Танкист живет три боя. Дуэль с «Тиграми» - Юрий Корчевский

Павел мысленно выругался, но делать было нечего. Фельдфебель не поднял шума, обнаружив его исчезновение, да и в дальнейшем мог пригодиться.

Фельдфебель, видимо, уже знал все укромные места. Он завел Павла в небольшую подсобку. Расположились за столом. Павел достал из сухарной сумки сало, порезал его тоненькими ломтиками. Сало было розоватым, с прослойками мяса. У фельдфебеля загорелись глаза.

– Подожди немного.

Он исчез и явился с кирпичиком хлеба армейской выпечки.

– Разливай, гренадер.

Павел щедро плеснул шнапса ему в стакан, себе налил немного.

Фельдфебель это заметил:

– Долей себе.

– Увольте, не могу уже больше пить.

Они подняли стаканы.

– за то, чтобы выжить на этой войне, – провозгласил тост фельдфебель.

Они выпили и принялись за хлеб с салом. Прожевывая кусок, фельдфебель закатил от удовольствия глаза.

– Давно такого не ел. Погоди-ка, вспомню. Пожалуй, с сорок первого года, когда мы только на Украину вошли. Да, точно!

Павел снова разлил шнапс. Фельдфебель явно любил выпить и хорошо закусить. Надо взять на заметку.

Они выпили за победу. Глаза у фельдфебеля заблестели, щеки порозовели.

– Пауль, ты хороший малый! Можешь называть меня Гюнтером.

Павел разлил остатки шнапса в стаканы. Они выпили еще раз.

– Если что-то надо будет – обращайся, всегда помогу. Я в ремонтной роте второй год, все и всех знаю. Раньше танкистом был, на Т-III. После ранения сюда попал. Так что фронтовика хорошо понимаю, сам был в этой шкуре.

– Спасибо, Гюнтер, ты меня выручил. Поверишь, после того как экипаж мой сгорел, как помутилось в голове. Сколько выпил и с кем – не помню.

– Бывает. Я до войны моряком был на сухогрузе. Бывало, в порт придем – так с парнями накачаемся, что не можем вспомнить, как наш корабль называется и в какой стороне порт.

– Не знал, что ты моряк. А почему не на флоте служишь?

– Я механиком был, при двигателях. На море опасно, американская авиация или английский крейсер посудину потопят, и что делать? Нет уж, на земле спокойнее.

– Гюнтер, ты мудрый человек. Ты ешь сало. А хочешь, забери его себе, я еще найду.

– Ты свой парень, Пауль! Держись меня, вместе не пропадем.

Гюнтер тут же завернул сало в бумагу и спрятал в сухарную сумку.

– Сумка-то у тебя пехотная, за танкистами такие не числятся.

– Даже не помню, где я ее взял. забери себе.

– Как служится тебе, Пауль?

– Спасибо, Гюнтер, хорошо. Лучше здесь крутить гайки, чем в танке идти в атаку.

– Правильно, Пауль. Жизнь одна, и ее надо беречь.

Гюнтер полез в нагрудный карман френча и достал фотографию.

– Смотри, это моя семья – жена Эльза и наследник, Курт. здесь ему пять лет, снимок еще довоенный.

Павел взял фото и сделал вид, что ему интересно. Немцы – народ сентиментальный, почти все носят с собой семейные фото.

Вернув фото фельдфебелю, он сказал:

– У тебя красивая жена и замечательный парень.

– Правда? – обрадовался Гюнтер. – Я рад, что ты заметил. Ты померанец?

– Да, из Кольберга.

– Я из Мекленбурга. Ты, кроме того, что гайки крутишь, еще что-нибудь способен делать?

– Двигатель хорошо знаю, могу их ремонтировать.

– Так ты же ценный специалист! – еще больше обрадовался Гюнтер. – Подойди ко мне с утра, что-нибудь придумаем.

С утра после завтрака Павел подошел к Гюнтеру. Он не надеялся, что фельдфебель вспомнит о данном обещании, но Гюнтер, хоть и выпил вчера, слово свое сдержал.

– Хватит тебе с гусеницами возиться, это работа для сильных и тупых. Пойдем. – Он подвел Павла к двигателю «Пантеры». – Мы получили его из ремонта. Сможешь установить на танк?

– Попробую.

Работа эта – не из самых сложных. Павел лебедкой погрузил двигатель в моторный отсек, закрутил все гайки и трубопроводы. Работы много, трубочек, шлангов и проводов полно.

Уже к вечеру он залил масло, воду в радиатор и запустил двигатель. Тот ровно зарокотал.

Гюнтер услышал звук работающего мотора и вышел из конторки.

– Ты уже все сделал? – изумился он.

– Так точно, господин фельдфебель.

– Глуши.

Павел заглушил мотор.

– Руки у тебя, парень, из нужного места растут, но соображаешь ты туго.

– Почему? – удивился Павел.

– По нормативам на эту работу отводится два дня.

– Понял, следующий раз не буду торопиться.

– С тебя причитается, Пауль! Понравилось на новом месте?

– О да, Гюнтер! Все лучше, чем надрываться на ходовой части. Спасибо. У вас где-нибудь есть солдатская пивная?

– В селе – забыл название. Русские названия такие сложные.

– Вечером наведаемся? Я угощаю.

– Тогда обязательно.

Павел еле отмыл руки от масла. Немцы были чистюли и педанты, и идти в пивную с грязью под ногтями было не принято.

Вечером в казарму заглянул Гюнтер и заговорщицки подмигнул. Павел вышел вслед за ним.

– Садись.

За углом казармы стоял легкий бронеавтомобиль Kfz 221, состоящий в танковых частях, в разведке и у командиров батальонов и бригад.

Усевшись, Павел спросил:

– Откуда?

– Пригнали на техобслуживание. Это машина командира штаба сто четырнадцатого панцергренадерского полка. А мы на ней в пивную съездим. Не пешком же нам идти, правда, Пауль?

– Конечно. Ох, и повеселимся мы сегодня!

Под пивную было отведено здание бывшей колхозной столовой – вероятно, просто потому, что уцелело, не получив абсолютно никаких повреждений.

В зале за длинными столами уже сидели рядовые и младший состав. здесь были пехотинцы, артиллеристы, танкисты, даже ветеринар затесался. Было изрядно накурено, и дальняя стена виднелась, как в тумане.

Гюнтер здесь уже бывал и потому подошел к стойке уверенно. Павел не отставал.

– Пауль, тебе платить, ты обещал. Выбирай по деньгам.

– Деньги есть, выбирай сам.

Деньги у Павла были – еще те рейхсмарки, которые ему выдали в госпитале.

Гюнтер взял бутылку шнапса, две кружки пива и айсбан – тушеную капусту со свиными ножками.

Меню было сытным, но скудноватым. Понятно, не кафе в мирном Берлине.

Когда Павел вытащил пачку денег, чтобы рассчитаться, глаза Гюнтера расширились.