Беспорядок вещей - Пальмира Керлис

– Будь осторожнее, – перешла я на поучительный тон. – Если играть эмоциями, последствия могут быть непредсказуемыми.

– Ага. В прошлый раз мама расплакалась, я больше на жалость не давлю…

– Жалость вообще подлое чувство.

Я отставила чистую сковороду в сторону и потянулась за тарелками. Страшного зверя по имени посудомоечная машина я включать не рисковала. Справлялась с посудой по старинке, искоса поглядывая на блестящее чудо техники.

– Лейка, – не унимался Артем, – что ты собираешься сегодня делать? Скажи правду.

– Потом.

– Секрет, да?

– Послушай… – Я повернулась к нему и невольно улыбнулась, увидев сердитое лицо в веснушках. – Меня ждет тяжелый день. Я пока не знаю, чем он закончится. Возможно, понадобится твоя помощь.

– Я помогу! Вот хоть щас.

– Сейчас ты поедешь с мамой.

Артем протестующе упер руки в бока. Стало ясно: он жаждет приключений сию минуту. В отличие от меня.

– Это не обсуждается, – строго добавила я.

– Нечестно! Тиран домашний. Ты не Лейка, а просто Злейка какая-то!

– Я и не обещала, что у нас будет демократия.

– Пожа-а-алуйста, – шмыгнул он носом. – Можно остаться? Я ведь вижу… Тебе страшно, очень. Прям плющит!

Черт… Конечно, он видит. Мог бы промолчать, тоже мне, тактичный ребенок. И я хороша – свечу эмоциями на всю кухню, стыдно. Надо взять себя в руки.

– Справлюсь, – вздохнула я и вернулась к тарелкам. Пена с губки щипала обожженный палец и притворялась, что пахнет лимоном. – Ты уже собрался?

Артем демонстративно поджал губы. Пока я мыла посуду, он тяжело вздыхал и кидал в мою сторону обиженные взгляды. Что ему не нравится? Я честно и вежливо ответила на вопросы. Нет, все равно недоволен! Почему к детям не прилагается инструкция? Хотя вряд ли бы она пригодилась. Вон, к посудомоечной машине есть руководство, а доверия не внушает.

Я расставила сверкающую чистотой посуду на сушке и оглянулась. Нина должна приехать с минуты на минуту, а Артем и не думал собираться. От нечего делать раскачивался на стуле, но с кухни не уходил. Я сама сложила в его рюкзак телефон, тетрадь по английскому, любимую пижаму, и отвела несносного ребенка в коридор. Когда Зорьева позвонила в дверь, я старательно наматывала на шею Артема шарф, а он корчил недовольные рожи и сопел. Увидев мать, сразу выскочил из квартиры и вприпрыжку понесся вниз по лестнице, не удосужившись со мной попрощаться.

– Гляжу, вы ладите, – съязвила Нина.

– Зато Артем больше никого по Лектумам не раскидывает, – напомнила я.

Она развернулась и сердито зацокала каблуками по ступенькам. Видимо, все ненавидят рано вставать…

Оставшееся до прихода Паши время я провела в метаниях по квартире. Переоделась в вязаную тунику с пушистыми помпонами и причесалась раз пять. Поправила шторы, разложила вещи по местам и вытерла пыль влажной тряпочкой со всего, что попалось на глаза. Бабушка часто повторяла – хочешь избавиться от навязчивых мыслей, займись делом. Вытряхнуть из головы их не удалось, но нервозность волшебным образом испарилась.

Почувствовав приближение знакомой энергии, я забросила тряпочку под раковину, расчесала волосы в шестой раз и отперла дверь, не дожидаясь звонка. Паша вежливо поздоровался и проскользнул в коридор. Выглядел он таким довольным, будто давно мечтал проснуться в несусветную рань.

– У меня планы на вечер, – сообщила я заранее. – Важные.

– Аналогично, – отозвался Паша, снимая пальто. По идеально выглаженному костюму стало ясно, что дела и впрямь важные. – Успеем, времени даже с запасом. Нас никто не побеспокоит?

– Никто, – уверила я и отправилась в гостиную.

Артем называл ее белой комнатой, из-за светлой мебели и огромного окна. Мы приспособили гостиную для путешествий в Поток, потому что здесь мало вещей. Было легко запомнить: диван, два кресла, низкий стол, длиннющий шкаф и телевизор в половину стены. Ловушку получалось вычислить моментально, чаще всего она ошибалась с бабушкиным ковром. Замысловатый узор из переплетенных лилий оказался слишком сложным для копирования. Кроме того, ковер прекрасно вписался в обстановку, хоть Нина и была иного мнения.

– Ого, – присвистнул Паша. – Неплохо ты устроилась.

– Не жалуюсь.

– Кто бы мог предположить, что воспитание чужих детей такое прибыльное занятие.

– Не я уж точно, – холодно ответила я, желая на корню пресечь его попытки меня задеть.

– Верно, – задумался он, и задумался серьезно, к моему великому сожалению. – К деньгам ты всегда была равнодушна. Но и к детям тоже. Так зачем тебе это? Приступ альтруизма и благотворительности?

Ох… плохой вопрос. Нужно срочно воспользоваться методом Киры.

– Мы болтать будем или что? – Я выжидающе изогнула бровь и села на диван.

Паша коварно прищурился:

– Или что.

Энергия хлынула в тот же миг, затапливая реальность и прорывая все возможные заслоны. Я ринулась за ней. Единственное, что мелькнуло перед глазами, – лилии, ползущие по спинке дивана, на котором я уже сидела не одна. Вот эгоист! Знает ведь, что я люблю, когда обстановка меняется постепенно. Вид бурлящей энергии, меняющей форму, воистину завораживает. Вещи растворяются в хаосе, Поток поглощает сознание, перенося его в другой мир. Применив больше силы, можно проскочить эту стадию. А жаль.

Смахнув с плеча снег, я оглядела бесконечное поле и обреченно простонала в метель:

– Почему именно сюда?

– Какая разница? – Паша поймал снежинку и отпустил, та со свистом улетела в небо, вспыхнув красным огоньком. – Нам нужны все миры с конкретной точкой выхода. Помню, что ты ненавидишь это мрачное местечко, но начать с него логичнее всего. Оно более-менее понятное и, что особенно ценно, необитаемое. Спокойно побродим и подумаем.

Я удрученно вздохнула и развернулась, но Паша меня окликнул:

– Далеко собралась?

– К обрыву.

– Зачем?

– Так ближе. Деревня-то внизу.

Он закатил глаза и ласково спросил:

– Лейка, что мы собираемся делать?

Я почувствовала себя двоечницей у доски. Будто мне отчаянно подсказывают правильный ответ, а я стою, как дура, и молчу. В растерянности я принялась разглядывать свои ботинки.

– Воссоздать исходные события, – терпеливо продолжил Паша. – По-твоему, настоящие люди, которые здесь были, прыгали с обрыва, чтобы быстрее добраться до деревни?

– Нет, – мотнула я головой, стряхнув с волос снег.

Конечно, раз мы пытаемся выяснить, что произошло в реальности до того, как она стала воспоминанием в Потоке, нужно вести себя по законам материального мира.