Тульский - Токарев. Часть №2 - Андрей Константинов

— Нет.

— Ну, а че стоим-то?

— Знакомая.

— Кто?

— Она.

— Блядь! — Ткачевский аж отвернулся. — Хорошая знакомая?

— Очень.

Тульский отвечал, как заводная кукла. Ткачевский помотал головой и махнул рукой Токареву:

— Палыч, срочно!

Василий Павлович поднял голову, потом похлопал по плечу какую-то плачущую девушку (судя по всему — из обслуги) и подошел к ним. Ткачевский кратко доложил суть услышанного, потом взял Токарева за локоть и начал что-то украдкой говорить ему на ухо совсем тихо.

— Согласен, — жестко сказал начальник розыска и повернулся к Тульскому: — Артур, ты едешь в отдел, спокойно садишься, формулируешь всю информацию у себя в голове, затем составляешь список известных тебе связей, всех обзваниваешь, чтобы к нашему приходу можно было соединить информации.

Тульский сделал какое-то неловкое движение, обозначавшее его несогласие — говорить он не мог, потому что перехватило горло.

Токарев сдвинул брови к переносице и гаркнул так, что все в зале замолчали, а только что прибывшие опера даже попятились:

— Товарищ старший лейтенант!!!

Артур заморгал и непонимающе посмотрел на начальника.

— Не слышу ответа!!! — Василий Павлович еще больше повысил голос, он уже практически кричал.

— Да… — еле разлепил губы Тульский.

— Не «да», а «слушаю, товарищ подполковник»! — в голосе Токарева неприятно зазвенела совсем не свойственная ему сталь.

— Слушаю, товарищ подполковник! — с ноткой истерики и вызова откликнулся Артур.

У Василия Павловича по скулам заходили желваки:

— Выполнять мои указания по работе над раскрытием убийства!!!

— Есть…

Тульский неловко развернулся, словно не на ногах, а на вареных макаронинах, и пошел к выходу.

— Артур! — окликнул его в спину Токарев.

Тульский оглянулся. Начальник розыска посмотрел ему прямо в глаза и сказал, маскируя участие, жестким и деловым тоном:

— Артур… Жесткая, безэмоциональная работа — это сейчас нужно прежде всего ее родителям. Горевать и охать будем потом — после того, как убийцу в камеру забьем. Вот тогда я лично с тобой выпью. А сейчас мне от тебя нужны собранность и профессионализм — хотя бы на «четыре с минусом». Ясно? Выполнять, Артур. Хорошо?

Словно сквозь вату, медленно и вязко до Тульского стало доходить, что Токарев прав.

— Я все сделаю, Василий Павлович.

— Ну и ладушки, — сочувственно, одними глазами улыбнулся Токарев.

…Только добравшись до отделения, Артур заметил, что по-прежнему сжимает в руке Светкино радийное удостоверение. Он трясущимися руками открыл сейф, вытащил оттуда закаченную бутылку водки, оторвал зубами пробку и налил, не глядя сколько, в немытую чайную чашку. Вкуса выпитой залпом водки он не почувствовал, жидкость прошла по горлу, словно вода…

…А в баре-дискотеке тем временем продолжалась работа — сразу после ухода Тульского Василий Павлович оглядел прибывший оперсостав, хлопнул пару раз в ладони и громко сказал:

— Работаем, работаем! Разбили посетителей на группы и работаем. Все, заслуживающее внимания — мне или Ткачевскому!

Вскоре прибыл следователь прокуратуры, и начался уже официальный, как положено, осмотр места преступления. Приехавший вместе со следователем эксперт ничего стоящего в такой атмосфере найти и не надеялся, но старался — как потом выяснилось, все-таки впустую. Прискакал и выдернутый из дома Степа Харламов — ему позвонили и рассказали про Артура — вот он и примчался с другого конца города (Степа жил у родителей жены на Московском проспекте). Харламов сразу начал искать глазами, за кого бы зацепиться. У входа на кухню он заметил небольшую стайку бандэлемента, выделявшуюся цепями, брюками-слаксами и шелковыми рубахами. Степан подошел к ним;

— Здорово, орлы!

— Здоровей видали, — откликнулся один, судя по всему, старший в троице. — Долго париться-то?

Харламов нахмурился и начал сам себя накручивать:

— Я поздоровался — это раз. А ты мне нахамил — это два! Поэтому лично ты будешь париться до утра — это три!

Степа действительно сначала хотел просто по-хорошему поговорить, потому что, по предварительной информации от коллег, по позам и настроению братков, понимал их, скорее всего, полную непричастность к этому убийству. Но Харламов никому никогда не позволял себе хамить безнаказанно. Лидер братков — поддатый и явно судимый в прошлом опасности не почуял и потому огрызнулся:

— А нас уже сосчитали, начальник.

— Ах, начальник? — засопел Степа и гаркнул ему в лицо. — Документы!

— Да на! — небрежно протянул ему паспорт «браток». Харламов открыл потрепанную паспортину и в утвердительной форме зло рявкнул:

— Осужденный Тимов, где отбывали наказание?

Тимов как-то весь подобрался и, удивляясь сам себе, отрапортовал:

— Учреждение Р-216 дробь 6, гражданин начальник!

— В каком отряде? — отрывисто и не глядя на Тимова, спросил Степа.

— В первом.

— Хозобслуга?

— Ну… было дело… — замялся Тимов, поскольку среди настоящих жуликов работа в хозобслуге, мягко говоря, уважением не пользуется.

— Вишь, как оно, — хмыкнул Харламов и вдруг заорал, брызгая слюной: Эта-ап! Слушай мою команду! На колени!!! Баулы перед собой, руки за голову, не разговаривать!!! Подбегать по одному! Говорить быстро — фамилия, имя, отчество, статья, начало срока, конец срока!

На них обернулись даже опера, большинство из которых уже давно знало коронный номер Степы, пришедшего в уголовный розыск из внутренних войск. Харламов любил вспоминать свою таежную службу.

— Ну что? — спросил Степан нормальным тоном притихшую троицу. — Люб вам такой базар?

Братки почуяли силу. Первым «кинулся в ноги» Тимов, а за ним загалдели и остальные:

— Все, хорош, начальник…

— Да мы — что видели — все скажем…

— Что мы, не понимаем — зазря девку загубили…

Тимов наклонился к Харламову и предложил:

— Пошли потолкуем… Пошепчемся… Я кое-что видел… Из уважения к тебе…

Степа кивнул, и они вышли на улицу.

— Меня Димой звать, — миролюбиво протянул руку Тимов.

Опер ответил рукопожатием:

— Степан.

Тимов закурил, помахал рукой, разгоняя дым, и объяснил-извинился:

— Ты извини, дело не в блатной идее, ты знаешь… Просто не сразу вжевали, с кем имеем дело…

Браток наморщил лоб, сосредотачиваясь, и продолжил: