Дерлямбовый путь Аристарха Майозубова - Артем Валентинович Клейменов

обидчика. Неприятный хруст оттенял глухие звуки мощных ударов, а избиваемый медленно осел, полностью прекратив всяческое сопротивление.

— Ты там живой, — участливо спросил Миша, закончив экзекуцию.

— Кажись, да.

— Отлично… Жаль только, что я свой коньяк из-за этих гопников разбил, — расстроено выдохнул Миша, глядя на осколки разлетевшейся вдребезги бутылки.

— А ты что, начал пить? — удивлённо спросил Аристарх.

— Ещё не начал, но должен был.

— А что произошло?

— Отцом я стану месяцев через восемь. Моя жена конкретно забеременела, причём, как я и мечтал, двойней, надеюсь парней. Теперь можно и про вредные привычки вспомнить, а то до тошноты намучался советы докторов всяких слушать.

— Так это отличная новость.

— Прикинь, радость у меня, а эти черти чуть тебя не кончили и опять же, коньяк! Короче, всё настроение испоганили, а я, дурак, ходил, ждал и терпеливо грел бутылочку, представляя какой вкус напитка раскроется, ванильный или, может, больше шоколад. Тьфу!

Миша казался очень расстроенным и растерянным, а парень, которого он приложил кувалдами своих кулаков, неожиданно очнулся и начал блевать.

— Что с ним? — удивился Майозубов.

— Да ничего особенного, просто бить надо правильно уметь, в общем минут через десять очухается и поговорим с ним. Кстати, пассажир, которому ты вмазал что-то не шевелится, посмотри не подох ли этот бедолага?

— Да нет, точно не подох, я ему не очень сильно вдарил, хотя попал хорошо, — уверенно ответил поэт, но на всякий случай проверил состояние валяющегося противника. Тот дышал, а когда Майозубов насыпал ему на лицо снег, дёрнулся и резко подскочил. Впрочем, драки не произошло, Миша взял воспрявшего огромной ладонью за лицо и пододвинул к себе поближе.

— Слышь, дорогой товарищ, ты мне тут на несколько вопросов ответить должен, если жить, конечно, хочешь, но для начала представься.

— Сашка меня зовут, — испуганно проблеял бандит.

— А погоняло у тебя какое?

— Погоняло Компот.

— А почему Компот?

— Потому что моя фамилия Киселёв.

— Логично, — почесал голову Миша, внимательно осматривая стоявшего перед ним мужчину.

— Что-то часто я стал с Киселёвыми пересекаться, — едко усмехнулся фамилии Аристарх.

— Может, брат его, — поинтересовался бывший следователь.

— Нет, точно нет, этот просто гопник, а тот усатенький — журналист.

— Ладно, про журналиста пока забудем, поэт, а ты, Компот, скажи мне, как твоего подельника звать?

— Гришка.

— А погоняло у Гришки какое?

— Тоже Гришка.

— Почему?

— Ну ни на что, кроме Гришки он не отзывается в принципе, у него с головой что-то не то.

— Ясно, Компот, значит, умный тут ты, поэтому буду спрашивать с тебя. Отвечай, кто вас нанял?

— Никто, мы просто решили немного бабла нацедить.

— Вижу, Сашка, ты недалеко от Гришки по уму уполз, — резюмировал услышанное Миша и добротно пробил тому в грудь. После чего Сашка упал на колени и его предсказуемо вытошнило.

Минут через десять, осознавшие свою участь бандиты, понемногу пришли в себя и перебивая друг друга стали рассказывать, что и как. Напавшие мгновенно сдали заказчика, небезызвестного Майозубову Малькова Вадима, и уточнили, что им были обещаны две тысячи долларов, из которых пять сотен они уже получили в виде аванса.

— Дебильно и очень жизненно, — картинно резюмировал поток признательных слов внимательный пенсионер из органов, а затем, потребовал, чтобы бандюки дали ему свои паспорта, после чего сфотографировал документы на мобильный телефон.

— Мы можем теперь идти? — с надеждой в голосе спросил Компот.

— Можете, дегенераты, но только вот вопрос с коньяком ещё на повестке остался.

— Мы всё купим, нет базара, — жизнерадостно кивнул Гришка.

— Нет, не так, у нас вкусы с вами разные, к тому же мне кулаками поработать пришлось… Короче, отслюнявьте предоплату от Малькова и валите.

— Ну мы, типа, пятьдесят баксов уже освоили.

— Гоните, что осталось и чтоб я тут вас больше не видел, иначе так легко точно не отделаетесь, — спокойно закончил разговор Миша и по-хозяйски пересчитал отданные деньги.

— Может, мы зря их отпустили, они же меня грохнуть хотели? — спросил приятеля Аристарх.

— Да брось, они в этих местах уже никогда не появятся и могу с девяностопроцентной точностью сказать, что будет дальше.

— И что же? Мне-то уж точно интересно такое знать.

— Да всё элементарно. Эти два типа остались без денег, а значит, по-любому, пойдут к Малькову и станут требовать с того остатки гонорара, утверждая, что работа ими сделана. Тот скажет, что у него с собой столько нет и назначит встречу где-нибудь в тихом месте, чтобы передать недостающую сумму и кончит их там без всякого сочувствия.

— Жёсткий сценарий нарисовался, тебе их совсем не жалко? И почему ты так уверен, что Мальков так поступит?

— Слова жалко, поэт, в моей скорбной профессии не существует, я вижу таких, как эта парочка, насквозь и рано или поздно они всё равно кого-нибудь замочат или покалечат. Что касается Вадима Малькова, я его знаю ещё по старым делам и могу сказать, что на нём пробы ставить негде. Он не станет их оставлять живыми, во-первых, такое глупо, а во-вторых, он тупо зажмёт деньги. И, кстати, ты то с ним, как пересёкся?

— Почти никак, с подругой его переспал, а та, после этого, задумала уйти от него.

— Да ты страшный человек, Аристарх, — рассмеялся Миша и потащил поэта в магазин, торгующий алкоголем, а Майозубова нежно обняло вдохновение:

Мы вечность кромсаем на мелочь,

Считая копеечки дней,

Обиды злой едкая щелочь,

Нас делает только слабей,

Отринув душевные муки,

Где эго источник всех бед,

Сдам Богу себя на поруки,

Впустив в душу благостный свет…

Аристарх не сразу понял, что произнёс влетевшие в голову стихи вслух, а когда Миша весело пожурил за мрачность настроения, растерянно улыбнулся.

— Так, поэт, ты это, прекрати философствовать, мы пить ещё даже не начинали.

— Ко мне дружище, кажется, вдохновение вернулось…

— Какое вдохновение? Ты это брось, тебя тут чуть не прихлопнули, а у меня тостов накопилось на полгода вперёд. Как же я долго ждал, что вот так выйду в сквер, буду слушать пение птичек и пить коньяк.

— Миша, какие птички, январь месяц.

— Может, конечно, и январь, но в моей душе сейчас весна, я же стану отцом. Ты не понимаешь, что во мне сейчас происходит…

— Не понимаю, конечно, но спасибо, что спас мне жизнь.

— Ерунда всё это, Аристарх, и пустое, медаль за тебя всё равно не дадут, давай держи пластик стаканчика и думай, что это хрусталь бокала, а я налью.

— Ты даже не представляешь, Миша, на что меня толкаешь, — грустно вздохнул Аристарх, поглядывая на мгновенно материализовавшегося Бориску.

— Прекрати ныть, поэт и пойми, что бы не случилось, возможность продолжать жить