Красный монарх: Сталин и война - Саймон Себаг-Монтефиоре

Упорное сопротивление Семена Тимошенко заставило фашистские войска несколько замедлить темпы наступления. В конце июля Гитлер приказал провести перегруппировку армий группы «Центр». На юге немцы быстро продвигались к Киеву, а на севере – Ленинграду. В первый же месяц фюрер одержал поразительные победы, но ни одной цели плана «Барбаросса» так и не достиг. Немцы пока еще не захватили ни Москву, ни Ленинград, ни Донецкий угольный бассейн. Не была полностью уничтожена и Красная армия, хотя она и понесла тяжелые потери.

Генералы умоляли Гитлера бросить бронетанковые армии на Москву. Однако фюрер, наверное, помнил захват российской столицы Наполеоном, не принесший никаких особых выгод, и поэтому решил сначала взять богатый нефтью и зерном юг. Он разработал новую стратегию. Сейчас у вермахта было два направления главного удара: Москва и Украина.

Обновленный Сталин даже смирился с несколькими мелкими проявлениями непокорства и критики со стороны политбюро. Сразу после падения Смоленска он вызвал на дачу Тимошенко и Жукова. Когда военные приехали в Кунцево, вождь в старом френче ходил с незажженной трубкой, что всегда являлось признаком плохого настроения. В комнате находились несколько членов политбюро.

– Вот что, политбюро обсудило деятельность Тимошенко на посту командующего Западным фронтом и решило освободить его от обязанностей, – сказал Сталин. – Есть предложение назначить на эту должность Жукова. Что вы об этом думаете?

Тимошенко ничего не ответил, а Георгий Жуков возразил, объяснив, что частая смена командующих фронтами отрицательно сказывается на ходе операций.

– А что, пожалуй, правильно, – неожиданно поддержал смелого генерала седой Калинин, который после 1930 года крайне редко в чем-то не соглашался со Сталиным.

Вождь промолчал. Он неторопливо раскурил трубку и оглядел членов политбюро.

– Может быть, согласимся с товарищем Жуковым? – поинтересовался Иосиф Виссарионович.

– Вы правы, товарищ Сталин, – хором ответили партийные руководители.

Но генералу Жукову далеко не всегда удавалось добиться своего.

Когда на юге нависла угроза окружения крупных группировок советских войск, Сталин вновь обратился к драконовским мерам в надежде, что страх заставит лучше сражаться. Еще в первую неделю войны он поддержал приказ НКВД № 246. Согласно этому приказу родные и близких попавших в плен солдат и офицеров расстреливались. Теперь же вождь издал еще более печально известный приказ № 270. Сталин потребовал, чтобы под ним поставили подписи Молотов, Буденный, Ворошилов и Жуков. Некоторые из них отсутствовали, но это ничего не значило. Этот приказ сломал жизни миллионам невинных солдат и их родных, включая собственную семью вождя.

* * *

16 июля 1941-го в окружение под Витебском попал молодой артиллерийский лейтенант 14-го гаубичного полка 14-й бронетанковой дивизии, Яков Джугашвили. Он приказал своей батарее отстреливаться до последнего снаряда: «Я – сын Сталина и не позволю моей батарее отступать». Но Яков не стал кончать жизнь самоубийством и попал во вражеский плен. 19 июля Лаврентий Берия доложил, что среди огромной массы советских военнопленных есть артиллерийский лейтенант Яков Джугашвили. Андрей Жданов прислал Сталину запечатанный пакет с фотографией сына. Сталин долго разглядывал снимок. Наверное, его в эти минуты терзала мысль о том, что слабый сын сломался и предал его.

– Этот дурак даже не смог застрелиться, – прошептал генсек Василию.

Сразу после этого Сталин начал подозревать жену Якова, Юлию.

– Ничего пока не говори жене Якова, – велел отец Светлане.

