Лавка древностей. Томъ 1 - Чарльз Диккенс

не видѣла ни малѣйшаго сочувствія со стороны людей, заполонившихъ домъ старика. То были тѣ жадные кредиторы, сгоравшіе нетерпѣніемъ обобрать его до нитки, или наемныя сидѣлки, неудивительно поэтому, что великодушное предложеніе простого, бѣднаго мальчика тронуло ее до глубины души. Слава Богу, скажемъ мы, что и подъ заплатами нерѣдко бьется благородное, великодушное сердце, и что эти заплаты бываютъ болѣе почтенны, чѣмъ драгоцѣнныя ткани и кружева, украшающія богача.

XII

Наконецъ наступилъ переломъ болѣзни, и старикъ сталъ понемногу поправляться. Сознаніе возвратилось къ нему, хотя и не скоро, но умственныя способности ослабѣли и мозгъ ужъ не работалъ попрежнему. Онъ не жаловался ни на что: ни на безконечно длившіеся дни, ни на безсонныя ночи. Казалось, онъ потерялъ всякое представленіе о времени и съ него спали всѣ прежнія заботы. Онъ былъ очень покоенъ и терпѣливъ, и хотя подолгу сидѣлъ задумавшись, но не впадалъ въ уныніе, какъ съ нимъ случалось прежде, и развлекался всякими пустяками: ему даже доставляло удовольствіе слѣдить за солнечнымъ лучомъ, игравшимъ на стѣнѣ или потолкѣ. Бывало, по цѣлымъ часамъ держитъ онъ Нелли за руку и перебираетъ ея пальчиками. Иной разъ наклонится къ ней, погладитъ ее по головкѣ или поцѣлуетъ въ лобъ и очень удивляется, замѣчая на глазахъ у нея слезы, но тотчасъ же забываетъ о нихъ, какъ и обо всемъ на свѣти.

Иногда они ѣздили кататься: старика усаживали въ экипажъ, обкладывали подушками. Нелли садилась рядомъ съ нимъ и все время держала его за руку. Уличный шумъ и движеніе нѣсколько утомляли его, но ничто не возбуждало въ немъ любопытства или удивленія, ничто его не раздражало. Если, бывало, Нелли спроситъ его, помнитъ ли онъ то или другое, онъ машинально отвѣтить, что да, помнить, и замолчитъ. Иной разъ онъ вдругъ повернетъ голову и начнетъ упорно слѣдить за кѣмъ нибудь въ толпѣ, пока тотъ не скроется изъ виду, а когда его спрашиваютъ, почему онъ обратилъ вниманіе на этого человѣка, онъ не отвѣчаетъ ни слова.

Вотъ такъ-то сидитъ онъ разъ въ креслѣ; Нелли пріютилась около него на скамеечкѣ. Кто-то постучалъ въ дверь. На вопросъ «можно войти», старикъ отвѣчаетъ безъ малѣйшаго смущенія: «конечно, можно. Вѣдь это», говоритъ, «Квильпъ. Я узналъ его по голосу. Онъ теперь хозяинъ здѣсь, стало быть, ему запрета нѣтъ: можетъ ходить по всѣмъ комнатамъ». И дѣйствительно, это былъ Квильпъ.

— Какъ я радъ, что вижу васъ въ добромъ здоровьѣ, сосѣдъ, говоритъ карликъ, усаживаясь противъ старика. — Вы, кажется, совсѣмъ оправились?

— Благодарю васъ, теперь я чувствую себя гораздо лучше, отвѣчалъ старикъ слабымъ голосомъ.

— Не думайте, чтобъ я хотѣлъ васъ тѣснить, сосѣдъ. Квильпъ возвышаетъ голосъ, такъ какъ старикъ послѣ болѣзни сталъ нѣсколько тугъ на ухо. — Но мнѣ кажется, что чѣмъ скорѣе вы пріищете себѣ квартиру, тѣмъ лучше.

— Ваша правда, для всѣхъ будетъ лучше.

— Видите ли, въ чемъ дѣло, говоритъ Квильпъ, помолчавъ съ минуту, — вамъ неудобно будетъ оставаться въ пустомъ домѣ.

— Да, конечно, и Нелли тутъ нечего дѣлать.

— Вотъ то-то и есть, заоралъ карликъ, кивая головой. — Вы совершенно правильно разсуждаете, сосѣдъ. Такъ вы распорядитесь насчетъ квартиры?

— Распоряжусь, будьте покойны. Мы здѣсь ни въ какомъ случаѣ не останемся.

