Гляди в оба - Марина Серова

Начиная подобные трюки, я старалась не думать о том, что будет, если я подпрыгну и… Если до конца не уверен, что номер получится, если чего-то боишься, то лучше не начинать. Правда, сегодня поневоле в голову лезли мысли о смертельном полете вниз Птицы-Птаха. И, как назло, меня снова тянет на верхотуру, просто наваждение какое-то…

Но хорошо все же, что внизу за мной наблюдают с восхищенным вниманием серые глаза Константина — это придает сил.

Ра-а-аз! Прыжок удался нормально. Я зацепилась за нижний край балкона, и… оттуда вдруг мне на голову спустилась небольшая веревочная лестница. Сон какой-то. Или сказка? Как она могла здесь оказаться? Но думать было некогда. Теперь — дверь. Повозиться с задвижкой тоже пришлось недолго. Народным умельцам и зэкам города Тарасова — трижды ура! Лишь когда я ступила в комнату Муси, мне сделалось по-настоящему страшно.

Трюмо, в которое наверняка часами с обожанием рассматривала себя Муся, сейчас было задернуто траурной тканью, все легкомысленные картинки под стеклами на стене тоже прикрыты ровными черными тряпочками. В углу, тихо потрескивая, перед маленькой иконой горела свечка, и от ее света в комнате было нестерпимо жутко. Тяжелый, до сих пор не выветрившийся запах каких-то лекарств еще больше усиливал желание как можно быстрее отсюда убраться. Во всем чувствовалась хозяйская рука Поли, приготовляющей дом к трауру. Да и убрано здесь все давно после Мусиной выходки, полы давным-давно высохли. Впрочем, Поля пока не успела убрать чемоданы и баулы, расставленные повсюду. Кассеты тоже по-прежнему лежали на столе. Я положила в сумку столько, сколько поместилось, остальные нужно запихать в пакет…

Неожиданно за дверью послышались тяжелые шаги, заставившие меня содрогнуться. Идет сюда… Тихо прикрыв балконную дверь, я притаилась за плотной портьерой. Вот нелепое положение! Для них же ищу пропавшие драгоценности, и от них же приходится прятаться! Поля зашла в комнату, но не стала включать свет, прошла в угол с иконкой — похоже было, что поменяла свечку. Уф, пошла назад. Что-то больше не хотелось испытывать судьбу, которая и так пока была ко мне подозрительно благосклонна.

Я открыла пакет и, не разбирая, сгребла в него все, что только попалось под руку на столе: кассеты, какие-то книжки, бумажки, еще кассеты.

Потом разберемся и, если что, вернем. Но что это за странный грохот в соседней комнате? На цыпочках, по-кошачьи неслышно я прокралась по коридору к двери, через щель которой пробивался свет.

Полина не видела меня, потому что увлеченно двигала мебель в комнате, которая по всем признакам принадлежала Птаху, по-своему расставляла в ней вещи. Смотрите-ка, как спешит завоевать новую территорию. Я даже услышала, как она тихо напевает под нос какую-то песенку. Меньше народа — больше кислорода? А как же твой Александр Петрович? Ух, как вдруг сделалось противно, просто ужас.

Тихонько я прошмыгнула обратно на балкон, воспользовавшись чужой лестницей, снова проделала несколько ловких, обезьяньих движений и… попала в чьи-то распростертые объятия…

Мой охранник, Константин, держал меня так крепко, словно боялся, что я опять куда-то полезу и больше уже не вернусь.

— Я глазам своим не верил. Вот это да! — он смотрел на меня восхищенно, даже не стараясь скрыть своих чувств. Не каждая циркачка, выделывающая под куполом свои пируэты, получала столь щедрое признание, какое свалилось на меня. Но главное, как тихо, ровно прошла операция — есть чему порадоваться. Только теперь здесь делать нечего…

Быстренько усевшись в машину, мы с Константином отъехали подальше от дома Пташкиных, остановились в уединенном сквере… Константин включил в машине маленький, какой-то интимный свет, а я принялась с жадностью разглядывать свои сокровища. Кто бы мог подумать, что из-за этого барахла — аудиокассет с песенками, дешевых любовных романов, какого-то альбома с фотографиями — я сейчас рисковала жизнью! Наверняка сказали бы, что такое безумие будет покруче Мусиного. Почти бездумно, руководствуясь чисто профессиональной привычкой, я на всякий случай пролистала все книжки — вдруг между страниц обнаружится какая-нибудь записка или что-нибудь еще интересное? Ах какие названия: «Поцелуй женщину в губы», «Нежный плен», «Сладкая тайна соседа»…

Я невольно посмотрела на соседа и поймала его взгляд, который выдавал сладкую тайну.

Ага, на дне пакета оказалась какая-то сережка. Кажется, я видела ее на Мусе.

— Дай погляжу, — попросил у меня Константин блестящую штучку, которую я пыталась разглядеть в маленьком свете автомобильной лампочки. — Фальшивка. Таких богатств на базаре — три рубля за килограмм.

— Точно?

— Ты кого спрашиваешь? — улыбнулся Константин с видом ювелирного знатока.

Вот тебе и новости! Оказывается, «щедрый» Пташкин-старший тешил свою жену турецкими дешевыми поделками, а когда пропала ее действительно дорогая вещь, сразу задергался. Списочек даже не поленился составить.

— Ну что, надо послушать, что здесь у нас есть. — Я включила кассету и откинулась на мягком сиденье «БМВ». Торопиться не стоит. Нужно набраться терпения и прослушать подряд все записанные программы, спокойно проанализировать услышанное. Тем более в таком приятном обществе…

В который раз сегодня я слышала концерт по заявкам, который вел Птах. Ах какой у него все-таки приятный, обволакивающий голос! Был. Но почему «был», раз этот голос по-прежнему поднимает откуда-то из глубин волну неясных желаний? Как было больно, когда Сеня сжал мне грудь, скотина. Но вначале, когда раздевал, даже и не так уж неплохо… Когда мужчина по-настоящему охвачен желанием, это все равно передается…

Неожиданно я почувствовала, как рука соседа опустилась мне на коленку и медленно, под музыку начала двигаться по бедру. Не открывая глаз, я следила, как сильные, горячие пальцы добрались до «молнии» на брюках, осторожно опустили ее вниз, углубились внутрь…

Ах какая сладкая тайна… Другая рука уже вовсю страстно ласкала груди, которые и так готовы были выпрыгнуть из одежды. И музыка… Как же проникновенно, эротично поет Тина Тернер, свихнуться же можно…

Оказывается, сиденье автомобиля Константина легко откидывалось назад. Не сговариваясь, мы как сумасшедшие начали раздеваться и буквально вцепились друг в друга, охваченные желанием, которое в один момент заставило забыть обо всем… Какое там расследование, чужие драгоценности, безопасность подружки! Ничего этого больше не существовало — только сильное тело, которое старалось подчинить мое и влекло неудержимо в… — как там называлась эта книжечка? — нежный плен. Хорошо, что мы выбрали такое уединенное место. Или Константин сделал это нарочно? Но когда он успел выключить в машине свет? Его губы страстно сжимали соски моих грудей, заставляя тихо стонать от наслаждения. Наконец он вошел в меня весь, объявляя начало необыкновенному танцу под музыку, которая все это время лилась из магнитофона… На кассете кто-то кому-то признавался в любви, передавал приветы, много говорил — а у нас, в полном молчании, прерываемом иногда невольными стонами, происходило то, ради чего, собственно, люди во все времена и устраивали всю эту говорильню, договаривались о встречах… В полном молчании, в диалоге еле различимых в темноте тел…