Железная стена. Израиль и арабский мир - Avi Shlaim

Иерусалима за их собственность; переговоры о возобновлении торговых отношений между двумя странами и создании свободной зоны для Иордании в порту Хайфы; разрешение всем владельцам собственности вернуться в Израиль или послать адвоката для распоряжения своей собственностью; назначение смешанных комитетов для разработки деталей окончательного урегулирования.

Израильское правительство приняло предложение короля в качестве основы для переговоров, и следующая встреча в Шуне состоялась 24 февраля. Иорданское правительство, помимо короля и Рифаи, представлял министр обороны Фавзи аль-Мульки. Король попросил Шилоа зачитать свое предложение для Мулки, чтобы они могли обсудить его и уточнить свой личный текст. После доработки были изготовлены два чистых экземпляра соглашения, после чего царь обратился сначала к Рифаю и Мулки, а затем к Шилоаху и Даяну и велел им поставить автографы на обоих экземплярах, добавив с улыбкой: "Вы подпишите, а я буду свидетелем". Было решено, что на следующую встречу обе делегации принесут проекты соглашений, основанные на этой директиве, с целью выработки единого текста. Король проявил бурную радость и назвал достигнутое соглашение поворотным пунктом в переговорах, что, собственно, и произошло.

Но это был поворотный момент в истории израильско-иорданских отношений, в который история не смогла повернуть. Через четыре дня состоялась еще одна встреча, на которой обсуждались оба проекта соглашения. Израильтяне подготовили длинный и законспирированный текст, но, по крайней мере, в нем были учтены все пункты предложения короля. В иорданском же тексте "модификация перемирия" была заменена на "пакт о ненападении", а "свобода торговли и коммерции" вообще отсутствовала. Израильтяне дали понять, что не намерены подписывать вторую редакцию соглашения о перемирии, и, несмотря на все усилия короля, встреча закончилась без достижения каких-либо договоренностей.

На следующей встрече 7 марта стало очевидно, что королю не удалось преодолеть противодействие правительства страны заключению сепаратного соглашения с Израилем. Иордания подвергалась враждебной пропагандистской кампании, а за отношения с Израилем ей грозило исключение из Лиги арабских государств. Король был готов игнорировать это давление, но его правительство - нет. На встрече король объяснил, что Иордания была вынуждена снизить темпы, но это снижение означает скорее приостановку, чем разрыв переговоров. Израильтяне испытали разочарование, граничащее с отчаянием: так много было сделано, и так мало достигнуто. Однако они не винили короля в провале их совместных усилий. Шаретт, в частности, видел в Абдалле представителя тенденции к примирению с Израилем, противостоящей доминирующей в арабском мире тенденции к непризнанию реальности Израиля, и отдавал ему должное за проявленное мужество убеждений.

Пока переговоры были приостановлены, ситуация на протяженной и неестественной границе Израиля с Иорданией неуклонно ухудшалась, что вылилось в конце года в вооруженное столкновение между ЦАХАЛом и Арабским легионом. В отсутствие сдерживающей дисциплины мирных переговоров ЦАХАЛ стал проводить весьма агрессивную политику в отношении вторжений на израильскую территорию, которые совершались в основном палестинскими беженцами по экономическим причинам. Таким образом, дипломатический тупик привел к военной эскалации, что, в свою очередь, стимулировало надежды на территориальную экспансию, по крайней мере, в некоторых кругах.

На конференции послов Израиля в июле 1950 г. произошло одно из самых ранних противостояний между сторонниками мира, основанного на статус-кво, и сторонниками территориальной экспансии. Моше Шаретт в своем выступлении остановился на необходимости мира и нормальных отношений с соседями страны. Он подчеркнул, что мир с Иорданией важен не только как самоцель, но и, учитывая разумную позицию Иордании по вопросу о беженцах, как прецедент для мирного урегулирования, не предполагающего возвращения беженцев. Генерал-майор Даян, последовавший за министром иностранных дел, поставил под сомнение ценность официальных мирных соглашений с арабскими странами. По его словам, только Иордания была конкретно заинтересована в мире, поскольку могла получить компенсацию. Остальные арабские государства не были вынуждены по каким-либо практическим соображениям заключать мир с Израилем, напротив, заключение мира нанесло бы ущерб их престижу. С точки зрения Израиля, утверждал Даян, важнее было экономическое проникновение в регион, вхождение в ближневосточную экономику, чем достижение формального мира. Далее Даян предложил, что вместо того, чтобы вести переговоры с Иорданией о заключении официального мирного договора и платить за это деньги, Израилю следует захватить всю территорию до реки Иордан. Это предложение было высказано скорее косвенно, чем прямо, но встретило жесткий отпор со стороны министра иностранных дел. «Государство Израиль, - сказал Шаретт, - не будет втягиваться в военный авантюризм, сознательно проявляя инициативу по захвату территорий и расширению территории. Израиль не пойдет на это как потому, что мы не можем позволить себе быть обвиненными миром в агрессии, так и потому, что мы не можем, по соображениям безопасности и социальным причинам, принять в свою среду значительное арабское население... Мы не можем жертвовать еврейскими бойцами, а также произвольно причинять вред другим людям только для того, чтобы удовлетворить аппетит к экспансии».

В апреле 1950 г. Иордания официально аннексировала Западный берег реки Иордан, а в декабре Абдулла предложил возобновить переговоры с Израилем. Эти переговоры вели Шилоах и Рифаи, ставший за это время премьер-министром. Целью переговоров было полное выполнение соглашения о перемирии, особенно статьи 8, которая предоставляла Израилю право доступа к гуманитарным учреждениям, таким как университет и больница на горе Скопус, а также к Стене Плача в Старом городе Иерусалима. Существовал территориальный спор по поводу Нахараима на севере и Вади Араба на юге, и король пообещал выполнить статью 8 в качестве первого шага к миру, если эти споры будут урегулированы к удовлетворению Иордании. Однако к этому времени Бен-Гурион стал сомневаться не только в возможности, но даже в желательности политического урегулирования с Иорданией. В беседе с Шилоахом, который пришел проконсультироваться с ним перед встречей с Абдаллой 13 февраля 1951 г., Бен-Гурион назвал не менее семи причин своих сомнений. Во-первых, Иордания - это не естественное и стабильное политическое образование, а режим, основанный одним человеком, который может умереть в любую минуту и который полностью зависит от Великобритании. Во-вторых, политическое урегулирование с Иорданией могло помешать урегулированию с Египтом. В-третьих, соглашение с Абдаллой без мира с Египтом не могло снять осаду, в которой находился Израиль на континентах Азии, Африки и Европы. В-четвертых, такое соглашение укрепило бы позиции Великобритании в окружающем пространстве. Пятая причина была представлена в виде вопроса: "Заинтересованы ли мы в том, чтобы взять на себя обязательства по установлению таких нелепых границ?". В-шестых, соглашение с Египтом урегулировало бы отношения Израиля со всем арабским и исламским миром и обеспечило бы важные экономические связи. Наконец, Египет - естественная и стабильная страна, не имеющая реальных конфликтов с Израилем. Явно подразумевалось, что в поисках мира предпочтение должно быть отдано