Голос крови - Елена Арсеньева

Ася вспоминает темные тени на щеках и темный ежик волос. И неподвижные глаза под длинными ресницами…

У нее начинает першить в горле, и, изо всех сил сдерживая слезы, она торопливо делает новый скриншот графика, сохраняет его – и сидит неподвижно, не представляя, что делать дальше.

Ах да, работать!

* * *

Все важные события всегда падают на нас, как кирпичи. Разражаются в нашей жизни, как гром среди ясного неба!

Так и это – грянуло…

Прошло что-то еще полгода или год, как вдруг Олег явился какой-то мрачно-серьезный и сообщил, что он собирается жениться. Собственно, даже если бы и не хотел, то теперь должен. Потому что его подруга беременна, а думать об аборте не желают ни она, ни он. Так что он женится – причем с большой радостью, потому что любит ее несколько лет и наконец-то она дала согласие!

– Но кто это? – спросила ошарашенная Светлана.

– Кто же еще? – удивленно спросил Олег. – Алина, конечно! Кто же еще? Только она! Больше мне никто не нужен.

И вошла Алина.

Вошла вся такая бледненькая, смирненькая, жалкая и даже как бы подурневшая.

Но это была все та же Алина! Будь она проклята…

О сцене, которая тогда произошла, Светлана вспоминать не любила. Постыдная вышла сцена! С истериками, слезами… плакала не только она, но и Олег, который твердил, что для него существует единственная женщина на свете, что он никогда не женится ни на ком другом, что он очень любит маму, но она не должна заставлять его выбирать между нею и Алиной… И вдобавок – Алина беременна! У них будет ребенок!

Алина стала бледная впрозелень… Видно было, насколько она потрясена этими криками, слезами, потрясена лютой ненавистью Светланы, тем, что она все помнит и ничего не простила. Ее губы так тряслись, что жалобные оправдания: «Я не виновата! Извините меня! Я его прогоняла, а он все равно опять приходил!» – словно выпадали из этих дрожащих губ. Потом Алина тоже заплакала, и в ее бурных слезах, в ее нелепых оправданиях было столько искренности и отчаяния, что Светлана постепенно смягчилась. Вернее, она просто устала от эмоционального взрыва. Ну и сына ей стало жаль, конечно, чего уж там. Она не хотела, чтобы Олег превратился в ее врага, а ведь это вполне могло произойти!

Пришлось успокоиться и смириться.

Вскоре сыграли свадьбу, и папа Слава, который был страшно доволен, подарил молодоженам квартиру в новом, весьма фешенебельном доме. Когда-то здесь был совершенно заброшенный, полудеревенский район, из тех, каких еще оставалось немало даже в самом центре Нижнего. Теперь о прежних оврагах напоминало только название улицы – и множество зелени, которую удалось сохранить при застройке. И, как холодно ни относилась Светлана к невестке, как ни стремилась видеть ее пороки, она все же не могла побороть искушение и купила квартиру в соседнем доме и для себя. Прежнюю, конечно, пришлось продать, но что же делать? Уж больно место чудное – эта улица Овражная! Да и слишком печальные воспоминания все еще жили в прежней квартире.

