Ледяная княжна - Екатерина Боброва

- Что? - вынырнул из глубоких раздумий Отшельник и уставился на брата с ошарашенным видом. Какая, к проклятому, девственность, когда у них некромант под боком?

- М-м-магически, - заикаясь, пояснил Сойка, - ты не думай, я и сам гадал, зачем такие сложности, а потом понял. Дар, он же только у женщин просыпается, да? А если женщина с юности в бой с тварями лезет, какой шанс, что она доживет до свадьбы и рождения детей? Никакого. Вот, дар и подстраховывается. Принуждает к замужеству, чтобы род не пресекся. Понимаешь, почему они в горы раньше двадцати пяти лет не суются? Чтобы успеть после себя потомство оставить.

Потомство, девственность, замужество. Слова крутились в голове, не складываясь в логичную картину. Им-то сейчас какое до всего этого дело?

- И?

- Не улавливаешь, да? - с сочувственной улыбкой, от которой у Отшельника уж скулы свело, поинтересовался Сойка. - Айрин еще не встречалась с мужчинами. А дару это не нравится.

- Не нравится? - выдохнул Отшельник, остро жалея, что дар слишком неуловимая субстанция, чтобы можно было всерьез мечтать набить ему морду, - так удали её, эту девственность. Магически. Ты же целитель!?

- Не могу, - Сойка помотал головой, - если бы мне раз показали, тогда другое дело, а так… Даже не проси. Если я лишнего наудаляю, мне Мать Сорецки потом лично что-нибудь оторвет.

Отшельник вспомнил суровое лицо Матери Нуреи, которая по молодости в рукопашной многих здоровых мужиков валила, и со скрипом вынужден был принять доводы брата. Эта оторвет и не побрезгует.

Сойка внезапно побледнел, втянул голову в плечи. Отшельник прислушался. Показалось? Нет. В доме отчетливо послышалось тихое шлепанье босых ног.

Почему-то стало страшно. Довод, что в комнате слабая девушка и никого больше, не работал. Инстинкт упрямо твердил, что за хлипкой дверью находится некто опасный и встречаться с ним не стоит.

Сплюнул, выругался вполголоса - помешательство брата оказалось заразно. Отпустило. И уже цинично предложил.

- Тогда что же ты, целитель, традиционным способом не помог девушке, а?

Спокойно выдержал гневный взгляд брата. Сойка первым отвел глаза в сторону и почти неслышно прошептал:

- Испугался. Вдруг ему не понравится?

Сохранить невозмутимое выражение лица Отшельнику удалось с трудом. Нет, с мелким явно что-то происходит. Это кого он сейчас имел в виду?

- Я же, считай, ничего не умею.

Скорбь в голосе, темный румянец на лице и смущенный вид Сойки должны были пробудить жалость, но Отшельник чувствовал лишь растущее раздражение. Развели, понимаешь ли, романтические нюни. Одна решила стать ледяной за рекордно короткий срок, второй не может сам решить вопрос. Целитель он или кто?

- Это ты у нас опытный. О том, как ты с графиней Саринеро в столице развлекался, даже до семьи слухи доходили. А я? Всю жизнь в горах. И ничего, кроме гор, больше не видел. Откуда мне было опыта набраться?

Голос Сойки сорвался на крик и тут же испуганно смолк. Шлепанье босых ног зазвучало совсем близко, и Отшельник, сам не зная почему, подставил ногу к двери. Безумие, какое-то.

Шаги затихли, а затем стали удаляться. «Кругами ходит, дразнит», - мелькнула мысль.

Несколько лет назад он был в столичном зоопарке. Вот там, среди бестолковых обезьян, шумных попугаев и сонных медведей, стояла клетка с тигром. Рыжий хищник, мягко ступая огромными лапами по дощатому полу, ходил кругами, то приближаясь, то удаляясь от решетки. Бил по бокам длинный упругий хвост, в зрачках плескалось ленивое золото. И внешний облик зверя был обманчиво спокоен. Именно, что обманчиво. Отшельник ни разу не сомневался, что если убрать решетку, каждый подход мог закончиться чей-то смертью, а глядя на него, тигр уже рассчитал и прыжок, и атаку, и завершающий удар лапы, а может, даже предвкушал хруст шейных позвонков…

- А та, рыженькая? - спросил, чтобы отвлечься и хоть немного отложить знакомство с «тигром».

- Из обоза? Да мы тогда так напились, празднуя победу, что я не помню ничего толком. Утром проснулся, голова раскалывается, она рядом. Не будешь же уточнять, как себя ночью показал? - нервно рассмеялся Сойка. - А дома, сам знаешь, Лотти за мной хвостом ходила. Нас уже лет десять, как все женихом и невестой называют.

- Ты поэтому убежал? Она же тебе нравилась.

Наверное, это называлось братской солидарностью. Злость ушла, осталось лишь чувство горького сожаления. Он наивно считал, что у мелкого все хорошо и тот всем доволен. Целительство - уважаемое занятие. Родители всегда гордились младшим сыном. Его ждала отличная карьера, неплохой заработок и любящая жена, а он, оказывается, вовсе не мечтал о спокойной жизни.

- Лотти - отличная девчонка, и я, наверное, на ней женюсь, но что меня ждет в будущем? Госпиталь? Горы? Брак с единственной женщиной? А я хочу, как ты. Другие страны посмотреть и…

- И других женщин пощупать, - грубо оборвал его Отшельник. Сойка обиженно насупился и замолчал.

А внутри него будто кто-то дал отмашку: пора.

Он сдвинул брата с дороги, распахнул дверь и шагнул в теплый полумрак сеней. Короткий коридор сразу выходил в комнату - хозяева не успели навесить внутренние двери, снятые из-за летней жары.

В спину донеслось негромкое:

- Ты там не очень-то долго. Нам еще льолдов встречать.

- Да пошел ты, - огрызнулся, входя в комнату.

Переступил через порог, и из головы разом вылетели мысли о льолдах, о брате и подставах судьбы.

Она стояла к нему вполоборота, развлекаясь тем, что тушила и зажигала свечи, выстроенные полукругом на столе. Без спичек. Просто щелкая пальцами. Свечи послушно гасли, поднимая к потолку сизый дымок, а затем загорались желтым огоньком. И в их отблесках волосы девушки то темнели, становясь черными, то вспыхивали белым золотом.

- Хорошо, что сам пришел, - повернулась она, - и не пришлось за тобой бегать по всей деревне.

Взгляд Отшельника скользнул по обнаженным ногам, короткой рубашке, едва прикрывающей попу, дошел до расстегнутых верхних пуговиц и замер в районе подбородка, не желая подниматься выше. Он знал, что там увидит, знал и боялся.

- Ну, что же ты стоишь на пороге, как не родной. Проходи, - она махнула рукой и даже улыбнулась, - я не кусаюсь.

Словно завороженный, медленно сделал шаг. Во рту пересохло, ноги будто налились свинцом, и срочно захотелось оказаться где-нибудь в другом месте: на передовой, в деревне с некромантом, да где угодно, только не здесь. Сейчас он чувствовал себя гораздо хуже, чем на первом свидании с бойкой служанкой в отеле, и ненамного увереннее, чем Сойка с его неопытностью.

«А если ей не понравится? Если я сделаю что-то не так?» - крутилось в голове.

Графиня, конечно, была отличным учителем, и до сего времени он считал себя опытным в любовных делах, но перед Айрин его уверенность таяла с каждой минутой. Нужны ли дару любовные игры? Или раз-два и готово?