— Я такъ и предполагалъ. Всѣ вещи уже проданы, хотя и не съ большимъ барышомъ, но все-таки недурно. Ихъ надо перевозить. Сегодня у насъ вторникъ. Что, если мы назначимъ завтрашній день для вашего переѣзда? Имѣйте въ виду, что я вовсе не намѣренъ васъ стѣснять.

— Лучше бы въ пятницу утромъ, продолжалъ съ своей стороны старикъ.

— Отлично, въ пятницу, такъ въ пятницу, но только помните, сосѣдъ, что дальше этого срока я ждать не могу.

— Буду помнить, отвѣчалъ старикъ.

Ровный, покойный, безстрастный и вмѣстѣ съ тѣмъ какой-то странный тонъ, которымъ старикъ произнесъ эти нѣсколько фразъ, удивилъ Квильпа, но такъ какъ тотъ еще разъ повторилъ «до пятницы, буду помнить», кивнувъ головой, то карликъ счелъ лишнимъ настаивать на своемъ требованіи и, дружески простившись со старикомъ, наговоривъ ему кучу любезностей, что онъ выглядываетъ здоровымъ и крѣпкимъ, между прочимъ, карликъ поспѣшилъ внизъ разсказать своему повѣренному, какъ онъ все хорошо устроилъ.

И этотъ, и весь слѣдующій день, старикъ оставался въ томъ же положеніи. Правда, онъ расхаживалъ по всему дому, заглядывалъ во всѣ комнаты, словно прощался съ ними, но ни однимъ словомъ не намекнулъ, что необходимо пріискать квартиру, и ни разу не вспомнилъ о посѣщеніи Квильпа. Должно быть, повременамъ, въ головѣ его смутно проносилась мысль о безпомощномъ положеніи, одиночествѣ внучки, потому что онъ часто прижималъ ее къ груди и старался ободрить, обѣщая никогда ужъ больше съ ней не разставаться, но, повидимому, онъ не въ состояніи былъ дать себѣ ясный отчетъ о грозившей имъ бѣдѣ. Во время болѣзни нервы его притупились, онъ замѣтно ослабѣлъ и физически, и нравственно.

Это старческое безсиліе имѣетъ свое опредѣленіе: о такихъ старикахъ у насъ обыкновенно говорятъ, что они уже впали въ дѣтство, хотя сравненіе старости съ дѣтствомъ такъ же нелѣпо, какъ и сравненіе смерти со сномъ. Поставьте рядомъ человѣка, «впавшаго въ дѣтство», и ребенка и скажите, что общаго между потухшимъ, безжизненнымъ взоромъ выжившаго изъ ума старика и веселымъ, смѣющимся, открытымъ личикомъ ребенка, полнаго еще нетронутыхъ жизнью радостныхъ надеждъ и вѣры въ будущее. Точно также положите спящаго человѣка рядомъ съ умершимъ и посмотрите, есть ли сходство между благодѣтельнымъ сномъ, который придаетъ красоту лицу и ясно говоритъ, что человѣкъ, отдыхая, вознаграждаетъ себя за прошлое и набирается силъ для будущаго, и смертью, безжалостно налагающею свою суровую руку на внѣшній обликъ человѣка? Повторяю, нелѣпо отождествлятъ нашу лучшую, счастливѣйшую пору жизни съ безобразной, дряхлой старостью.

Наступилъ четвергъ, а старикъ все еще какъ будто ни о чемъ не думалъ. Только ужъ подъ вечеръ, когда они молча сидѣли вмѣстѣ, съ нимъ произошла какая-то странная перемѣна.

Подъ окномъ его комнаты, во дворѣ, росло дерево, довольно большое и раскидистое для такого маленькаго дворика. Его зеленыя вѣтви, освѣщенныя заходящимъ солнцемъ, покачивались отъ вѣтра и бросали тѣнь на противоположную стѣну, рисуя на ней причудливыя картины. Долго любовался старикъ этой движущейся тѣнью. Уже солнце зашло, на небѣ взошла луна, а онъ все сидѣлъ на одномъ мѣстѣ, не отрывая глазъ отъ дерева, отъ его зеленой листвы.

Послѣ болѣзни, надолго приковавшей его къ постели, онъ радовался, какъ дитя, этому деревцу, которое, хотя и одиноко, возвышалось среди крышъ и дымовыхъ трубъ, но, напоминая ему о другихъ деревьяхъ, говорило о другихъ мѣстахъ далеко за городомъ, гдѣ жизнь привольнѣе, отдыхъ слаще и покойнѣе.