Маленькая для Шопена - Ульяна Соболева

теперь доносилась из машины….

Я пришла в себя. Но показывать этого точно не собиралась. Подо мной постель, мне мягко, тепло и довольно уютно, если не учитывать то, что со мной недавно произошло. Если я покажу, что не сплю произойти может что угодно. Думать и гадать где я бесполезно. Главное не на том свете. Прислушалась сама к себе. На мне есть одежда, я укрыта кажется одеялом и вокруг меня пахнет. Нет ничего сладкого, терпкий, мужской запах парфюма и сигарет. Страх уже проснулся и царапает мне затылок тонкими крысиными коготками. Что такое крысы я знаю. Меня закрывали в погребе…иногда и на целые сутки.

- Проснулась?

Я узнала этот голос, и вся внутренне сжалась. Это ОН приказал забрать меня, это он уничтожил всю мою семью и оставил гору трупов в доме. Я приоткрыла один глаз, а потом второй, судорожно глотнула воздух, потому что мужик сидел прямо напротив меня, его силуэт тонул в полумраке. У него страшное лицо. Нет, не уродливое. А именно страшное. Очень тяжелый взгляд, казалось он прожигает в тебе дыру. Глаза светлые-светлые и потому какие-то неестественные, мертвые. Он протянул руку и щелкнул выключателем. Стало слишком светло, и я быстро заморгала. Почему-то при свете ужас обуял меня намного сильнее чем в темноте. Мужик сидит, откинувшись на стул. На одной из его рук намотан кожаный ремень и он почему-то очень привлекает мое внимание.

- Имя!

- Зачем?

Огрызнулась и прищурилась. Он мне не нравился, пугал, но больше биться в истерике я не собиралась, хотя было страшно и даже очень. Но жертву убивают и мучают быстрее. Лучше не показывать, что мне страшно.

- Имя! Я спрашиваю – ты отвечаешь. Таковы правила!

- Правила?

- Правила этого дома!

- Я не хочу быть в этом доме!

- Тебя никто не спрашивает! Имя я сказал! Мы с Фридериком не любим ждать!

- Фридерик?

- Мой ремень! Кожаный, тугой с большой железной пряжкой. Дерет задницы до самого мяса.

- Маша.

Ухмыльнулся нехорошо и посмотрел на меня исподлобья так, что мурашки побежали вдоль позвоночника.

- За брехню отхлестаю ремнем по заднице. Это больно. Тебе не понравится.

Погладил ремень с любовью и я вздрогнула чувствуя как страх стал более мерзким и липким. Я ведь понятия не имею куда я попала. И к кому.

- Ладно. Лиза.

- Уже лучше, Лиза.

Что он собирается со мной делать? Зачем я здесь? Почему меня не убили вместе со всеми остальными? Он что извращенец? Что у него на уме?

- Где я?

- В моем доме! – ответил, достал из пачки сигарету, сунул в рот и закурил, жадно затягиваясь дымом.

- И что я здесь делаю?

- Пока что спала, потом будешь есть. А дальше я решу, что ты здесь будешь делать.

- А если я не хочу здесь быть?

Рассмеялся, показывая мне ровные белоснежные зубы. Менее жутко не стало. Наоборот его веселье пугало и создавало такое напряжение, что казалось все мои нервные окончания вот-вот лопнут.

- Я повторяю – тебя никто не спрашивает, чего ты хочешь.

Глава 12

За мной приехала машина. Выпускной, аттестат, все как ОН хотел. Закончила с отличием. Пусть гордится. Не потому, что на улицу не хотелось. Хотя и поэтому тоже, а потому что я доказать хотела, что не дешевка и не тупая дура. Что могу быть самой лучшей. Что я и есть самая лучшая. По всем предметам. Я всегда и во всем САМАЯ. Только он этого не видит.

После последнего визита на запястьях остались шрамы. Тонкие, белые полоски. Кое-где довольно глубокие. Помню шок директрисы, когда увидела мои руки. Потом медпункт, бинты. Она ничего не сказала, а я не жаловалась. Потому что знала за что. Заслужила. Да и смысла жаловаться не было.

Он прислал за мной машину, водила довольно молодой, глазастый. Смотрел на меня с отвисшей челюстью. Знала, что мужикам нравлюсь. Балдела от этого. Еще один бонус, плюшка от жизни, которая мне много чего задолжала. Я себя любила, была уверена в себе, нравилась. Такое чувствуют на подсознательном уровне и все особи мужского пола велись на меня, смотрели как кот на масло, даже некоторые преподы.

«Застегни пуговицу, Лизка и юбку поправь. Совсем задницу видно!» - рычала на меня завуч, а я ей улыбалась и невинно хлопала глазками. Кто ж ей скажет, что я пробралась в кабинет трудов стащила ножницы и нитку с иголкой и сама себе платье школьное подшила. Когда ноги видно препод по алгебре и геометрии всегда выше оценку ставит.

А еще где-то внутри мысль проскальзывала, а если бы ОН увидел, то, как бы смотрел? Заметил бы как изменилась? Увидел бы, что грудь выросла округлилась, что ноги у меня длинные, стройные и талия тонкая. И волосы не трогала не обрезала никогда, не красила. В голове слова его пульсировали.

«Длинные волосы люблю. Чтоб натуральные, шелковые, чтоб рукой провел и они током шибанули…крашеных так себе, как и стриженных» …Не мне говорил. Кому-то. Я не помню кому, но помню что. Волосы я не трогала, они у меня выросли ниже бедер и я их заплетала в тяжелую косу.

Девки терпеть меня не могли, а мне было насрать на них на всех. Один раз Артемьева типа красотка класса чето вякнула.

- Ооо…Высоцкая! Сиротка, блядь. Заучка конченная. Интересно ты когда закончишь школу тебя куда отправят подальше? На Луну?

Я могла ей в рыло дать. Но слишком хорошо помнила визит Фредерика. Потому Маша Артемьева спустя день «случайно» упала в открытый люк. Сломала ногу, руку и наткнулась лицом на вентиль отчего ее морду буквально разворотило. Думаю, ей нужно будет немало пластических операций, чтобы снова стать красавицей, ну и танцевать свои хип-хоп она вряд ли теперь сможет. Меня тогда никто не видел. Но кажется все догадывались чьих это рук дело. И теперь, когда я входила в столовую или куда-то еще, где толпились подружки «красавицы» и их слащаво-прыщавы поклонники разговоры смолкали и все начинали напряженно молчать. Молчите, суки. И бойтесь. Люков на всех хватит.

Нас опросили, но на этом все и закончилось. Упала и упала. Она, конечно, утверждала, что ее толкнули в спину, но кто не видела, а камер там не было. Иначе я б не толкала…Я всегда очень хорошо делаю домашнее задание. На отлично.

Села рядом с водителем. Он