Сверхдержава - Андрей Плеханов

— Именно так.

— «Тормоза» никогда не улыбаются. Зато они самые дисциплинированные служаки. Они и работают в основном государственными служащими. В бизнес «тормоза» не идут.

— Понятно, — сказал Шрайнер. — Можно я закурю?

— Конечно. Только включите дымовой фильтр.

Рихард Шрайнер нажал на кнопку, которая перевела его кресло в полулежачее положение. Он курил и думал о том, что это действительно пикантное блюдо — теперешняя Россия, с ее непривычным сочетанием простодушия и замкнутости, личной свободы и безусловной дисциплинированности. С ее новыми словами: «неиммунные», «тормоза», «тестирование», «психореабилитация». Стоило потрудиться, чтобы обмозговать все это.

Таня обещала, что он скоро привыкнет. Резон в ее словах был.

Шины тихо шуршали по дороге. По телевизору передавали концерт какой-то древней русской рок-группы. Седые старички с гитарами пели про крутой поворот.

Шрайнер думал.

* * *

Шрайнер стоял в телефонной будке, набирая телефонный номер. Конечно, можно было воспользоваться личным компьютером-фолдером как телефоном, но Шрайнер не доверял ему. Компьютер был русским и уж наверняка прослушивался русскими. Разговор же был конфиденциальным.

— Здравствуйте, — сказал Шрайнер в трубку. Немецкий акцент его усилился от волнения. — Могу я слышать господина Шепелева?

— Это я. Простите, а с кем я разговариваю?

— Я не могу сказать. Сейчас не могу. Извините. Я не был в Москве восемь лет. Вадим… Вадим, вы слышите меня? Это не телефонный разговор. Мне нужно поговорить хоть с кем-то из тех, кто знал… Вадим, может быть, вы вспомните меня…

— Подождите… Боже мой… Неужели…

— Да. Да. Нам нужно встретиться.

— Подождите… — Человек на том конце телефонного провода явно был в замешательстве. — Я даже не знаю… Нет, я не могу!

— У вас же полная свобода в России! Вы можете делать все, что хотите! Где мы встретимся?

— Немедленно положите трубку! — Голос вдруг взвизгнул. — Вы ошиблись номером! И быстро уходите! Вы поняли меня?! Уходите! А лучше уезжайте из страны совсем!

Короткие гудки в трубке — как трассирующая очередь в сердце, мучительно растянутая во времени.

Шрайнер повесил трубку. Ноги его подкашивались. Ему хотелось сесть на пол, закрыть голову руками и зарыдать.

Некогда было плакать. Шрайнер выскочил из будки, оглянулся по сторонам. Пошел к машине — удивительно быстро для хромого. Высокие каблуки его кожаных туфель громко цокали в тишине. Голова Шрайнера втянулась в плечи, волосы едва не стояли дыбом — выглядел он как человек, ожидающий выстрела в спину. Дверца эмобиля бесшумно скользнула вверх при его приближении. Шрайнер плюхнулся на переднее сиденье — почти упал.

— Таня, — сказал он шепотом. — Надо отъехать отсюда. Метров на пятьдесят вперед. И побыстрее, пожалуйста!

Таня молча включила двигатель, мастерски вырулила на дорогу — у всех эмобилей для удобства парковки все четыре колеса могли поворачиваться вбок почти под прямым углом. Притормозила у ближайшего свободного места в веренице машин на обочине. Нажала кнопку автоматической парковки. Машина скользнула к бордюру, выключила фары и затихла.

Они затерялись в шеренге эмобилей — одинаковых, как клонированные близнецы. Шрайнер достал из кармана маленький электронный бинокль, приложил его к глазам, повернулся лицом к телефонной будке, из которой только что так поспешно бежал.

— Что это значит? — В голосе Тани просыпалась тревога.

— Пока ничего… Ничего…

Милиционер появился у будки буквально через минуту. Подъехал на электромопеде, остановился, заглянул в будку. Зашел внутрь. Подсоединил к телефонному аппарату какой-то прибор с небольшим экраном, считал показания. Поднес запястье к губам и говорил что?то около минуты в портативную рацию. Потом кивнул, вышел, надел шлем, оседлал свой мопед и поехал по дороге.

Рихард съежился. Ему хотелось удрать немедленно, бежать с этой улицы, из этого города, из этой страны. Но еще больше ему хотелось знать. Он должен был получить информацию. Он хотел убедиться.

Милиционер медленно ехал вдоль ряда припаркованных машин и всматривался в окна. Обычный человек не увидел бы сквозь тонированное стекло ничего. Но Шрайнер не сомневался, что в очки шлема вмонтирована система инфракрасного видения. Такие системы были в германской полиции — почему бы русским милиционерам не иметь в арсенале что-то еще более совершенное? Шрайнер нырнул на пол, едва не взвыв от резкой боли в колене. Таня не успела задать вопрос. Немец схватил ее за шею и повалил на сиденье. Зажал рот рукой.

— Ради Бога, молчи! — прошипел он ей в ухо. — Прошу тебя, молчи!

Татьяна беззвучно брыкала ногами. Шрайнер знал, что она не могла вцепиться зубами в его ладонь или ударить его кулаком — просто не могла. Эти люди были искусственно лишены возможности защищаться. Но она имела возможность закричать, позвать на помощь. Более того, Шрайнер не сомневался, что девушка сделает это. Она должна была сделать это, по всей открывающейся ему логике.

Мопед тихо прошелестел мимо. Девушка молчала.

Шрайнер отпустил руки. Таня издала непонятный звук — то ли всхлипнула, то ли судорожно вздохнула. Медленно приняла сидячее положение. На сиденье осталась лежать пара клипсов-коммуникаторов, отлепившихся от ее уха.

Шрайнер выползал долго. Непонятно было, как он, с его почти негнущейся ногой, вообще умудрился так быстро втиснуться в это узкое пространство. Он цеплялся руками за панель приборов, за ручки, скрипел зубами. И неожиданно увидел перед своим носом узкую ладошку, протянутую Таней. Шрайнер схватил руку девушки, она потянула его с неожиданной силой, выдернула так резко, что он взвыл-таки от боли и приземлился на кресло. Корчился минуту, держась руками за колено, пока не отпустило.

— Поехали, — сказал он. — Отвезите меня в гостиницу, и простите меня, что я… так вас…

Татьяна взялась за руль, вывернула на дорогу резким движением, с ходу влетела в средний ряд, подрезав несколько машин. Пожалуй, ее поведение было слишком раздраженным для человека, который старается выглядеть спокойным.

— Вы совсем больной человек, — громко произнесла Таня. Непонятно, к чему это относилось — к ноге Шрайнера или к его психическому здоровью. Вероятно, и к тому и к другому. — Почему вы не вылечитесь, Рихард? Вы же профессор, состоятельный человек! Вам нужно купить российский медицинский полис, приехать в хорошую российскую клинику и полностью вылечиться. Неужели вам нравится чувствовать себя неполноценным?

— Это вы неполноценные! — огрызнулся Шрайнер. — Вы не способны сопротивляться даже таким инвалидам, как я! Они же сделали вас совершенно беззащитными! Как барашков! Как они сделали вас такими? Как?!

— Кто — «они»? Я ничего не понимаю! Вы что, преступник, Рихард? Почему вы совершаете такие странные поступки? Почему по вашим следам идет милиция?