Последний танец - Эйлин Гудж

Она похолодела. Неужели у нее такой грозный вид? Дочки смотрят на мать почти с ужасом. Еще немного, и они начнут ходить на цыпочках и говорить шепотом…

«Как это делала ты, когда кое-кто возвращался домой не в духе».

Алекс захотелось обнять их, прижать к себе – темноволосую смуглянку Нину, копию Джима… и Лори с ангельским личиком и длинными белокурыми волосами. Им обеим уже по пятнадцать: у Нины фигурка почти оформилась, а Лори все такая же худышка.

Лори первая нарушила молчание:

– Привет, мам. Мы тебя не ждали так рано.

Алекс хотела сказать, как она рада, что снова дома, но, поймав на себе сочувственный взгляд бывшего мужа, прикусила язык. Ей не нужна его жалость. Ей нужен он сам.

– Вижу, что не ждали. – Она скрестила руки на груди и смерила Джима ледяным взглядом. – А ты как здесь очутился? У твоей подружки изменились планы на вечер?

Он покраснел, чему Алекс сначала обрадовалась, но тут же устыдилась своих слов. Румянец ему к лицу… Ну почему он так хорош собой? Даже красивее, чем в колледже – курчавые черные волосы и глаза, как у Майкла Корлеоне из «Крестного отца», только в волосах появилась седина.

– Мы с девочками готовили поп-крон, – спокойно сообщил Джим.

– Старый агрегат сломался, – объяснила Лори, – и нам пришлось купить новый. – Она робко улыбнулась матери. – Классный агрегат – нам и масло не понадобится, он будет поджаривать кукурузу так, на одном воздухе.

Нина ткнула сестру ложкой в бок.

– Дура! Не видишь, что мама расстроена? Дедушка умер, а ты все о своем попкорне! – Она заискивающе взглянула на Алекс. – Не сердись, мам. Мы не хотели тебя обидеть, просто папа решил…

– Что надо передохнуть. – Джим обнял Нину за плечи. – Я уйду, если ты хочешь. Но не лучше ли сесть и спокойно все обсудить? Может, я чем-то помогу.

Алекс презрительно хмыкнула.

– Ты уже достаточно натворил дел. – Она подошла к раковине с горой грязной посуды. – Если бы ты действительно был способен помочь мне, я бы не отказалась. Но вряд ли это возможно. Мой отец мертв, а мать проведет остаток жизни в тюрьме, если ее не спасет чудо.

– Зря ты так говоришь, – заметил Джим.

– Она убила его! И заплатит за это! Лори зашмыгала носом.

– Девочки, идите наверх, – мягко, но твердо сказал Джим, и Алекс почувствовала, что ненавидит этого человека, умеющего быть нежным и любящим отцом, тогда как ей не по силам проявить чувства к детям. Когда дочери ушли, Джим сказал: – Ситуация сложная, но не безнадежная. Китти сообщила мне, что адвокат твоей матери намерен добиваться смягчения приговора и собрать свидетельства в ее защиту.

– Я уже наслышана об этом. Тем более что мамочка, кажется, не раскаивается в содеянном. – Алекс вылила в воду средство для мытья посуды.

– По-твоему, она испытывает удовлетворение?

Алекс быстро обернулась к Джиму, и хлопья пены упали на кафельный пол.

– Понятия не имею! Я знаю только то, что мой отец убит, и застрелила его она!

Джим стоял посреди кухни и смотрел на Алекс. Его присутствие напомнило ей о том, что было у нее когда-то и что она потеряла. Из ее жизни ушли тепло и любовь.

– Когда же это кончится, Алекс? – грустно проронил Джим. – Когда ты наконец перестанешь оправдывать его? Твоего отца больше нет – пора взглянуть правде в глаза.

– Не смей меня поучать! Сам-то ты хорош! Или мне следовало закрывать глаза на твои интрижки?

– Давай не будем об этом.

– Почему? Запретная тема?

– Нет, но все не так, как ты себе представляешь.

– По крайней мере я никогда не изменяла тебе!

– Физически – нет.

Алекс оторопела. Понятно, кого он имеет в виду. Ее отца. Она стряхнула с рук пену и ударила его по щеке. Звук пощечины прозвучал в тишине резко, как выстрел.

На мгновение Алекс показалось, что Джим сейчас ударит ее. Черт подери, ей хотелось, чтобы он сделал это! Но за шестнадцать лет совместной жизни Джим ни разу не поднял руку на Алекс и не собирался сейчас изменять своим правилам. Он молча повернулся и взял со стула куртку. Она следила за каждым его движением, и сердце ее разрывалось от обиды и любви.

– Попрощайся за меня с девочками, – спокойно сказал Джим. – И чаще о них вспоминай. – Остановившись в дверях, Джим смерил Алекс тяжелым взглядом. – Старик всегда был для тебя на первом месте, и они это чувствовали. Но он их дедушка.

И Джим ушел. Алекс застыла как статуя. Ей казалось, что если она сейчас пошевелится, то разобьется на тысячу мелких осколков, как фарфоровая ваза.

Очнувшись, Алекс с глухим стоном опустилась на стул. Сзади нее шумела вода – она забыла закрыть кран, и теперь мыльная пена перелилась через край раковины и стекала на пол. Но Алекс впервые в жизни не бросилась за тряпкой. Ее туфли намокли, а инструкция к попкорну, которую она случайно смахнула со стола, набухла и покоробилась от влаги.

– Не сможешь приехать на похороны? Что это значит? – Дафна прикрыла трубку ладонью, хотя Китти была внизу, на кухне.

Последовало молчание, затем донесся тяжелый вздох Роджера.

– Мне очень жаль, радость моя, но я не оставлю Дженни. У нее температура и кашель.

Дафна встревожилась: дочка больна!

– Я думала, у нее обычная простуда.

– Надеюсь, ничего серьезного, но лучше проявить осторожность.

Дафну одолевали сомнения. Материнский инстинкт требовал, чтобы она немедленно летела домой. Однако что-то в голосе Роджера насторожило Дафну – шестое чувство подсказывало ей, что Дженни не так уж серьезно больна. Насморк – не более того. Дафна знала это почти наверняка.

Трагические события последних дней стерли из ее памяти сцену в книжном магазине: Роджер, флиртующий с блондинкой. Да-да, именно флиртующий. Тогда Дафна даже не допускала мысли о том, что Роджер изменяет ей. Но теперь, после того, что Китти рассказала ей об их отце, после безобразного поведения Берил у его гроба, она готова была в это поверить.

– А твоя мама? – Дафна стиснула телефонную трубку. – Она наверняка согласится посидеть с детьми несколько дней.

– Мама и папа в Лондоне, – ответил Роджер так, будто повторял это в сотый раз, хотя Дафна слышала об этом впервые. – Я не хочу оставлять моих детей без присмотра. Они очень расстроены. – И тоном, взбесившим ее, добавил: – Мне очень жаль, что ты там одна, но надо думать в первую очередь о Кайле и Дженни.

«Мои» дети! Как будто только Роджер в ответе за них и ставит интересы детей выше собственных. А его жена не понимает этого, и ему приходится терпеть придирки Дафны, поскольку он несет ответственность и за нее тоже.