Последний барьер - Дик Фрэнсис

Случай с Джеффом Смитом подтвердил мою догадку насчет того, что после трех месяцев конюхам намекают довольно прозрачно — пора уходить.

Как-то утром, вернувшись после тренировки, мы застали Хамбера в середине двора. Он, как это часто бывало, недовольно хмурился.

— Ты, Смит, и ты, Рок, отведите лошадей в денники и быстро сюда.

Мы выполнили приказание.

— Рок.

— Слушаю, сэр.

— У всех твоих лошадей кормушки в отвратительном состоянии. Вычисти их.

— Хорошо, сэр.

А чтоб впредь сам следил за порядком, следующую неделю будешь подниматься в половине шестого.

— Да, сэр.

Я вздохнул про себя, но переживать не стал: в раннем подъеме я не вижу ничего страшного, и эта форма наказания была для меня приемлемой. Мне предстояло каждое утро в течение часа стоять посреди двора, ничего не делая. Темно, холодно и скучно. Хамбер и сам был ранней пташкой. Окно его спальни выходило прямо во двор, и без двадцати шесть он знал, стоит наказанный или нет, — в это время у него уже горел свет.

— Теперь ты. — Он посмотрел на Джеффа, как бы взвешивая что-то в уме. — В седьмом деннике пол заляпан грязью. Вычистишь солому и выдраишь пол с порошком — перед обедом.

— Но, сэр, — неосторожно запротестовал Джефф, — если я не пойду обедать со всеми, мне ничего не останется...

— Об этом надо было думать раньше и делать свою работу как следует. Я плачу вам в полтора раза больше, чем любой другой тренер, вы должны и работать соответственно. Сделаешь, как я велел.

— Но, сэр, — взвыл Джефф, потому что знал: если он пропустит обед, потом будет весь день ходить голодным, — неужели нельзя там убраться после обеда?!

Хамбер спокойно продвинул вдоль руки свою палку, пока в ладони не оказался ее конец. Потом взмахнул рукой и резко стукнул Джеффа набалдашником по бедру.

Джефф вскрикнул и принялся растирать ушибленное место.

— Перед обедом, — заключил Хамбер и ушел, опираясь на палку.

Атака на Джеффа продолжалась целую неделю. Он получил еще шесть сильных ударов по разным частям тела, еще три раза остался без обеда, два раза без завтрака и один раз без ужина. Хамбер довел его до слез задолго до конца эпопеи, и все же уходить Джефф не хотел.

Спустя пять дней после начала кампании в кухню во время завтрака вошел Касс и сказал Джеффу:

— Боюсь, хозяин на тебя за что-то взъелся. Говорю тебе для твоей же пользы: ищи работу в другом месте. На хозяина, бывает, такое находит — ему кажется, что кто-то из конюхов все делает не так, как надо, и тут его никакими увещеваниями не прошибешь. Если не уйдешь сейчас, увидишь — это только начало. Понимаешь? Учти, это я для твоей же пользы.

Даже после такого предупреждения Джефф продержался еще целых два дня, лишь после этого с болью в сердце собрал свой старый армейский вещмешок и, шмыгая носом, сдал позиции.

На следующее утро перед завтраком палка оставила свой след на теле Джимми.

На завтрак он опоздал и, грязно ругаясь, выхватил кусок хлеба из рук Джерри.

— Куда мой завтрак девали, паразиты?

— Съели, куда же еще...

— Да?! — взревел он, сверкая глазами. — Ну, так можете взять себе и моих распрекрасных лошадок!

С меня хватит. Натерпелся хорошей жизни — сыт по горло. Срок тянуть и то лучше, чем здесь гнить. Нет уж, не позволю, чтобы об меня ноги вытирали, это я вам точно говорю.

— А чего ты не пожалуешься? — спросил Регги.

— Это кому же?

— Ну... фараонам.

— Да ты никак спятил? — в изумлении воскликнул Джимми. — И как ты себе это представляешь? Вот я, здоровенный детина, захожу к этим мордоворотам в участок и говорю, мол, извините, зашел пожаловаться на своего хозяина, он меня палкой стукнул. Для начала они со стульев попадают. А дальше что? Ну, допустим, они приедут сюда и спросят Касса, правда ли, что здесь творятся такие безобразия? А что Касс? Ему, небось, работу терять не шибко хочется. Что вы, скажет он, ничего такого и в помине нет. А мистер Хамбер — это просто душа-человек, у него золотое сердце. А кто вам нажаловался? Ах, вот этот уголовник? Так он же врет! Чего от него еще ждать? Так что ты, братец, лучше меня не смеши. Все, я намыливаюсь и вам советую, если у вас еще хоть что-то в черепушках осталось.

Его совету, однако, никто не последовал.

От Чарли я узнал, что Джимми провел здесь на две недели дольше его самого, то есть примерно около трех месяцев.

Джимми независимой походкой выходил со двора, а я смотрел на него и думал тяжелую думу. Два с половиной месяца, максимум три — и Хамбер начинает карательные действия. Я провел здесь уже три недели, значит, в лучшем случае, на раскрытие дела мне остается два месяца с небольшим. Если будет нужно, я, конечно, смогу продержаться не меньше Джеффа, главное, выйти на след раньше, чем Хамбер задумает выгонять меня, иначе я не докопаюсь до истины никогда.

Вместо Джеффа и Джимми взяли двух конюхов — Долговязого малого по имени Ленни, который отбыл срок в Борстале[3]и очень этим гордился, и Сесла, безнадежного алкоголика лет тридцати пяти. Он сам рассказал, что перебывал почти в половине конюшен в Англии, но отовсюду его выгоняли за любовь к крепким напиткам. Не знаю, откуда он их доставал или где прятал, во всяком случае каждый день к четырем часам он уже был тепленький, а каждую ночь забывался в пьяном ступоре, громко храпя.

Жизнь, если это можно назвать жизнью, шла своим чередом.

Джуду Уилсону и Кассу я давно сказал, что задолжал с выплатой за прокат мотоцикла, поэтому каждую субботу после обеда я ездил на почту в Поссет, не вызывая никаких подозрений.

Поссет, малюсенький городишко, находился в двух с половиной километрах от конюшни, автобусов не было. Касс и Джуд Уилсон имели собственные машины, но никогда никого из конюхов не подвозили. Единственным другим транспортом был мой мотоцикл, однако я сразу сказал, что ездить на нем по занесенным снегом дорогам ради того, чтобы вечером попить в баре пивка, я не буду. Естественно, какое-то время меня за это открыто презирали. Короче говоря, в Поссет мы ходили крайне редко: по субботам, когда у нас было пару часов после обеда, и в воскресенье вечером — работы было не так много, и у парней еще оставались силы и желание на то, чтобы топать два с половиной километра за кружкой-другой пива.

По субботам я распаковывал свой аккуратно укрытый полиэтиленовой пленкой мотоцикл, сажал на заднее сиденье сиявшего от счастья Джерри и ехал в Поссет. Я всегда брал с собой именно его — несчастного, глуповатого Джерри, потому что за неделю ему, доставалось больше других Мы уже знали, что будем делать в Поссете Сначала — на почту, выплатить мой воображаемый прокат. На самом деле я, поглядывая через плечо, пристраивался возле полки с бланками для телеграмм и других почтовых отправлений и писая еженедельный отчет Октоберу. Если приходил ответ, я читал его, а потом рвал и выбрасывал в урну.