Ловушка для тигра - Николай Мороз

Электричка отходила через семь минут. Максим прошел вдоль состава, шагнул в предпоследний вагон: народу в нем было меньше всего. Уселся у дверей, осмотрелся: день будний, пассажиров немного, в основном пенсионеры. Двери закрылись, электричка тронулась с места. Максим сначала смотрел в окно, потом задремал. Когда он открыл глаза, то сразу посмотрел на часы: прошло почти сорок минут. А в вагоне собралось слишком много народу, и люди продолжали прибывать. Но все вели себя спокойно, лица сосредоточенные, у кого-то даже сонные. Максим поднялся с места, пропустил вперед двух девушек, вклинился в толпу «зайцев» и вместе со всеми выскочил из вагона на следующей станции. Пробежал обратно, к середине состава, вошел в полупустой вагон. Контролеры остались позади, дальше можно было ехать спокойно. Максим вышел на конечной остановке, но для него эта станция была пересадочной. Следующая электричка отправлялась через сорок минут. Максим остался на платформе, в здание вокзала зайти не рискнул: через высокие длинные окна он заметил внутри милицейский патруль. Состав наконец показался из-за поворота путей, подошел, остановился. С шипением открылись двери, и Максим последним проскользнул в вагон. Ехать на сей раз пришлось в тамбуре: все места в вагоне оказались заняты. Кое-кого из пассажиров Максим узнал — они ехали вместе с ним из Рыбинска и предупредили своим поведением о появлении контролеров.

Этот участок пути проехали без приключений, все прошло спокойно и гладко. Максим вышел на знакомой станции — почти месяц назад он уже был здесь, когда только что пустился в бега. Дело шло к вечеру, начинало смеркаться, пошел мелкий, ленивый дождь. Максим быстро шел по знакомому маршруту, и дорога отняла уже меньше времени. Центр городка Максим благоразумно обошел «огородами» и вскоре оказался в начале Болотной улицы. Промчался по щебенке, взял левее, пошел по знакомой утоптанной обочине. И почти сразу понял, что опоздал: дома, где жили Пашка с отцом, не существовало. Третий раз за сутки Максим оказался на пожарище — здесь была та же картина. Обгоревшие остатки стен еще дымились, по участку были разбросаны тряпки, доски и еще черт знает что — в темноте не разберешь. Максим толкнул незапертую, висевшую на одной петле калитку, прошел по заваленной мокрым закопченным барахлом дорожке, остановился перед провалившимся крыльцом.

Убийцы снова опередили его, добрались до инвалида Пашки и его беспомощного отца. И встретить «гостей» Пашке оказалось нечем — его отличный самодельный нож лежал в кармане рюкзака за плечами Максима. Время летело незаметно, уходили драгоценные минуты, а Максим все никак не мог заставить себя сдвинуться с места. Стоял неподвижно, вслушивался в тишину, по доскам стучали капли дождя, из-за спины, приглушенный расстоянием, раздался гудок дальнего поезда с «железки». Так нельзя, надо уходить, возвращаться на станцию и сегодня же ехать дальше. К Роману еще можно успеть, если очень поторопиться. Все будет потом: эмоции, горе, а может, и слезы — ничего позорного в этом нет. Но после, после того, как свершится правосудие. В том виде, в каком его видит для себя капитан Логинов. «По нашим законам вас накажем», — всплыли в памяти услышанные когда-то слова. Будет вам закон, будет. «Подождите меня, скоты, далеко не уходите. Поговорить надо. Ваши предки еще палкой сусликов из нор выковыривали, а здесь люди уже по закону жили. По правде. По Русской правде». Максим вспомнил древний правовой кодекс Руси, в котором предусматривалась ответственность за многие тяжкие преступления — за разбой, поджог и конокрадство. И если человек убьет человека, то брат должен мстить за убийство брата, сын за отца, или двоюродный брат, или племянник со стороны сестры. Не штраф, не пеня или рабство — в уплату принималась только кровь.

