Социальный вид - Мэттью Либерман

На мой взгляд, сеть пассивного режима обеспечивает мозг тысячами часов практики по обработке социальной информации. Если я прав, то люди, у которых на протяжении многих лет она была более активной, должны превосходить остальных в социальном мышлении — ведь чем больше трудишься, тем лучше результат.

Боб, Меган и я немного продвинулись вперед в этом направлении и измерили активность сети пассивного режима у испытуемых в период отдыха. Высокая активность может говорить об интенсивной работе сети в прошлом, что, по идее, должно было привести к улучшению навыков ментализации в настоящем. Чтобы это проверить, мы сопоставляли активность сети пассивного режима каждого участника с его же результатами в отдельной задаче на ментализацию.

Те, кто продемонстрировал повышенную активность ДМПК в спокойном состоянии в сканере, показали лучшие результаты в последующей задаче на ментализацию. В целом самая высокая активность ДМПК была у тех, кто решил эту задачу на 10% быстрее участников с самой низкой активностью этой области. Они думали на один ход вперед, как шахматисты. Это — первая установленная связь активности сети пассивного режима и социального мышления в действии. Однако без продолжительных исследований мы не могли утверждать, что причиной улучшенного социального мышления участников была именно сеть пассивного режима. Поэтому мы провели еще один, узконаправленный этап исследований.

Наша вторая гипотеза заключалась в том, что сеть пассивного режима влияет на ежеминутную готовность к социальному мышлению. Во второй главе я предположил, что ее активность в период отдыха может быть подготовкой к развитию действий в социальной, а не физической плоскости. В частности, сеть пассивного режима готовит нас к ментализации действий окружающих.

Для проверки мы дали участникам исследования три типа задач, два из которых требовали ментализации. Мы пере­тасовали задачи так, чтобы участники не знали, какой тип будет следующим. Между задачами мы делали короткий перерыв (от двух до восьми секунд), измеряли степень активности сети пассивного режима в это время и сопоставляли ее с эффективностью решения последующей задачи.

Результаты задач на ментализацию с высокой актив­ностью сети пассивного режима после перерыва оказались лучше, чем с низкой. Однако это не касалось задач без ментализации: интенсивность работы сети пассивного режима никак не отразилась на эффективности их решения. Исследование предоставило веские, пусть даже требующие дальнейших экспериментов свидетельства в пользу того, что сеть пассивного режима осуществляет социальную подготовку к считыванию психического состояния окружающих. Благодаря системе ментализации мы воспринимаем человеческие тела как наделенные чувствами вместилища разума. Эволюция могла бы активировать другие системы на период отдыха, чтобы мы смотрели на мир с математической или иной несоциальной точки зрения. Но таков был ее выбор — переключать мозг на социальное мышление и заглушать любое другое при каждой возможности.

Социальное мышление для социальной жизни

Мы используем систему ментализации сотни раз в день и выносим обоснованные предположения о мыслях окружающих. Порой такая активность является всего лишь следствием проявления естественного интереса к причинам поступков других людей. Описанные выше исследования менталиации определенно создают такое впечатление, поскольку в них присутствует обособленный наблюдатель, никак не связанный с изучаемыми им людьми.

Однако вряд ли наша способность к менталиации развивалась только ради того, чтобы быть объектом внимания. Философ и психолог Уильям Джеймс писал: «Мое мышление направлено всегда и исключительно на мои действия»202. Так и с нашим социальным мышлением: наш успех в чем-либо нередко зависит от того, насколько в этом преуспел некто, или от взаимоотношений с этим человеком. В таких случаях успех от неудачи отделяет только умение отслеживать или предугадывать психическое состояние окружающих.

Представьте, что вы с другом играете в видеоигру и вам надо вдвоем поймать зверя в лабиринте. В нем нет тупиков, поэтому в одиночку это невозможно. Вам надо скоординировать свои действия, отрезав зверю пути к отступлению. Но вы с другом не сидите рядом, а играете по сети, договориться невозможно, хотя вы и видите, что делает ваш друг и, исходя из этого, совершаете свои действия. Нейробиолог Вако Йошида провел нейровизуализацию при выполнении похожей задачи под названием «Охота на оленя» (Stag Hunt) и установил: чем сложнее предугадать действия партнера по игре, тем активнее система ментализации203. Надо отметить, что, в отличие от наших человекообразных предков, мы можем произносить свои намерения вслух. Древним людям из-за отсутствия речевых навыков во время охоты или спасения от хищников приходилось обозначать свои намерения и предугадывать чужие действия посредством визуальных сигналов.

Мы сотрудничаем с окружающими, но и конкурируем не реже, а в таких случаях еще важнее точно оценивать их цели и намерения, поскольку они могут стараться целе­направленно нас запутать. С точки зрения непосвященных, для выигрыша в карточную игру вроде покера нужны только знание правил и удача, ну еще умение рассчитать вероятность выхода карты, закрывающей стрит или флеш. Но любой профессиональный игрок подтвердит — этого далеко не достаточно.

Навык № 1: терпение. Все хотят играть и выигрывать каждую раздачу. Но гораздо интереснее оставаться в игре, чем сбросить карты и смотреть, как играют другие. С большим количеством карт в игру входить не стоит, ибо неконтролируемая тяга к действию быстро лишит вас фишек. Чтобы много выигрывать, надо иногда вовремя выходить из игры.

Навык № 2: умение блефовать. Сможете вы внушить сопернику, что у вас фулл-хаус, если на самом деле у вас худшая комбинация? Убедите его сбросить карты, чтобы никто не узнал, что вы блефовали?

Навык № 3: умение определить, блефует соперник или нет. Если у всех игроков есть первый навык, то победа зависит от умения блефовать или распознать блеф.

Соперничество в ментализации нарастает, когда обе стороны противостоят попыткам перехитрить друг друга. В старом эпизоде сериала «МЭШ» (MASH, 1970), снятого в жанре «черной комедии», высокомерный аристократ Винчестер, не пользующийся популярностью среди военных, играет в покер с Орлиным Глазом Пирсом и другими коллегами. И всякий раз, к их неудовольствию, облегчает им карманы. К концу сериала они наконец находят признак блефа: когда у Винчестера карты хуже, чем можно предположить по ставкам, он начинает громче насвистывать. И в конце серии он проигрывается в пух и прах.

В сериале Винчестер — объект насмешек, но в реальной жизни он мог бы догадаться, что его раскусили, и обернуть это в свою пользу. И стал бы свистеть иначе, или в другие моменты, чтобы поднять ставки с хорошей комбинацией или забрать банк блефом. Потом его коллеги снова разгадали бы его, а он бы опять это заметил — и так до бесконечности.

Джорджо Коричелли исследовал соперничество в ментализации204. Участники эксперимента в нескольких отдельных испытаниях выбирали число от 0 до 100. Правила каждый раз менялись, но выигрыш всегда был связан с тем, как собственные предположения одного участника соотносятся с догадками остальных. Например, в одном испытании выигрывал тот, чьи предположения оказывались ближе к двум третям (2/3) от среднего показателя всех догадок. То есть предположение каждого влияло на то, какой ответ окажется правильным. Участники, действовавшие без всякой стратегии, могли выбрать любое число от 0 до 100, не задумываясь о правилах.