки вырыли и на второй уже год прилично перезимовали.

К Норрику вернулась живость характера, он болтал и улыбался как ни в чем не бывало.

— Ну а ты чего узнал интересного? Как тут? Девчонки, судя по всему, — альфар кивнул на спящую послушницу, — тут симпатичные.

— Девчонки есть, да не про твою честь, — ответил юноша.

— Оно и видно! Где уж нам, недоразвитым! Ты вот высокородный и не знаешь, как на нас, альфаров, смотрят!

— Почему же? Знаю. У моего отца были слуги-альфары — и в доме, и фермерами работали. Они за одним столом с нами обедали, а по ночам там же, в замке, и ночевали. Мы просто жили, замок небольшой, хозяйство небогатое. У меня с братьями была одна комната на троих. У сестер — своя комната, и у родителей тоже своя. А все остальное — общее.

— А если бы ты узнал, что какой-то слуга твою сестрицу… ну того? Поцеловал?

— А ты, — внезапно догадался юноша, — целовался с леди Оссирель?

— А то нет! — ухмыльнулся Норрик. — Мы же выросли вместе! Мой отец собой пожертвовал, чтобы милорда Оссира спасти на охоте, вот тот и взял меня и мою мать в замок. Она уже там Озрика родила. Мы с Оссирель ровесниками были… почти ровесниками. Я, как ты заметил, старше.

У нее брата не было, она со мной дружила. А когда ее с сыном лорда Инвемара обручили, прибежала и все рассказала, как подружке. А я ей и предложил — мол, хочешь, научу, как с женихом обращаться? Она согласилась. Ну мы и… Мы только целовались! — тут же воскликнул он, выставив перед собой ладони. — Честно-честно! Я хотел предложить еще кое-что, да не успел. Нас застукали. — Норрик хихикнул. — Мы только целовались, ну и потискал я ее чуть-чуть, а лорд Оссир орал так, словно я его дочь не просто изнасиловал, но и уже ребенка ей сделал, как моей матери.

— Какого ребенка?

— У меня брат есть, младший. — Норрик вздохнул. — Озриком его звать. Мама родила его через несколько лет после гибели отца, когда мы уже в замке жили. И кто его отец — неизвестно. Только никак не альфар! Светловолосый он слишком. — Норрик с вызовом тряхнул своими темно-русыми волосами. — Вот и выходит, что альфару высокородную девицу и поцеловать нельзя, а благородному эльфу вдове ребенка заделать можно.

Молодой маг посмотрел на спящую послушницу.

— Я ведь не потому, — произнес он, — что тебе не доверяю. Просто она… нельзя так, исподтишка! Вот если бы она сама согласилась… Но ведь не согласится! Видящие — они такие!

— Погоди, а как тебя зовут? Мы второй день вместе, даже третий, если вспомнить, как познакомились, а я все не знаю, кто ты?

— У меня нет имени. Я отказался от него. Оно слишком… слишком сильное заклинание в него встроено. Пока был медиумом, я помнил, а потом заставил себя забыть. Зови магом.

— Или Майяром. По-эльфийски, — предложил Норрик, и юноша кивнул: