Солдатский долг. Воспоминания генерала вермахта о войне на западе и востоке Европы - Дитрих фон Хольтиц

Я командовал этими людьми в течение целого года, я всегда разговаривал с ними о патриотах, сражающихся за свою родину. Мне ни разу не пришла мысль рассуждать с ними о высшей расе или о расе господ, просто потому, что эти теории были мне абсолютно чужды. Никогда мои солдаты не считали себя принадлежащими к расе господ, а русских пленных – к низшей расе[45]. Однако, когда нашим солдатам приходилось продолжать свой поход, идти дальше и дальше вперед, чуть ли не ежедневно вступая в бой, я порой задумывался, что могло их воодушевлять на продолжение борьбы.

Пока я выполнял задание командования, рассказывая о наших солдатах, жалкие остатки полка прошли, чеканя шаг, по Севастополю перед командиром дивизии. Сам я, вернувшись, посетил места боев, и эти бои вновь, час за часом, прошли у меня перед глазами, словно наяву. Потом, вместе с командиром одного из батальонов, я отправился на кладбище нашего полка, устроенное в красивом месте, и там простился с моими павшими боевыми товарищами.

Возможно, война против России была суровой необходимостью, и тем не менее я должен осудить ее, когда вспоминаю о тяжелых жертвах, которых она от нас потребовала. На могилах моих солдат я вспоминал слова Библии: «Там, где пала сила, произрастает новая сила» – и обратился к Богу с молитвой, прося, чтобы он не позволил нам никогда забыть, что мы должны оставаться мужественными, чтобы никогда впредь от нас не требовали таких жертв.

Я покинул кладбище, чтобы вернуться к живым. На Керченском полуострове я собрал командиров подразделений и их заместителей и сделал для них доклад о местах, в которых полку довелось сражаться в прошлом году, еще раз показал им пройденный нами путь, отмеченный крестами над могилами павших товарищей.

Вскоре у меня забрали мой полк, чтобы дать мне дивизию. Полк был отправлен на Кубанский плацдарм, но, по счастью, ничего там не делал. После отдыха он был выведен из России, чтобы осуществить новую высадку с воздуха. Личный состав прошел медицинское обследование в целях использования полка в тропиках, что навело нас на мысль о скорой отправке полка в Африку. С военной точки зрения мой перевод показался мне непонятным, поскольку в дивизии я был единственным командиром полка, имевшим практический опыт в подготовке и осуществлении авиадесантных операций. Сдав лошадей и автомобили, полк отправился в путь под началом своего нового командира, полковника Хаага. Проследовав через Софию, он прибыл в район города Салоники, где получил дополнительные снаряжение и вооружение, а затем через Афины прибыл на Крит.

Хочу в нескольких словах рассказать о дальнейшей судьбе этого полка, с которым я оставался внутренне тесно связан. Поскольку авиадесантная операция в районе Суэцкого канала после поражения Роммеля под Эль-Аламейном стала невозможной, полк, по-прежнему входивший в 22-ю дивизию, остался на Крите, выбранном в качестве базы для задуманной операции. Вплоть до лета 1944 года он выполнял там задачи по обеспечению безопасности в различных районах острова. Но главным было обучение пополнения, которое, не считая участия в нескольких перестрелках с партизанами в горах, не имело боевого опыта. Летом 1944 года обстановка на острове осложнилась, во многих его местах вспыхнули бои. Наши солдаты были очарованы этой прекрасной южной страной, но дивизия не расслабилась и сохранила прекрасную боевую форму.

Полку выпала честь командировать своих лучших солдат для подготовки младших командиров. Были созданы взводы, куда направляли для обучения много унтер-офицеров и будущих офицеров. Полку они в таком количестве не были нужны, поэтому их переводили в другие части, в которых вопрос заполнения вакансий в командном составе стоял очень остро. Эти новые командиры составляли становой хребет многочисленных воинских частей, формировавшихся на континенте. Таким образом, полк, находившийся практически на отдыхе, никогда не был подвержен деморализации. Офицеры, в том числе командиры, никогда не забывали свой полк и сохраняли его традиции.

Можно видеть, насколько старый добрый дух сохранялся к моменту дерзкой атаки на остров Лерос[46]. Эта акция, осуществленная совместно с другими частями, стала одной из последних успешных наступательных операций войны (конечно, можно усомниться в ее целесообразности с чисто военной точки зрения). Прежде всего, дивизия и этот ее полк показали себя на высоте своей задачи, прикрывая отступление на Балканском полуострове осенью и зимой 1944 года. Одна только эта кампания дала материал, которого хватило бы на длинный рассказ. Доблесть не позволяла дивизии оставить позиции без официального приказа. К сожалению, по злосчастному стечению обстоятельств, приказы, отдававшиеся в неразберихе последних дней, исполнялись дивизией слишком буквально, что привело ее солдат и офицеров в югославский плен. Другие дивизии, менее дисциплинированные, смогли отойти в Австрию, где сдались в плен англичанам…

В Севастополе полк посетил генерал-майор Шмундт[47], который по приказу Гитлера должен был изучить, как шла борьба за эту крепость, поэтому генерал фон Манштейн, командующий Крымской (11-й) армией, направил его к нам. Шмундт передал мне благодарность Гитлера за подвиги моих солдат, а также за прекрасное взаимодействие пехоты и артиллерии. Также он мне сказал, что Верховное командование очень довольно тем, что было сделано до сих пор.

По совету Шмундта Гитлер прослушал мое радиовыступление. Как я узнал позднее, по его окончании он неожиданно приказал присвоить генеральское звание совершенно незнакомому ему полковнику Хольтицу. Также он потребовал выполнить все мои пожелания. Вскоре после этого управление кадров запросило меня о моих предпочтениях, и я ответил, что не имею никаких пожеланий, кроме как сохранить за собой командование моим полком, но именно это не могло быть исполнено. Поскольку я был произведен в генералы без консультаций с управлением кадров, вокруг меня создалась несколько напряженная атмосфера. Мне дали понять, что я никак не могу немедленно получить под свое командование дивизию.

Я дал им знать, что не несу ответственности за это повышение, что я о нем не просил, на это мне ответили, что уже большое число генералов ожидает назначения на должность командира дивизии.

Я уехал в отпуск и после четырех дней, проведенных в кругу семьи, получил приказ немедленно отправиться в группу армий «Центр» и принять командование над одной из пехотных дивизий. Снова в дело вмешался лично Гитлер. Несколько дней отдыха и покоя после продолжительного периода внутреннего напряжения показали мне, что усталость и тяжелая ответственность прошлых месяцев все же наложили на меня свой отпечаток.

Целых шесть лет, из которых четыре пришлись на мирное время, я прожил со своим предназначавшимся для авиадесантных операций полком, проникся его духом, и между мной и личным составом полка возникли связи, пережившие тяжелые дни войны. И по сей день главной из моих обязанностей в качестве командира полка было поддерживать прямой контакт с моими солдатами, через свое личное участие и постоянное присутствие сплотить их в одно целое со мной и провести через все трудности и опасности сражений. Мои расширившиеся с назначением на должность командира дивизии обязанности, напротив, требовали от меня прежде всего достижения максимального взаимодействия между составлявшими ее различными родами оружия, чтобы добиться от них наибольшей поддержки, так необходимой пехотинцу на передовой. Но это не мешало мне искать и находить прямой контакт с командирами частей и подразделений, а также с простыми солдатами.