Мой неправильный ты - Светлана Храмова

На случай особой зажатости новой, неизученной пока что клиентки, у нее есть в запасе специальные упражнения. Да, поэтому на встречи она рекомендует брать сменную одежду, тренировочную обувь в том числе, не будут же они на шпильках наклоны выполнять, и повороты туловища (влево-вправо, влево-вправо). Возникает напряжение, клиентка жмется, платочек в руках теребит – значит, двумя минутами позже Рита предложит разминку, десять минут. Небольшие энергетические инъекции обычно способствуют взаимопониманию.

Упражнения они делали с Виолеттой вместе, та в одиночку никак не соглашалась. Музыка бодрая, ритм, короткие возгласы, хлопки – и вот они обе, тяжело дыша, плюхнулись каждая в свое кресло. Отход на заранее заготовленные позиции. Рита протянула салфетку – лицо промокнуть, говорить стало проще.

– Сколько вам лет, Виолетта?

– Можно Вика. Тридцать пять через месяц, но я обычно отвечаю что тридцать, я ведь выгляжу вполне, правда?

В этом ее «вполне» сквозила неуверенность, она явно ждала одобрения – конечно, никогда не дашь больше двадцати восьми!

– Да, вполне, мы все выглядим «вполне», а для меня любая женщина – прекрасна, если есть хоть малейшие признаки работы над собой.

– А что вы имеете в виду, говоря о работе над собой? Духовное развитие или физическое?

– И то и другое. Мы чуть-чуть попрыгали, размялись, вы заметили изменения в душевном состоянии?

– Я даже радость ощутила. Впервые за последние два месяца.

– Вот видите. А обычно?.. Вы счастливы? Давайте точнее определим – вы удовлетворены своей жизнью?

– Обычно… До этих последних двух месяцев, наверное, да. Но вы понимаете, Рита, никогда раньше и не задумывалась, счастлива я или нет. К девяти в библиотеку бегу, я заведую районной библиотекой, ребенок во втором классе учится, школа рядом, мне даже забирать не приходится. Муж у меня свою компанию развивает – и у него получается! Продает газовые плиты и пылесосы, в последнее время еще немецкие матрацы прибавились. Он гений, всегда умеет точно угадать, что именно нужно покупателю, цены держит умеренные. Товар улетает! А ведь сколько проблем – и таможня! – мотаться самому приходится, работнички, вы же понимаете, только помеха – каждого надо проверять, понукать. Забот у нас, вы же понимаете, много.

Виолетта говорит о муже и ни разу не назвала его имени. Но говорит с удовольствием, без тени обиды. В чем же ее вопрос?

Рита решилась:

– Здорово, я могу вас поздравить, вы красивы, любимы, и в целом – счастливы.

– Два месяца назад я так и думала. Так и думала. А потом…

Она разразилась рыданиями, платок мокрым сделался, плечи дрожат.

Держась за подлокотник, Виолетта с трудом встала с кресла, в нерешительности потопталась какое-то время, и суетливо направилась к двери, пробормотав под нос:

– Рита, я пойду, наверное. Но я обещаю – в следующий раз, в пятницу – такого не повторится.

В пятницу все повторилось в точности. Гимнастика с прыжками и наклонами, начало разговора, плавный переход на творчество Довлатова и Мураками, обоих Виолетта очень любила, прочла все ими написанное от корки до корки. В третий раз они обсудили творчество Кортасара, «Лента Мёбиуса», – о, конечно, выше всяких похвал, закрученный клубок историй, и ведь как он неназойливо вовлекает читателя! как наперсточник – исподволь, не торопясь.

Разминкой они занимались уже в конце занятия, Виолетта так и ушла, запыхавшись.

На четвертой встрече она сразу заявила, что гимнастикой заниматься не хочет, и ей очень обидно, до слез. Опять до слез, с ужасом подумала Рита, но виду не подала. Виолетта заговорила и перебивать ее не хотелось. Пусть говорит.

– Да, я замужем и счастлива. Армен внимательный, недотепа и теряльщик домашних тапок, вечно по всей квартире ищем, знаете. Марк на него так похож, тоже рассеянный, так любит, когда папа его на работу с собой берет по выходным.

