Однополчане. Русские своих не бросают - Валерий Большаков

– Ага… – протянул он. – Ладно, оставляй, я сам передам. Есть тут у нас… расчетчики! – и подмигнул Марлену. – Очередь к ним на месяц вперед, но мы по знакомству, по блату…

Антон потупился и удалился, аккуратно прикрыв за собой дверь.

* * *

Июнь пролетел незаметно. Марлен пропадал в своей лаборатории, доводя до кондиции кремниевые транзисторы. Время от времени он пересекался с Мишкой, а вот Вику почти не видел, тот дневал и ночевал на танкоремонтном заводе, порой срываясь в командировки – то в Ленинград, то в Челябинск.

Тимофеев-старший гордо вышагивал по коридорам Центра, а на его гимнастерке переливались новенькие ордена – Ленина и боевого Красного Знамени. Гитлер до сих пор был безутешен, а кавторанга Лунина записал в личные враги.

Сильно развернулся Исаев-старший. «По знакомству», как он отшучивался. К секретным разработкам реактивного истребителя были допущены ОКБ Микояна, Сухого, Лавочкина с Поликарповым. Работа пошла куда живее, конструкторы уже не тыкались как слепые котята, а уверенно двигались верным путем. «Ис-15» выпускался опытными партиями, а лаборатория Марлена помогла начинить истребитель всякими хитроумными штучками – РЛС «Торий-А», обнаруживавшей самолеты противника за 7–9 километров, запросчиком радиолокационного распознавания «Магний-М» и ответчиком «Барий-М», автоматическим радиокомпасом АРК-5, радиовысотомером малых высот РВ-2 и системой слепой посадки «Материк».

Все эти «ништяки», они же девайсы, появились в самом конце 40-х, поэтому приспособить их к нуждам фронта 1942 года было куда легче, чем какую-нибудь АФАР. Марлен специально не менял названий, данных в ином будущем, хотя все эти «тории» с «магниями» претерпели немало «рационализаторских предложений», начиная с использования транзисторных схем, что здорово разгрузило самолет.

Вот только «Ис-15» уже не годился на роль продвинутого истребителя – один летчик просто не поспевал совместить пилотирование вслепую по приборам с оперированием на РЛС при сближении с целью в атаке. Ведь надо было непрерывно наблюдать за экраном индикатора.

И что делать? Мараковать над истребителем потяжелее, двухмоторным и двухместным, для пилота и оператора РЛС?

Опытный самолет «Ис-16» построили за месяц, используя наработки из будущего – был такой перехватчик «Як-25».

По климовскому двигуну на каждое крыло, с тягой три тыщи килограмм каждый, с тесной кабиной для пилота и летчика-оператора.

Марлен Ильич предложил идти другим путем – сохранить «Ис-15», взять его за основу, только начинить иной, более продвинутой авионикой – заменить «Тории» «Изумрудами».

Электронная промышленность, застрельщиком которой стал Марлен, может и сам не желая того, развивалась буквально не по дням, а по часам. Головастый коллектив ИРЭ бурлил идеями.

Доходило до того, что ту же полевую рацию, которую пустили в серию, приходилось снимать, чтобы заменить более легкой и «дальнобойной» конструкцией. Такие проблемы вызывали не только головную боль, но и радость, поскольку лавина открытий и усовершенствований обещала расцвет не одной лишь советской электроники, но и всего народного хозяйства.

Конечно, что греха таить, бывали сложности и другого вида.

Илья Марленович в первые дни сотрудничества с советскими ОКБ терпел их дрязги «а-ля коммуналка», а потом устроил конструкторам такую нахлобучку, что у всех, даже у молодых и здоровых, давление подскочило.

– Вы что творите? – орал Исаев. – Вы почему грызетесь, как торговки на базаре? Война идет! Или не слышали? Или вам не до фронта и побед? Вам лишь бы урвать премию, растолкать соседей и первыми сунуть рыло в государственную кормушку! А мне плевать: «МиГ» взлетит, «Ис» или «По», главное – чтобы самолет был лучше немецких или американских. И чтобы он лучше бил самолеты противника! Вот в чем наша задача! Наша общая задача! Был тут один хитрожопый по фамилии Яковлев, сейчас авиазаводом в Новосибирске заведует. А все потому, что зажимал коллег и продвигал свои «Яки» не самой лучшей конструкции. Не о себе надо думать, а о пилотах и о тех, кого они с воздуха поддерживать будут. Пойдет у нас работа – совместная работа! – без премий и прочих почестей не останемся. Но чтобы я больше не слышал о междоусобицах!

Конструкторы прониклись…

К началу июля обстановка на Донбассе была критической, больше всего напоминая Сталинградскую битву. Да оно и понятно – тот же самый Паулюс наседал на РККА, тот же Чуйков, Еременко и прочие отбивались.

Еще в мае чувствовалось ожесточение, но оно постоянно усиливалось, достигая потрясающей лютости.

Войска Воронежского, Юго-Западного, Южного и Донского фронтов держались стойко, изматывая противника. Советские дивизии медленно отступали, а немцы брали один рубеж обороны за другим. Но каждая полоса укреплений очень дорого обходилась Вермахту – гробились сотни танков и самолетов, десятки тысяч верных сынов Рейха находили свою могилу на просторах от Воронежа до Таганрога.

1-я танковая армия пробивалась с юга, 4-я танковая – с севера. 6-я армия Паулюса, оставив за спиной руины Харькова, продвинулась к Северскому Донцу, но русские с бешеным упорством бросались в контратаки снова и снова, а когда их силы истощались окончательно, товарищей сменяли части второго эшелона.

Линия фронта медленно, метр за метром, смещалась к реке Оскол. Кое-где, в паре мест, немцы даже вышли к ее западному берегу, но дальше их не пускали. К середине лета Вермахт увяз в оборонительных боях.

Уже две тяжелые танковые бригады, собранные из «КВ-1СМ», штурмовали немецкие позиции. Как магнит – железные опилки, они притягивали к себе танки Клейста и Гота. И били их, вскрывая, как консервы с тухлятиной.

ВВС РККА до сих пор не сумели завоевать господство в воздухе, но уже основательно прижимали «штаффели» Люфтваффе. Первый и пока единственный полк реактивной авиации использовался для мгновенных ударов – «Ис-15» налетали серебристыми краснозвездными тенями, истребляя все подряд: танки, грузовики, пехоту, артбатареи, – и пропадали в небе, недосягаемые для зениток. Меткий охотник подстрелит вспархивающую утку, а вот справится ли он с соколом, падающим на добычу, чей полет размыт от скорости?

И был еще один фактор, умалявший силу немецкой авиации, – ракеты «С-15». Московские заводы под номерами 43 и 81 наладили производство этих ЗУР и все время наращивали выпуск. Люди работали в три смены, собирая грозное оружие. Дивизион за дивизионом отправлялись на фронт, и бойцы больше не путали старты «С-15» с «катюшами» – дескать, одиночный снаряд полетел…

Потери «Юнкерсов» и «Мессершмиттов» в небе над Донбассом были настолько велики, что порой по два-три дня вообще не случалось бомбежек. А вот «Ту-2» и «Пе-8» вылетали ежедневно, основательно «удобряя» немецкие окопы и блиндажи обычными фугасками. Сбрасывая контейнеры, раскрывавшиеся в воздухе и рассеивавшие шариковые бомбочки. Вываливая напалмовые авиационные баки – такой «бачок» емкостью в двести литров «ведьмина киселя» устраивал пожар площадью тридцать на двадцать метров. Два воспламенителя из белого фосфора, сдобренного магниевыми стружками, срабатывали, и копотный огонь хлестал во все стороны, заливая траншеи, затекая в дзоты, увеча и калеча «живую силу противника».