Небратья - Александр Тамоников

– Когда похороны погибших? – мрачно спросил Антон.

– Вчера. Приказали быстро хоронить, вопреки христианским обычаям, в противном случае обещали наказать. Власти не разрешили проводить одновременное погребение. Хоронили по одному с рассвета до вечера в разных местах Волынцевского кладбища. Собираться группами больше шести человек запретили. На каждом погребении присутствовал наблюдатель из СБУ. Люди хотели помянуть покойных под вечер, но прибыли какие-то молодчики и разогнали народ, предупредив, чтобы не было никаких массовых сборищ. Мол, поминайте своих уродов тихо по хатам, чтобы порядочные люди не видели. Нечего тут смуту разводить на ровном месте.

– В побоище точно принимали участие люди Кондратюка?

– Точно, – подтвердил Скоропад. – На записи просматривается его милое личико. Он снял маску и быстро надел. Боевое крыло местной ячейки «Державы». Им-то как раз и командует этот Кондратюк, бывший военный. Сидел по молодости за грабеж и изнасилование, потом судимость по каким-то причинам сняли, отслужил в войсках несколько лет, охранял зэков в Прилепинской колонии на Волынщине, понабрался правых идей…

– Кто повинен в трагедии, как считаешь?

– Вся городская верхушка, так называемая власть, – ответил Скоропад и скрипнул зубами. – Тарас Кондратюк – мелкая сошка. Он отвечает лишь за боевиков в движении «Держава». Морду набить несогласным, хату их сжечь, коммерсантов потрясти, устроить карательный рейд по домам тех, на кого ему настучали. Человек тридцать активных штыков. Сама организация шире, пролезла во все дыры власти. Щупальца тянутся из Винницы, где находится ее головной офис. Крайне правая нацистская организация, радикальнее «Правого сектора». Тот хотя бы пытается держаться в каких-то рамках, чтобы не пугать народ. Эти даже не пробуют. Истинные арийцы, превосходство украинской расы, главный враг – москали и ополченцы Юго-Востока. Хороши все средства, вплоть до явного криминала. Уничтожать всех сочувствующих и причастных. В городской организации состоит не менее трехсот человек. У них свой штаб на Никитской, типографская и пропагандистская база. Постоянные митинги, факельные шествия, запугивание населения. Глава городской организации – Матусевич Василь Егорович. Редкий горлопан и пройдоха. Его заместитель Ширенко – тупой исполнительный шкаф. Вертят, как хотят, городской верхушкой. Все чиновники в их полном расположении. Глава администрации Горбун Василий Петрович – крикливый, напыщенный, чванливый, делает все, что ему скажут. Заместитель мэра Кирилл Юрдаш – скользкий глянцевый тип. Военком Хусточка – настоящий трус. Начальник милиции Веселко Игнат Потапович – этот вообще ревнивый холуй, хотя и пытается на публике выглядеть столпом законности. Дервич Игорь Борисович, начальник районного отдела СБУ, – злопамятный, мстительный, старается держаться особняком от банды. Мол, я весь из себя такой независимый. Но и он по уши в дерьме. Не удивлюсь, если этот субъект был в курсе того, что на площади Достоинства готовится карательная акция. Уж больно сноровисто это дело прикрыли от СМИ. Антон, не только меня приводит в отчаяние тот факт, что их невозможно наказать. Вся милиция, прокуратура у них в кулаке, они же сами ее и назначают!

– Ладно, разберемся. – Антон размял ладонью одеревеневшие скулы. – Какие настроения в городе?

– Обычные, – ответил Скоропад и пожал плечами. – Моя хата с краю, ничего не знаю. Кто-то ратует за единую и неделимую, кто-то уже сыт по горло этой свободой. Но мало кто пойдет на площадь. У людей своя жизнь. Они хотят, чтобы их не трогали, молча со всем соглашаются. Нацисты держат обывателя в страхе. Просочилась информация, что могут начаться погромы, поэтому все сейчас ниже травы, тише воды.

– Офигеть! – потрясенно пробормотал Роман. – И они после этого обливают грязью Россию?

Скоропад не утаивал информацию. У его гостей создавалось впечатление, что он даже рад от нее избавиться.

День пролетел незаметно. Вечером Антон курил на крыльце, размышлял. В доме «тайного оппозиционера» было четыре комнаты, не считая гаража и пары капитальных пристроек. Всем нашлось место.

На случай отхода тут имелась вторая калитка. Она вела в переулок с разрытой и благополучно забытой теплотрассой. Так что в западне себя люди не чувствовали.

Едва стемнело, Антон заторопился. Отчий дом совсем рядом, а попасть туда он пока не мог.

– Если что, командир, сразу звони, забудь о самостоятельности, – напутствовал его Кабанов. – Мы все-таки команда. Просто номер набери, не говори ничего, мы поймем.

– Сегодня происшествий не будет, – заверил друзей Антон и улыбнулся. – Спите спокойно.

– Происшествия будут завтра, – заявил Воронец и хмыкнул. – Вот тогда-то наш командир нам и позвонит.

– Хорошо, Антон, отвезу тебя в Калачан, – согласился Скоропад. – «Опель» на ходу, работает как машинка «Зингер». Но давай подождем часа полтора, пусть ночь придет.

– Не боишься выпившим за руль?

– Нет, – ответил Скоропад и усмехнулся. – В наше время принято кое-чего другого бояться. Все в порядке, Антон, горилка не дурная, по мозгам не бьет. Довезу тебя до родичей.

«Опель» шустро бежал по щебенке. Настала ночь, на безоблачное небо высыпали звезды, взошла ущербная луна.

Крылатая фраза про сапожника без сапог к Скоропаду не относилась. Автомобиль у него был старенький, но исправный. Мотор работал почти бесшумно.

Поселок спал, часовая стрелка перевалила за полночь. В отдельных домах за шторами горел свет, глухо брехали собаки. Ночных гуляний практически не было. Лишь изредка по улицам сновали тени, стараясь не попадаться в свет фар.

– Сотрудников СБУ в Жмыхове нет, – пробурчал Скоропад, подавшись вперед так, что едва не бороздил носом лобовое стекло. – Но ментов хватает. А также их добровольных помощников. Сиделый люд охотно сотрудничает с милицией, стукачи на каждом шагу. Слава богу, что у меня приличные соседи, да и репутацию смутьяна я себе не создал. – Он выехал из Жмыхова, сбросил скорость, поколебался и вдруг свернул на едва приметную грунтовую дорогу, обросшую курослепом и ведущую к лесу. – Не поедем к развилке, – объяснил Скоропад, уловив удивленный взгляд Антона. – Гаишники в такое время на дорогах уже не стоят, устают за день, отсыпаются. Зато фанатики из «Державы» торчат, как столбы. Проверяют машины, делают вид, что это законно, обчищают водителей, да и всех, кто им не понравится. Двинем в объезд. Придется потерпеть, но это лучше, чем неприятности, согласись, капитан.

Не менее получаса «Опель» переползал колдобины, тонул в низинах, заросших кустарником. На дорогу они выехали далеко за развилкой, уже в частном секторе. Там Антону пришлось выйти из машины и выталкивать ее из ямы, в которой застряло заднее колесо.

К улице Прудной, расположенной на восточной окраине, Скоропад тоже ехал какими-то сложными зигзагами. Его «Опель» почти не появлялся на широких дорогах. Водитель и пассажир простились у будки электрической подстанции, торчавшей в начале улицы.

Во втором часу ночи Горденко вскарабкался на ветку дубка, растущего у забора, перебрался с нее на соседнюю и спрыгнул на родительский участок. Стояла тишина.