Страхи из новой коллекции - Вадим Селин

— Стой. Я тоже хочу.

— А тебе засем? — удивилась Люба. — Ты за день загорел так, как я за месяс не загорю! Надо зе, всего день просел, а ты загорел так, словно неделю тут был…

— Мне интересно, я никогда не загорал в солярии.

— Ну, как хосес. Я подглядывать не буду.

— Да я не стеснительный…

Я сам нажал на старт. Потом открыл крышку солярия и лег на стеклянную поверхность, под которой проходили длинные лампы наподобие ламп дневного света, надел защитные очки и закрыл застекленную крышку, под которой тоже были лампы.

Они светились синим светом, но из-за защитных очков выглядели красными. Немножко пекло кожу. У ног располагался вентилятор, он гонял по всему пространству кабинки горячий воздух. Было немного душно и горячо, а в общем-то приятно и довольно необычно.

По моим подсчетам, пять минут прошли. Я ждал, когда лампы потухнут, вентилятор проветрит кабинку и механизм перестанет работать, как это было написано в инструкции.

Однако… Лампы не гасли.

«Наверное, еще время не вышло», — подумал я.

Волноваться начал, когда в кабинке стало очень душно, а на коже выступил пот.

«Жарко что-то. Фиг с ним». Я снял очки и открыл крышку солярия. Вернее, попытался ее открыть. Она не открывалась. Ее заело.

Вентилятор заработал с утроенной силой, лампы засветились ярче, буквально сжигая кожу, дышать было совершенно невозможно. Синий свет сводил с ума, специфический запах солярия въедался в легкие, пот скатывался с меня градом на стеклянную поверхность, я, колошматя руками и ногами кабинку, скользил в ней на собственном поту и пытался выбраться наружу. Это было ужасно.

— Люба! Выпусти меня! — закричал я, когда стало совсем невмоготу. Кожа страшно покраснела, цветом я был как вареный рак. На ней начали вздуваться волдыри и сразу же с противным звуком лопаться. Теперь жидкость из волдырей смешивалась с потом.

Мне казалось, что солярий взбесился, сошел с ума и не хочется меня выпускать из себя.

— Выпустите меня-а-а! — надрывался я, пытаясь открыть треклятую крышку кабинки. — Выпустите! Я умираю!!!

Вентилятор загудел сильнее, лампы засветились так, что в глазах заломило. Кожа стала похожа на печеную картошку. Волдыри без остановки вздувались, лопались, истекая липкой жидкостью, и образовывались снова. Дыхание перекрыло.

— Откройте крышку!!! Откройте эту чертову крышку!!

В какой-то момент ужас достиг вершины. Я перестал ощущать боль и жжение по всему телу. В глазах была темнота. Я их открывал и закрывал, но ничего не видел. Неужели я ослеп?

Вдруг я услышал тихий стук. Он послужил как будто нашатырным спиртом, приводящим людей в сознание. Я вздрогнул и открыл глаза. Лампы не светились. Вентилятор не работал. Было прохладно…

— Владик, ты скоро там? — пролетел по комнате шепот Любы. — Пять минут истекли. Ты сто, заснул?

Не отвечая, я осмотрел себя. Никаких волдырей, подо мной не было пота.

— Отвернись, я вылезу, — проговорил я, не веря, что мне все показалось.

— А говорил, не стеснительный, — съязвила Люба и вышла из комнаты.

Я, словно пришибленный, открыл крышку солярия и спешно выбрался из него, я не хотел ни секунды в нем задерживаться. Оделся. Покинул «комнату страха».

— Ты бледный какой-то, — забеспокоилась Люба.

— Идем отсюда, — бросил я. — Да, бледный… Не зря врачи говорят, что загорать в солярии вредно.

— Ну, с одного разика-то нисего не будет.

— Для кого как…

Мы шли из подвала наверх, на первый этаж. Люба о чем-то без остановки трещала, а я думал о своем. И вдруг девчонка схватила меня за локоть.

— Тс-с, — приложила она палец к губам. — Слысыс?

— Нет, — прислушался я. — А что я должен слышать?

— Ну, звуки. Во, опять! Слысыс?

Я замер и старался не делать лишних движений, чтобы не шуметь, даже не дышать. И в самом деле услышал…

— Как будто кто-то стеклянными банками стусит, — сказала Люба.

— Может, здесь что-то заготавливают на зиму? — предположил я.

— Не знаю. Но мне интересно… Идем посмотрим.

Люба меня куда-то потащила, потом выяснилось, что чем дальше мы бежали по плохо освещенному коридору, тем тише становились звуки. Мы вернулись обратно и обнаружили, что звук стукающихся друг об друга стеклянных банок раздается из-за одной совершенно незаметной, если не присматриваться, двери. Стены коридора были отделаны белым пластиком, и дверь, тоже им отделанная, сливалась в одно целое со стеной. Наружной ручки у двери не имелось, и поэтому создавалось впечатление, что дверь будто специально замаскировали.

— Эти звуки оттуда, — шепотом проговорила Люба, пристраиваясь ухом к замочной скважине. — Да, тосьно оттуда. Не пойму, засем там стусят банками?

— Говорю ж: может, заготовки на зиму закручивают? — напомнил я свою версию, чем рассердил вспыльчивую, но, в общем-то, чем-то даже притягательную девчонку Любу.

— Не глупи! — посоветовала она. — Какие есё заготовки в подвале, если кухня на первом этазе? Засем им было сюда тасить овоси, или сто они там, по-твоему, закрусивают?

Снова послышался перезвон банок, будто их переставляли с места на место.

— М-да, — протянул я.

— Сто «м-да»? Разве это не подозрительно?

— Ты о чем? — удивился я. — Разве банки — это подозрительно?

— Сами банки — нет, а банки, которыми стусят в подвале за замаскированной дверью, — да, — объяснила Люба.

И я подумал: «А ведь она права. Этот лагерь уже столько преподнес мне сюрпризов, что меня больше ничто не удивляет: ни гроб, в котором я почему-то очнулся, ни солярий, который хотел меня испечь, как картошку в духовке, ни банки, которыми стучат за замаскированной дверью… И это если не брать во внимание исчезнувшую улицу и машину, которая по этой улице ехала и хотела меня сбить…»

— Там есть люди, — сказала Люба, чем вывела меня из задумчивости.

— А ты решила, банки сами по себе стучат?

— Ой, не умничай. — Глаза девчонки загорелись, ее охватил азарт. Люба прижалась сильнее к замочной скважине, чтобы расслышать голоса, и… Дверь резко открылась внутрь, и Люба ввалилась в комнату. Я попытался ее поймать, но тщедушная Люба оказалась довольно тяжелой и потянула меня за собой. Через секунду мы оба лежали на полу. Этой секунды мне хватило, чтобы рассмотреть обстановку комнаты. На стеллажах, тянувшихся по всем стенам небольшого помещения, стояли обычные стеклянные литровые банки с какими-то надписями, прямо перед нами за большим письменным столом сидела какая-то старуха и держала в руках такие банки. Ими она, наверное, и стучала.

Чаепитие с собирательницей страхов