Вскоре, согласно приказу № 270, Юлия Джугашвили была арестована. Ее трехлетнюю дочь Гулю на два года разлучили с матерью. Мы знаем, как Сталина раздражала судьба Якова и как мрачно он размышлял над ней до конца своей жизни.

Вскоре после этого вождь запретил своему второму сыну участвовать в боевых вылетах. «Хватит с меня одного пленного сына!» – заявил он. Младший сын тоже не очень радовал Иосифа Виссарионовича. Как-то этот кронпринц попросил у отца денег на новый мундир и дополнительное питание. Сталин ответил: «1. Насколько мне известно, в наших военно-воздушных силах вполне достаточный продовольственный паек. 2. Специальная форма сыну Сталина не нужна».

Вероятно, после пленения Якова Сталин сделал первую попытку связаться с Гитлером. Они с Молотовым приказали Берии прощупать болгарского посла Ивана Стаменова. Лаврентий Павлович поручил это задание специалисту по убийствам и тайным операциям Судоплатову. Чекист поведал историю в мемуарах, в которых, однако, далеко не всему можно верить. Судоплатов должен был узнать у немцев, почему они нарушили пакт о ненападении, на каких условиях Гитлер может закончить войну и удовлетворит ли его, если СССР уступит Германии Украину, Белоруссию, Молдавию и Прибалтику. Москва, таким образом, предлагала заключить второй Брест-Литовский мир. Берия объяснил Судоплатову, что это делается только для того, чтобы выиграть время. 25 июля Судоплатов встретился со Стаменовым в «Арагви», любимом грузинском ресторане Берии. Болгарин, однако, не передал предложения Сталина в Берлин. «Даже если вы отойдете за Урал, все равно окончательная победа будет за вами!» – считал он.

* * *

Тем временем немцы неумолимо продвигались вперед. Танковые клещи группы армий «Юг» под командованием Гудериана и Клейста охватили Киев и взяли в кольцо Юго-Западный фронт генерала Кирпоноса. В окружении оказались сотни тысяч солдат и офицеров Красной армии. Всем было ясно, что Киев необходимо оставить.

29 июля Сталин вызвал Жукова, чтобы обсудить положение на фронтах. Поскребышев зловеще сообщил, что начало совещания немного задерживается. Сталин ждал приезда Мехлиса. Мрачный демон появился с Берией и Маленковым. Рассказывать о положении на Украине начальнику Генштаба пришлось под испепеляющими взглядами этой троицы, живо напомнившими ему миф о Медузе Горгоне.

Георгий Жуков сообщил, что немцы сначала разгромят Юго-Западный фронт, а затем опять повернут на Москву. Мехлис прервал Жукова и угрожающе поинтересовался, откуда ему известно, как будут действовать немецкие войска.

– А как же Киев? – спросил Сталин.

Георгий Жуков предложил город сдать.

– Как вы могли додуматься сдать врагу Киев? – закричал Верховный главнокомандующий. – Я не хочу даже обсуждать эту чепуху!

– Если вы считаете, что начальник Генерального штаба способен только чепуху молоть, тогда ему здесь делать нечего, – не сдержался генерал. – Я прошу освободить меня от обязанностей начальника Генерального штаба и послать на фронт. Там я, видимо, принесу больше пользы Родине.

– Кто дал вам право разговаривать с товарищем Сталиным подобным тоном? – возмутился Мехлис.

– Вы не горячитесь, – сказал Сталин Жукову. – А впрочем, если вы так ставите вопрос, мы без вас можем обойтись…

Генерал Жуков собрал карты и вышел из комнаты. Через сорок минут его вновь вызвали в Маленький уголок и сообщили, что он освобожден от обязанностей начальника Генштаба. Жуков был рад, поскольку теперь он, боевой генерал, мог вернуться в привычную обстановку, на фронт. Новым начальником Генштаба был вновь назначен Борис Михайлович Шапошников. Сталин знал, что он болеет. Георгий Жуков попросил разрешения уйти, однако вождь пригласил его на чай. Сталина тянуло к Жукову.