Власть и мы - Владимир Алексеевич Колганов
Шрифт:
Интервал:
Что касается неспособности быть европейцами, то события последних тридцати лет свидетельствуют, что многое нам в этом трудном деле удалось. В России либеральная в своей основе экономика, приватизированные СМИ, не говоря уже о моде на разнообразные новшества для повседневной жизни, которые то и дело поступают к нам из-за границы.
Пожалуй, не прав был Иван Ильин, утверждавший в 1948 году, что «Россия не есть пустое вместилище, в которое можно механически, по произволу, вложить всё что угодно, не считаясь с законами её духовного организма». На самом деле, спрос рождает предложение – русский человек в своём стремлении к материальному благополучию «по-европейски» готов взять наряду с новейшими технологиями и то, что прилагается в качестве нагрузки. Прежде всего, это коммерческий подход ко всему, что происходит в государстве – и к науке, и к искусству, и к борьбе за власть, не говоря уже о «свободной конкуренции» в бизнесе, когда сильный готов уничтожить слабого ради увеличения своих доходов. Можно долго спорить о том, откуда к нам пришли такие нравы, с Востока или с Запада, но ясно, что Европа и США стали проводником таких идей в современном мире.
А вот ещё один тезис Ильина:
«Каждый народ творит то, что он может, исходя из того, что ему дано. Но плох тот народ, который не видит того, что именно дано именно ему, и потому ходит побираться под чужими окнами».
На самом деле, всё зависит от того, что именно дано. Первых поселенцев в Америке не устроило то, что им было дано в Европе, поэтому решили поискать счастья на чужой земле. Кое-кого из русской интеллигенции не устраивали порядки в монархической России, поэтому, воспользовавшись ситуацией, они устроили большевистский переворот в стране. А в 60-х годах, после «хрущёвской оттепели», в обществе стали появляться ростки нового протеста. Отчаянные головы снова стали требовать свобод, несмотря на перспективу оказаться в застенках КГБ или в психиатрической больнице. Пожалуй, основным поводом для протестов стал жёсткий контроль государства за распространением печатной информации и литературных произведений, которые не соответствовали идейным установкам ЦК КПСС. Позднее, в разгар «холодной войны», на этой основе возникло правозащитное движение – была предпринята попытка изменить советскую реальность путём распространения идей свободы и равноправия всех граждан. Всё чаще появлялась возможность познакомиться с достаточно комфортной жизнью населения Западной Европы, что вызывало вполне логичное недоумение: а почему у нас не так? Особенно недовольны были люди творческих профессий, писатели и художники, которым партийное руководство навязывало весьма примитивные принципы «социалистического реализма».
Среди обширного арсенала средств ведения «холодной войны» особое место занимала идеологическая пропаганда. Этим занимались «вражеские голоса» – Би-би-си, «Голос Америки», но в основном усердствовало «Радио Свобода». Среди сотрудников этой радиостанции, финансируемой Конгрессом США, было немало эмигрантов «второй волны» – от Сергея Довлатова до Василия Аксёнова. Сквозь грохот «глушилок» прорывались голоса этих писателей, и, если очень повезёт, можно было услышать отрывки из произведений, нелегально распространявшихся в СССР, узнать мнение людей, отвергнутых советской властью, о том, как эта власть преследует сограждан, которые борются за свои права.
Для борьбы с «идеологическими диверсиями» было предназначено 5-е управление КГБ, созданное в 1967 году. К этому времени относится возникновение диссидентского движения в СССР. Всё началось с судебного процесса над писателями Даниэлем и Синявским – привлечение их к уголовной ответственности за публикацию «антисоветских» произведений за границей стало поводом для протестов и публичных выступлений.
Понятно, что при Сталине такие выступления были бы невозможны, и только «хрущёвская оттепель», начавшаяся в середине 50-х годов, открыла «Ящик Пандоры», создав проблемы для властей. Из лагерей и ссылки вернулись осуждённые по 58-й статье. Писатели, художники и кинорежиссёры получили возможность творить без опаски оказаться под судом по обвинению в контрреволюционной пропаганде. А после доклада Хрущёва на XX съезде КПСС в феврале 1956 года возникло ощущение, что теперь вполне допустимо критиковать советскую власть и открыто выражать собственное мнение. Даже ввод войск в Венгрию осенью того же года для подавления восстания не поколебал уверенности в том, что грядут большие перемены. А через двенадцать лет на Красную площадь вышли несколько человек, протестуя против ввода советских войск в Чехословакию.
Что же заставило этих людей пойти на конфронтацию с властями? Обострённое чувство справедливости? Уверенность в том, что эта власть значительно слабее, в сравнении со сталинским режимом, поэтому стоит на неё только надавить и она вынуждена будет подчиниться? Откуда у диссидентов появилось желание пожертвовать собой ради туманных перспектив переустройства общества?
Если речь идёт о последователях Абрама Гоца и Евгении Ратнер – они в составе партии эсеров боролись с царским самодержавием, – здесь побудительные причины достаточно понятны. И Горбаневскую, и Бабицкого, и Гинзбурга, и Богораз побудило выступить против советской власти желание обрести свободу для полной реализации своих способностей вопреки распространённому в обществе антисемитизму. Этому наверняка способствовали и настроения в семье. К примеру, Людмила Алексеева, один из основателей Московской Хельсинской группы, в своих воспоминаниях приводит слова дяди, Бориса Львовича Славинского:
«Принципы социализма – для таких учёных дур, как ты. Нет принципов. Нет социализма. Есть просто шайка паханов».
Если покопаться в биографиях диссидентов, то можно обнаружить свидетельства того, что предки некоторых из них вполне благополучно жили в царской России – имели свой дом, хозяйство, владели небольшим предприятием, которое приносило доход. А кое-кто регулярно наезжал в Париж и посещал модные европейские курорты (см. «Загадочная Русь: от Рюрика до Путина»). И вдруг всё разом кончилось… Так что побудительные мотивы и здесь вполне понятны – жгучая обида на тех, кто стал инициатором крушения надежд.
Но каковы причины, которые заставили физика Юрия Орлова пожертвовать своей карьерой и примкнуть к российским диссидентам? Всё началось в 1956 году, после выступления на партийном собрании, посвящённом обсуждению доклада Хрущёва на XX съезде КПСС – тогда Орлов подверг весьма нелицеприятной критике Сталина и Берию, потребовав проведения демократических реформ в КПСС. За это он был исключён из партии и уволен из института, где работал. Как видим, причина для обиды была – хотел как лучше, поверив в искренность вождя, а за это его обухом по голове…
В начале 70-х годов Орлов стал активно участвовать в диссидентском движении, основав «Московскую Хельсинкскую группу». В ту пору он выступал в поддержку Андрея Сахарова и Владимира Буковского. По совокупности «заслуг»
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!