Рыцаря заказывали? - Людмила Сурская

— Люлюсик, как ты могла пойти одна так далеко и поздно гулять?

— Я тебя встречала, — пролепетала счастливо она на его груди. — Я больше не могла без тебя.

— Милая, но это опасно. Здесь окраина.

— Я виновата…

— А, если б мы другой дорогой возвращались?

— Я б тебе поехала! — чмокнула она его в губы.

Он не упустил момент продлив поцелуй. А потом насмешливо спросил:

— Чудачка, зачем на забор полезла, там же ворота?

— Я забыла про них, — выпалила она, постучав пальцем в варежке по голове.

Наполненные тревогой глаза были рядом. Он быстро наклоняется и целует её в надутые губки.

Стало смешно и хорошо. Она бы и ещё десять раз пережила всё это. Подумаешь!

Он ссадил её у дома и подтолкнул к крыльцу. Сам же отправился в казармы. Когда вернулся она стояла прилепленная к печке и грелась. Он рассердился:

— С ума сошла, а ну быстрее раздевайся и полезай наверх. Разомлевшая Юлия нехотя принялась стягивать с себя одежду. Он помог с валенками и шубейкой, а вот как она ловким гибкими движениями снимает с себя платье, он страх как любил смотреть сам. Причём от её движения бёдрами и грудью, хочется подбросить её на руках, как мячик, а потом прижимать, прижимать к себе…

Измучившись, забыла расстегнуть сзади пуговку, она шипит:

— Помоги…

Он с неохотой прекращает гляделки и помогает ей выпутаться из одежды. Ух! Перед ним стоял растрёпанный сердитый цыплёнок.

— Костик ты садист.

— С чего вдруг? — ловко прикидывается он.

— Я чуть не задохнулась…,- возмущается она, сдувая с глаз закрывающие обзор волосы.

— Надо было про пуговку не забывать… Кто ж виноват, а?

— Но ты же видел… я мучилась…,- топнула маленькой ножкой она.

Он захохотал и притянув её к себе провёл быстро-быстро по точёному телу горящими ладонями…

— Не просто видел, а смотрел с большим удовольствием…

Ночью, вспоминая всю эту историю с забором, они хохотали вдвоём… Но перед этим Юлия узнала счастье обладания. Она б замёрзла ещё сто раз только б он грел её тело всё "от сих до сих". Он оттаивал её всю. Горячими губами. Пламенными поцелуями. С головы до ног. Костик с жаром боролся с холодом сковавшим её тело, топил его и Юлия таяла. Разве возможно от такого огня не растаять. Хотя она и пыталась брыкаться, чтоб не сгореть совсем, прекратить это безумие, но забрав её тоненькие ручки в плен своей огромной ладони, муж продолжил испепеляющий танец губ на её теле. "Надо же, — изумлялась Юлия, — он не только забрал моё сердце и пленил душу, ещё и договорился с моим телом на обладание им в неразумных пределах".

А ещё они любили в выходной день забравшись на диван с ногами и укрыв их тулупом, сидя рядом, почитать. Читали по-очереди. Книга книгой, но если он увлёкшись и зачитавшись забывал обнять её она применяла женскую хитрость. Юлия артистично вздрагивала плечиком и он спохватившись принимался обнимать её и натягивать повыше тулуп. Так можно читать и неделю, улыбалась она.

