Вафли по-шпионски - Екатерина Вильмонт

– Верю, но не понимаю, зачем…

– Франко, нельзя быть таким тупым! – взорвалась Фрида Марковна. И объяснила ему, в чем корысть студентки Гаврюшиной.

– И что, ей бы поверили?

– Конечно! Многие захотели бы поверить, а там пойди, докажи…

– Но, коллега, извините, я очень благодарен вам за предупреждение… Но как же мне быть? Я не умею с этой техникой управляться…

– Не оставайтесь с ней наедине! Ни при каких обстоятельствах. А если вдруг начнет приставать, скажите, что Бобров вас предупредил! Сразу отвянет…

Они еще долго судили и рядили, как со всем эти быть, и пришли к выводу, что когда вернется ректор, они втроем пойдут к нему.

Однако ситуация разрешилась самым неожиданным образом. На следующий день Боброву вдруг позвонили.

– Это господин Бобров? – спросил усталый мужской голос.

– Да. С кем имею честь?

– Господин Бобров, моя фамилия Гаврюшин, Анатолий Васильевич.

– Слушаю вас, – очень холодно произнес Бобров.

– Господин Бобров, давайте не по телефону! Вы сейчас в институте?

– Нет, я в МИДе. А в чем дело?

– Позвольте, я через четверть часа подъеду и мы поговорим.

– Исключено. Я буду занят.

– Господин Бобров, поверьте, я отлично понимаю, что вам противно даже слышать мою фамилию. Но поверьте, это важно! Я готов приехать куда и когда вы скажете!

Интонация у Гаврюшина была даже заискивающей.

– Ну хорошо, через два часа в сквере на Кудринской площади, у высотки.

– За вами прислать машину?

– Благодарю вас, не нужно.

Интересно, что ему понадобилось? Он настроен совершенно не агрессивно, явно не собирается угрожать. Скорее всего, будет просить уничтожить запись. Ну уж нет…

Бобров пришел минута в минуту, а вскоре появился и Гаврюшин. Бобров видел его фотографию в Интернете. Это был весьма вальяжный господин лет пятидесяти пяти, рядом шел еще какой-то мужчина. Охранник, сразу сообразил Бобров. Он шагнул навстречу.

– Анатолий Васильевич?

– А вы Михаил Андреевич?

– Да. Может, мы присядем?

– Да-да, разумеется.

Вид у важной шишки был убитый. Доченька допекла, подумал не без злорадства Бобров.

– Степа, поди погуляй! – распорядился Гаврюшин.

Охранник не пошел гулять, а переместился на другую скамейку.

– Итак, Михаил Андреевич, я, прежде всего, должен объяснить вам… Кроме дочери, у меня есть сын, старший, в отличие от Маргариты он нормальный и очень дельный парень. Позавчера он пришел ко мне и рассказал, что его сестра, как он выяснил… привожу дословно: «подлая гнусная тварь, для которой нет ничего святого, которая ради весьма сомнительной, ничтожной популярности готова сломать не одну жизнь». Сын задыхался от негодования, его буквально трясло… Оказалось, что в пьяном виде Ритка разболтала брату о своих намерениях. И о том, что вы, Михаил Андреевич, ее переиграли, и если вас ей провести не удалось, то она отомстит всем, и отцу и всему этому долбаному институту. Я сначала не мог поверить, но сын привел весьма убедительные доказательства… Короче, я все это пресек в зародыше! Она больше ни для кого опасности не представляет!

– И что вы с ней сделали?

– Отправил в кругосветное путешествие, на маленькой яхте, где капитаном мой родной брат. Там ей мало не покажется! Мой брат человек в высшей степени суровый и уж он ей спуску не даст. Там ей некогда будет измышлять всякие гадские интриги… Не до того будет!

– Круто! – улыбнулся Бобров.

– Это я виноват… Я запихнул ее в ваш институт, думал, вдруг за ум возьмется, но, похоже, ей не за что браться. Ее мамаша была точно такая же. Михаил Андреевич, сын сказал мне, что у вас есть запись… Вы не покажете ее мне?

– Мне кажется, вам не стоит ее смотреть.

– Стоит! Очень даже стоит! Это укрепит меня в правильности моего решения…

– Это как-то не по-джентльменски с моей стороны, но, впрочем, вся история уж очень далека от правил хорошего тона. Смотрите!

Гаврюшин был бледен, потом побагровел…

– Господи, какую шваль я вырастил! Знаете что, господин Бобров, скиньте мне эту запись. Чтобы я не расслабился в какой-то момент, не пожалел бедняжку… Всегда надо помнить и знать, на что способны твои родственники! А вы молодец!

Бобров молча пожал плечами.

Гаврюшин достал из кармана плаща какие-то таблетки. Сунул одну в рот.

– Вам плохо?

– А разве может мне быть хорошо? Ничего, я справлюсь. У меня остался еще сын, и вот уж он… нормальный хороший парень… Скажите честно, Михаил Андреевич, вы чего-то совсем другого ожидали от разговора со мной?

– Пожалуй, да, – улыбнулся Бобров.

– Думали, я буду на вас наезжать, требовать запись, так?

– Ни о чем конкретном я не думал, но, должен сознаться, разговор оказался для меня приятным сюрпризом. Думаю, лучшего способа повлиять на вашу дочь и выдумать нельзя. Если ей так нужна интернет-популярность, пусть ищет ее не в качестве жертвы насильника, а в качестве…

– Морской волчицы, да? – усмехнулся Гаврюшин.

– Именно!

– Еще один вопрос. Как, по-вашему, я должен встретиться с этим испанцем?

– Полагаю, что нет! Там ведь были только намерения…

– Но он о них знает?

– Разумеется, я счел своим долгом… Не беспокойтесь, Анатолий Васильевич, я сам с ним поговорю, успокою его. С вас и без того довольно! Позвать вашего охранника?

– Нет, не надо. Я еще посижу, отдышусь. И спасибо вам за понимание! Всего вам доброго!

– И вам!

Бобров ушел, немало удивленный. Подумать только! Из машины он первым делом позвонил Франко и успокоил его.

– Спасибо, господин Бобров! Камень с души…

– У меня тоже!

– Я скажу Фриде?

– Конечно!

На редкость благополучно разрешилась эта история, но гадкий осадок все-таки остался.

Петр Петрович, встретив жену в аэропорту, сразу спросил:

– Ты Мартышку видела?

– Ну а как же! Конечно, видела!

– Ну и что за мужик у нее завелся?

– Кажется хороший, порядочный…

– Ты его видела?

– Мельком! Я уже уходила, а он пришел, внешне очень приятный, Мартышку явно любит, а уж она… цветет как майская роза…

– Чем он занимается?

– Он преподает что-то в вузе, я забыла в каком. Хорошо воспитан, больше ничего сказать не могу!