Беременность Алина переносила плохо, ужасно подурнела, сделалась капризной и угрюмой. Ее с утра до вечера и с вечера до утра тошнило, и в конце концов Светлана поняла, что ее визиты еще сильнее ухудшают самочувствие невестки. Вдобавок от Алины не отходила новая жена Вячеслава, эта уютная, домовитая клуша. Ее даже звали, как, по мнению Светланы, могли звать только клушу: Клава. Вообще многие меняют неудачные имена… если не официально, то сами называют себя по-другому… сама Светлана могла бы Клаве дать парочку советов, да кто ее спрашивал? Вот так и вышло, что, когда родился Мишка, роль бабушки при нем с первых дней играла – с преогромным удовольствием! – клуша Клава. Светлана вроде бы должна была чувствовать себя обиженной, но не чувствовала. Младенчик, ангельская душенька – это, конечно, очень мило, но с этими бессмысленными существами столько утомительной возни! Довольно с нее, она в свое время с Олегом хлебнула этого вполне, и ей никто не помогал, так почему Алина должна быть избавлена от хлопот? Так что в жизнь молодой семьи Светлана совершенно не вмешивалась, но от общения с внуком, конечно, не шарахалась: была вполне добродушной и заботливой воскресной бабушкой. Что характерно, чем больше внук подрастал, тем больше он ей нравился. С ним становилось все интересней, и теперь она уже с нетерпением ждала выходных дней. Было так приятно чувствовать, что в этом забавном пацаненке есть и ее кровь. Светлана вспоминала, как именно это ощущение – своей крови, пронзительное чувство родственности – помогало ей в свое время сносить ночной плач и капризы Олежки. Мишка был таким забавным и ласковым, и хоть внешне казался совершенной копией Алины, все же пошел в Олега покладистостью и добродушием. Он очень редко плакал, а уж радоваться так любил, что было одно удовольствие баловать его подарками, играми, прогулками, а потом и походами в кино и на детские спектакли. Мир театра заворожил его с первого раза, и, по рассказам добродушной Клавы, он даже среди недели часто начинал капризничать и твердить:

– Сетины патица! Сетины патица!

Имелось в виду «Светины платьица» (разумеется, внук звал ее Света, еще чего не хватало, ну какая она бабушка, это Клава млела, когда удостаивалась звания бабушки!), и это означало, что Мишка хочет в ее костюмерную.

Он с наслаждением вдыхал запах красок: и акварели, и масла, – и карандаши грыз, и ел белый мел… Возможно, кальция в организме не хватало, а может, в этом тоже проявлялась его несомненная, прирожденная страсть к искусству. И рисовать любил только белым мелом на асфальте или простым карандашом на бумаге, а еще лучше – сангиной. У мальчика определенно был талант: линии он вел с замечательной уверенностью, чувствовал тонкости теней и полутеней… но красками рисовать терпеть не мог, говорил, что они мокрые и мажутся. В самом деле, ему не хватало терпения ждать, пока краски подсохнут, отчего на рисунках получалась жуткая тусклая мазня.

* * *

Ася занимается оформлением бумаг, принимает деньги; люди идут и идут; Наталья занята у себя в процедурной.

Мимоходом, вдруг осененная некой мыслью, Ася заглядывает в корзину – нет, не в корзинку для мусора, которая стоит под столом, а в ту виртуальную корзину, куда компьютер сбрасывает удаленные файлы. Заглядывает и просто руками разводит: даже самые хитрые мошенники иногда сами себя перехитряют! Наталья, конечно, удалила договор Федотова из файла, но не удалила с компьютера! Корзину-то она не очистила! Вообще говоря, Ася вполне может восстановить документ, и тогда все усилия Натальи пропадут напрасно. Но она ограничивается только тем, что делает еще и скриншот корзины.

Так, минутная передышка. Около столика администратора – никого. А в процедурную собралась очередь из трех человек. Наталья пока не выйдет, значит, есть время кое-чем заняться… Ася достает телефон, снова подключает его к сети, чтобы заряжался. Открывает список контактов.

Он довольно короткий. Причем обычных фамилий, ну, там, Иванов, Петров, Сидоров, довольно мало. То есть как раз Иванов, Петров, Сидоров отсутствуют. Есть Сидорова. Еще есть Шлиман, Соловьев, Власов, Рамаева, ну и с десяток других фамилий. Несколько инициалов: К. А., С. И., Н. Н. и Р. С. Есть цифры – от 1 до 6. Одно имя: Любовь. И две группы, которые называются: «работа» и «зайки». Оба слова набраны с маленькой буквы. В группе «работа» повторяются некоторые из списка фамилий и инициалов. В группе «зайки» собраны все телефонные номера, которые обозначены цифрами: «зайка 1», «зайка 2» и так далее – всего шесть штук заек.