Зима в Сибири долгая, но и она прошла. Весна не приходит в этих местах из-за угла. Солнце выкатывается на высокие свои позицию и с ходу начинает штурм. От такого яростной атаки рыхлеет и оседает снег, естественно там, где он есть. Несмелые, вялые и одинокие ручейки, за несколько дней, сливаются в бурлящие негодованием реки. Они несутся, журча какую-то свою недовольную песню, везде. Появляются проталинки и так же мощно, под напором солнца, вырывается на свет божий зелень. Тайга оживает и расцветает, как девица краса. Все краски радуги тогда есть в ней. Им нравилось обоим это время. И они, взявшись за руки, ныряли в лес. Какое-то время пытаясь привыкнуть к полумраку после солнца, Юленька жалась к мужу. Тот понимающе улыбался и обнимал. Он любил в лесу молчать, а она умела слушать его молчание. Он мог молчать целый день бродя по лесу, а она тихо и незаметно шагать рядом. Иногда он мог говорить часами о будущем армии, об их той новой жизни, что ждёт впереди, и она слушала. Верила и молчала. И это всё была Юлия: любящая поговорить. Не узнавала сама себя. Она точно была его половинкой. Когда он вернулся из одной своей командировки со снятой кожей на ладонях, она плача дула на них, сама делая ему перевязки. Хотя каплю крови для неё видеть было сущим наказанием. Но бывало и так, что отойдя от посёлка, он брал её на руки, и прогулка была пешей только для него. Ещё дальше: сажал на плечи. "Будешь вперёд смотрящей" И Юлия с высоты его роста посматривая на окружающий их мир покрикивала на него: — Шире шаг! Он посмеивался:

— Тебе как там, не дует?

— Нормально. Вот если б ты ещё и ветки придерживал, которые норовят съездить мне по лицу. Было бы просто превосходно. — В тон ему шептала она, как будто в тайге их кто-то может услышать. Наверное, влюблённым шёпот нужен для того чтоб не спугнуть тихо нежничающие души.

— Запросто. Только тогда я отпущу твои ноги и ловить не буду. — Грозится шутя он и якобы делает попытку сделать то, что обещал. Юлия визжит и крепко обхватывает его за шею. Игра. Безусловно. Она даёт ей возможность наклониться так, что их губы сливаются в поцелуе. Юлия хитрит не давая ему увлечься. Это его заводит и она в момент ока оказывается на его руках. Розовые цветы багульника мелькают за кустами. Тут, там. Удушливый запах цветов любви дурманит голову и наполняет до взрыва душу. Юлия вырывается и бежит. Из-под ног выпархивает чёрный краснобровый тетерев. Развернув широкий хвост и вытягивая шею он отскочив под ёлку наблюдает за ними. Она пугается. Шарахается в сторону. Кричит, как сумасшедшая. Костя ловит, прижимает к себе и, улыбаясь, шепчет:

— Тише, тише, всех духов лесных распугала. Сейчас мы его на суп подстрелим, если он, конечно, не умер от разрыва сердца.

Юлии жаль толстуна тетерева, и она шикает на него, пытаясь отпугнуть подальше. Но тот дурачок таращит на них глаза и топчется на месте. Костя срывает с плеча ружьё. Медленно поднимает ствол. Укладывает его на еловую лапу. Юлия не в силах побороть волнение закрывает ладошками уши и отворачивается к сосне. "Ну почему нужно такую красоту убивать, ему что есть что ли нечего?" Костя палит в воздух и хохочет.

— Малыш, я его на обратном пути сниму, пусть подкормится.

Юлия изо всех силёнок молотит его грудь. Но для него её комариные укусы потеха. Он подбрасывает её себе на локоть и целует.

— Не сердись, ягодка, желаешь, я тебе белку покажу.

Предложение было заманчивым. Она желала. Он поднёс её к огромной раскидистой ели. Вся площадь под которой была засыпана пушистыми шишками. Юлия сделала попытку попросить его, чтоб опустил, но Костя, приложив палец к губам: "Цыц!" протиснулся вглубь и подкинул её вверх. Белка шикарно устроившись на ветке таращила на неё глаза. Она непроизвольно протянула руку. Белка наклонив голову уставилась на неё. Юлия отдёрнула руку и от неожиданности опять завизжала. Звонко, режуще. Поморгав, белка бросилась вверх наутёк, а ошарашенный визгом жены Костя из-под ёлки.