С правой стороны, оттуда, где находился пустой полуразрушенный дом, послышались шаги. Максим обернулся, всмотрелся в темноту. Кто-то приближался к руинам мелкими, неуверенными шагами. «Наркоши местные», — вспомнил Максим слова Пашки и двинулся навстречу человеку. Тот приближение Максима заметил поздно, застыл на месте, попытался удрать, но споткнулся в темноте обо что-то, грохнулся на колени в грязь.

— Стоять, — еле слышно проговорил Максим, — стой, скотина. Тебе чего тут надо?

Существо неопределенного пола — с длинными волосами, собранными в жидкий хвост, замотало головой и проскулило:

— Ничего, ничего, я просто… я рядом… мимо…

Максим схватил существо за ворот куртки, рывком поставил на ноги. Это оказался парень лет двадцати или чуть меньше. Бледный, губы дрожат, лицо мокрое то ли от дождя, то ли от выступившей испарины, глаза закатились. Похоже, у него началась ломка. Ничего, дружок, ты сам выбрал этот путь. Поэтому потерпишь. А потом уйди с глаз, найди тихое место и сдохни там. Минут через пятнадцать. Максим встряхнул существо еще раз, спросил негромко:

— Крысятничаешь, сволочь? Ну и как? Удачно?

— Нет-нет, я просто шел мимо… — снова замотал головой тот, редкие грязные волосы метались в такт движениям.

Максим поморщился, чуть отстранился. Но продолжал крепко держать наркомана за шкирку.

— Ты видел, когда это произошло? Когда пожар начался, что перед этим было?

— Вчера, вчера ночью. Мы там были, — парень показал на пустующий дом, — ночью. Машина подъехала, «Нива» кажется, темная. Вон там остановилась, сюда подошли трое. Мимо нас прошли, говорили непонятно. Один с той стороны обошел, где пристройка, двое тут остались. Собака залаяла, но замолкла сразу. Потом стекло разбилось — и сразу огонь, с трех сторон. Потом пожарка приехала, и «скорая». Всё.

— А эти трое куда делись?

— Убежали сразу. К машине. И уехали. Развернулись и уехали.

— Номер машины? Цвет? Не видел? Или видел, но не запомнил?

В ответ на все вопросы парень что-то скулил себе под нос. Максим видел, что наркомана сотрясает дрожь, у него стучат зубы, трясутся руки и ноги. Но не от холода — начинался абстинентный синдром. «Прибить бы тебя, чтоб не мучился». Максим с трудом отогнал от себя эту мысль. Отпустил ткань куртки, отступил назад.

— Катись отсюда, — приказал он, и наркоман побежал к развалинам, исчез в них.

«Нива». И ведь там, в лесу под Рыбинском, тоже была «Нива». Те, кто убил Олега, приезжали тогда на этой машине. Что ж, хоть что-то теперь известно точно. Но этого недостаточно. А отсюда надо уходить.

Максим шел не разбирая дороги — по лужам, по грязи. Ему было уже все равно — боль, злоба и остервенение действовали как допинг, как наркотик. Он с трудом представлял себе, где сейчас находится, шел наугад, не видя ни названий улиц, ни номеров домов. И только у вокзала пришел в себя, сбавил шаг. Пересек привокзальную площадь, миновал ряды пассажирских «газелей», подошел к табло с расписанием. Электричек до областного центра, где жил Назаров, сегодня было еще три. И первая уходила через минуту, даже меньше. Максим помчался к платформе и успел запрыгнуть в вагон — двери съехались за его спиной. Неважно, что впереди ночь, надо скорее оказаться на месте. И найти Романа. Правда, каким образом он будет искать в незнакомом городе сослуживца, Максим даже не представлял. Помнил только из рассказа Михаила, что Назаров вроде бы создал свое охранное предприятие и дело вроде бы у него пошло. Больше о новой жизни бывшего радиста Назарова Максим не знал ничего.