Кудесник в городе богов - Денис Владимирович Морозов

не явлюсь? Меня накажут, и самого сделают мучеником. Тогда придется страдать без конца. Как же быть? Что мне выбрать? Владыки вселенной, кто бы мне в этом помог? Нет, это просто невыносимо!

Оба решения казались настолько плохими, что сделать выбор было невозможно. Это сводило Немила с ума. При мыслях о том, что может случиться, его бросало то в жар, то в холод. Иногда ему даже казалось, что кровь в жилах вскипает и начинает бурлить, как густое варево в котелке.

– Хоть руки на себя наложи, – в сердцах высказал он. – Только что это даст? Душу и после этого не оставят в покое. Просочиться бы мне в Горний мир! Любым способом. Может, тогда удалось бы доказать этим молчаливым богам, что я не совсем пропащий. Не может же быть, чтоб совсем не осталось возможности спасти душу? Эй, вы, боги! Пошлите мне хоть какой-нибудь случай, а уж я за него уцеплюсь!

Солнце уже закатывалось за Шерну. Радужный мост начал таять в последних лучах уходящего дня. Вконец расстроившись, кудесник побрел к темному бору, чтобы наломать еловых лап и устроить себе хоть какой-то ночлег.

Ночь со 2 на 3 день чернеца

Он вдохнул полной грудью ветерок, чуть тронутый вечерним морозцем. Подтаявший за день снег вновь начал твердеть и хрустеть под сапогом. Звезды посыпались на темнеющий небосвод, как горох из порванного мешка, но главное – после короткого исчезновения вновь появился новорожденный месяц, сверкающий, как острый серп, только совсем тонкий, будто выкованный из серебристого света. Кажется, тронь такой пальчиком – и тут же обрежешься.

Огромный Мироствол уходил в небо темной громадой, настолько суровой, что даже приближаться к нему было боязно. Под корнями, в глубокой пещере, глядящей на север, урчали, ухали и голосили подземные твари. Эти приглушенные отголоски напрочь отнимали у Немила желание приближаться, да и вообще подходить к дереву с северной стороны, так что он выбрал местечко на южной опушке поляны, между двумя ручейками, игриво журчащими среди сугробов.

Серебристый отблеск месяца высветил маленькую фигурку, карабкающуюся по стволу Древа на головокружительной высоте. Немил насторожился. Это кто еще там шебуршится? Зверь или нечистая сила? В таком месте всякого можно ждать.

Фигурка ловко спускалась к земле, цепляясь за глубокие борозды в ветхой коре. В смутных лучах молодого светила трепыхался легонький сарафанчик, поверх которого виднелась накинутая кацавейка.

Вот тебе и на! Звери одежды не носят. Немил подобрался, приготовившись драпануть, пока его не заметили. Главное – не хрустеть, ставя ногу в глубокий снег, а там спрячешься в темной чаще, и даже черт тебя не найдет.

Однако далекий незнакомец и не глядел в его сторону. Кацавейка в последний раз трепыхнулась и плавно соскользнула на землю. В тусклых бликах лунного света Немил разглядел маленький силуэт, похожий на детский, но уж больно нескладный.

Откуда здесь дети? Может, это чья-то неприкаянная душа?

По коже кудесника побежали колючие мурашки, и очень захотелось нырнуть в чащу, под защиту спасительной тьмы. Однако чутье подсказало, что сейчас лучше замереть и не двигаться. Немил даже закрыл глаза, чтобы взгляд не притянул внимания неведомого упыря.

Нет, с закрытыми глазами стоять совсем плохо! Где противник? Вдруг он подкрался и сейчас тянется к шее, скаля клыки? Нужно немедленно оглядеться. Только вот… если открыть глаза – вдруг он и в самом деле уже прямо тут, перед лицом? Нет, лучше пока не открывать. Лучше просто послушать, что творится вокруг. Пока вроде тихо. Но если это чужая душа, то она и не станет греметь. Что же делать?

Лоб Немила покрылся испариной, руки сами собой опустились. Нет, дальше терпеть невозможно!

Он разлепил веки и скривил лицо так, будто собрался немедленно схлопотать по сопатке. Но рядом никого не оказалось – ни человека, ни бескровного духа.

Уф-ф-ф, какое облегчение! А где этот странный ребенок, что ползает по стволу Древа в третью ночь жуткого месяца чернеца, о котором рассказывали столько пугающих баек? Может, это царь бесов принял облик невинного дитяти, чтобы вырваться на свободу и устроить лихую заварушку?

Немил повертел головой. Призрак сгинул – и следа не оставил. Хвала Роду-владыке и Перуну-воителю! Только бесов нам тут не хватало, как будто и без них горя мало.

Кудесник повеселел, вернулся к подстилке из свежих сосновых лап, и улегся на бережку озерца, мечтательно глядя на звезды, которые сверкали так ярко, будто задались целью вселить радость в обитателей Дольнего мира. Его потянуло вздремнуть, только сны в этот раз вышли вздорные: то ему грезилась неведомая царица, напускающая ледяные чары, то кошмарная битва богов и бесов, от которой тряслись горы, рушились небеса и сыпались звезды…

Фу! Немил вскочил и стряхнул сон. Ночной лес вокруг только делал вид, что спит. На самом деле он притаился, чтобы завладеть душой мошки, попавшей в середку его паутины. Скрипели сучья деревьев. Тихо шептались чьи-то далекие голоса. Кричали птицы, которых было не разглядеть во тьме. А может, это русалки? Может, леший, что хочет заманить в рабство? Пойди, разбери!

Немил сцепил ладони, положил на них голову и раскинул в стороны локти. Хорошо хоть, что на хвойной подстилке не чувствовалось мороза, иначе было бы совсем худо. Звезды все так же сияли в безоблачном небе, далекие и безразличные, как небесные божества, которым нет дела до переживаний людей.

«Троян сказал: станешь бессмертным, если достанешь с неба звезду, – пробормотал кудесник себе под нос. – Только как это сделать? Никому еще это не удавалось. Разве что звезды сами сойдут на землю, а месяц покатится в руки…»

Месяц и в самом деле светил так чарующе, что казалось, будто он подманивает к себе, как охотник на ловле. Немил вспомнил страшилку: «придет чернец – белу свету конец», и поежился. Он обеспокоенно начал вглядываться в ночные созвездия, выискивая глазами признаки надвигающейся беды, однако бархатно-темное небо оставалось спокойным и тихим, как в лучшие времена.

Все оставалось на своих местах: и яркая Перуница, отливающая холодным синим огнем, и багряная Ярилица, и яркая, бьющая радостной силой любви Ладуша. Тихо поскрипывали невидимые колеса повозки Колы, запряженной Вепрем, а одинокий Лось выставил кончик сверкающего рога из-за северного края окоема.

И вдруг этот спокойный поток помутился. Россыпь Волосынь хлынула с неба к земле, блистая и играя, как сноп алых искр, разлетающихся от костра. Немил невольно отпрянул и прикрыл ладонью глаза, хотя до игривых звездочек было еще далеко.

Огненный сноп несся вниз, к долу, и метил отнюдь не куда попало: он устремлялся прямо