– Он и по выходным трудится?

– У него свободный график. Это очень удобно. Решили пикник провести – время нашлось. Два месяца назад. Я не большая любительница всех этих шашлыков, знаете, мужчины водку пьют, но подружка у меня, Инночка-пышечка, она в соседней библиотеке, по соседству. Так по ней соскучилась! Ну, посидеть вместе, поболтать. Инна и ночевать у меня иногда остается.

– И никаких разногласий?

– Никаких! Мы с ней лет десять дружим. Она меня понимает, разделяет мои взгляды полностью. Ну, одна живет – но ведь это так часто сегодня!

– А какие взгляды она разделяет, можно поконкретнее?

– Фильмы обсуждаем, книги. Я ей об Армене много рассказывала, ну обо всем, в общем. Но вы пока меня не перебивайте, а то я снова рыдать начну. У нас человек десять на даче собралось… или двенадцать – не помню. С каждым поговорили, устала безумно! И посуду пришлось мыть, наутро стараюсь ничего не оставлять. Гости разошлись, я с уборкой возилась.

– Армен вам не помогает?

– Да когда ему помогать? Он внимательный, добрый и отзывчивый. Очень отзывчивый. Но я по дому сама люблю. Знаете, с Ниночкой мы и в кино, и в театр, Ларса фон Триера обсуждаем, а с Марком – то на теннис, то в бассейн. Армен – это мужчина в доме, с ним… ну я и не помню, говорим мы с ним или нет… и о чем. Два месяца уже не говорим. Или одно и то же обсуждаем. – Она снова всхлипнула. – Я же просила, не перебивайте меня! Пожалуйста! Мне сосредоточиться трудно, я… Я их с Инной застала, когда поднялась наверх наконец. Посплетничать с Инной хотела, а там мой Армен. В позиции стоял. И Инна перед ним, на коленях, мордой в ширинку. Я заорала сразу, у меня в глазах потемнело, сколько времени на крик ушло – мне трудно сказать. Стояла и выла, как сирена милицейская. Марк прибежал, он спал в своей комнате, перепугался, думал, что в дом воры забрались. Очнулась – и тут… самое страшное. Передо мной – любимый муж и лучшая подруга, улыбаются. И оба убеждают, что ничего не случилось, она, мол, сережку потеряла, и показывает мне, у него под ногами искала. А я помню, что не под ногами. Я же помню… А он в комнате для гостей – что делал так поздно? Они ведь думали, я в спальню пойду, когда с посудой закончу, не ждали. И зачем я наверх поднялась? Посплетничать захотела. Посплетничала. Такой был счастливый день! Последний счастливый день.

Теперь ни мужа, ни подругу видеть не могу. Сплю на одной постели с Марком. Мне все время кажется, что Армен его ночью заберет и они уедут неведомо куда. Я боюсь. Но еще больше я боюсь одиночества. Я ведь и с Инной каждый день вижусь, она каждый день мне говорит, что ничего не случилось, что мне привиделось. И с Арменом каждый день говорю, он то же самое повторяет. Спать с ним не могу. В спальню и не захожу. Ведь вы понимаете, я же взрослый образованный человек! Вы сами знаете, как трудно в наше время интеллигентной женщине найти свое счастье! А у меня все было! И муж, и подруга, и сын, и вера в то, что обман меня минует, я привыкла смеяться в глубине души над жертвами, этими вечными жертвами любви. Сколько книг об этом написано! Я очень тщательно выбирала людей. Ко всем с подозрением, да, Армена и Инночку я выбрала сама. Всех остальных держала на расстоянии вытянутой руки. Не хотела грязи в моей жизни. Мои книги, мой сын, мой Армен и моя Инночка. Пышечка с ямочками, как он мог!.. – Она снова всхлипнула, платочек в руке давно вымок, посерел, но Виолетта не замечает. – И мой дом с верандой и мезонином. Именно о таком я мечтала, когда читала Чехова в детстве. Теперь я останусь совсем одна. Я не выдержу. Я и так плачу каждый день. И ночью обниму Марка и рыдаю. А он меня по головке гладит. Только спать ему мешаю.