Право на безумие - Аякко Стамм

Рядом, за его правым плечом появилась вдруг в оконном отражении женщина, весьма просто одетая в неопределённого цвета выцветшую футболку и длиннополую ситцевую юбку в крупный чёрный горох. На вид ей было далеко за семьдесят, в руках она держала небольшой глиняный горшочек с землёй, в котором росла потускневшая, увядающая роза. Женщина застыла возле Аскольда и молча смотрела на него грустными глазами, не решаясь, видимо, потревожить его вопросом, но и не отходя, в надежде что тот сам обратит на неё внимание. Богатов обернулся, и они встретились взглядами. Что-то тяжёлое, трагичное и вместе с тем ищущее поддержки увидел он в глазах женщины, а та всё молчала, будто ждала чего-то, словно не она, а он подошёл к ней только что с вопросом или просьбой. Бессловесная пауза длилась уже больше минуты и начала раздражать Аскольда, но он сдержался, стараясь быть учтивым и вежливым.

– Вы что-то хотели? Я могу вам помочь чем-то? – спросил он не столько из сочувствия к её возможной нужде, сколько из желания как-то разрешить ситуацию.

– Мне показалось, что вы позвали меня, – ответила женщина недоумённо-растеряно, делая акцент на «вы». – Наверное, действительно показалось. Но вы говорили так громко, с таким чувством, … а вокруг никого больше не было, … и я решила, что…

Аскольд смущённо опустил глаза. Он не думал, не предполагал даже что разговаривал в голос. Должно быть, увлёкся, забылся на мгновение. А может не на мгновение? Он же говорил сам с собой, ни к кому конкретно не адресуя слова. Да и к кому тут обращаться? Кто ему может помочь разобраться в себе? Да и кому он нужен,… и кто ему нужен теперь? Откровенно говоря, никто. Это был внутренний монолог утомлённого странника о самом себе, ни для кого вовне он не предназначался. Разве что для неё, для своей замотанной до предела жизни. И как его угораздило разговориться вслух? Богатову стало немного стыдно перед этой женщиной, и он искал теперь, напряжённо искал хоть какой-нибудь повод, чтобы развернуть ситуацию в другое русло.

– У вас цветок совсем завял, – наконец-то нашёл он, что сообщить женщине.

– Да. Я знаю, – с готовностью ответила та, словно радуясь за своего случайного собеседника так удачно появившейся теме. – Сохнет в дороге, да и всё. Прямо ума не приложу что делать, боюсь не довезти до конца пути. Цветок-то домашний, оранжерейный, очень чувствительный, ему долгий путь вреден, не для того он выведен. Цветочку моему вода живая нужна, чистая, природная. А в поездах этих всё мёртвая, сколь ни поливай, всё одно сохнет. Вот беда-то.

Женщина опустила глаза к цветку и левой свободной рукой нежно погладила его головку, будто маленького, глупенького, никак не разумеющего своё место в жизни человеческого детёныша. Роза покачнулась от лёгкого прикосновения тёплой ладони и закивала послушно, будто соглашаясь, принимая заботу, но не находя в себе силы деятельно откликнуться на неё.

– Сейчас… Подождите тут… Я сейчас… – вдруг нашёлся Аскольд, будто его осенила внезапная спасительная идея.

Он осторожно, чтобы не делать шума, приоткрыл дверь своего купе и юркнул в темноту. Его не было всего минуту, а когда он появился вновь – довольный, счастливый, с победной улыбкой на устах – в руке его оказалась небольшая пластиковая бутылка, наполненная прозрачной жидкостью.

– Вот! Возьмите! – восторженно произнёс Богатов, протягивая сосуд женщине. – Это вода! Очень хорошая вода! Живая! Рядом с тем местом, откуда я теперь еду, есть источник, святой источник! Его открыл Святитель Стефан Великопермский[25], и он бьёт до сих пор, принося людям исцеление в недугах и радость в жизни. Возьмите, я думаю, это поможет вашему цветку, придаст ему силы. Берите! Берите! Не стесняйтесь, вам это действительно надо.

– А вам? Вам разве не надо? – улыбаясь, спросила женщина, принимая дар из рук воодушевлённого странника.

– Надо, конечно. Как не надо? – смущённо ответил Аскольд и тут же нашёлся. – Но вам нужнее! К тому же я хочу вам это отдать!

Он сделал ударение на слове «хочу». И не простое, но особое, такое же, как несколько часов назад ставил на слово «знаю». От такой выделяющей слово интонации недвусмысленно и сразу становилось очевидно – хочет.

– Благодарю вас, молодой человек, – сказала женщина и пристально посмотрела прямо в глаза Аскольду. – Вижу я, для вас ХОЧУ имеет гораздо большую силу, нежели НАДО.

– О да, – не выдержав взгляда, потупил взор тот, – я бы даже сказал чересчур. Иногда точно знаю ЧТО надо, но хочу совершенно другого,… и делаю так. Да что там иногда, почти всегда… Потом стыжусь, переживаю, но… никогда не жалею. Повторись всё сначала, поступил бы также. А ведь это, наверное, скверно? Как вы думаете?

Женщину нисколько не удивила такая откровенность случайного попутчика. Не противился ей и Аскольд. Оба разговаривали как старые хорошие знакомые, даже друзья. Казалось, встреча эта неминуемо должна была состояться в этот час, в этом месте, где-то посерёдке дня и ночи, Княжпогоста и Москвы. И она состоялась, невзирая на всю странность, неправдоподобность, нереальность таких встреч.

– Не думаю, – ответила женщина примирительно. – Я вот всю себя отдаю этому НАДО, закрываю своё ХОЧУ глубоко-глубоко и оставляю до лучших времён. А они никак не наступают, не приближаются даже, напротив, отдаляются в какое-то небытие, становясь призраками, фантастикой, неосуществимой мечтой-сказкой. Вот лишь цветочек этот Аленькай – единственное, что есть у меня МОЕГО, в чём сконцентрировано всё моё ХОЧУ. В нём моё существо, вся моя радость. Да и тот совсем захандрил что-то, увядает прямо на глазах, мечется, аюшится[26], растратив жизненные соки, потеряв себя в себе. И я вместе с ним. А ведь мне ещё нет и сорока.

– Сколько?! – не смог сдержать изумления Аскольд.

– Что, очень плохо выгляжу? – улыбнулась сквозь грусть женщина.

– Да нет… Что вы… Это я… я не о том… – смутился Богатов своим несдержанным порывом.

– Не извиняйтесь, всё правильно. Думаете, я сама не знаю, что выгляжу старухой? А всё от того, что совершенно не умею любить себя.

Оба молчали, отвернувшись к окну, утонув взглядами в глубоком, непроницаемом мраке ночи. Только стук колёс да проносящаяся мимо серена встречного товарного состава говорили о том, что что-то в этом мире всё-таки происходит, подтягивая за собой, как нитку иголка, неизбежные судьбоносные перемены.

– А знаете, Аскольд, – заговорила вдруг женщина, уверенно называя собеседника по имени, – чем дальше, тем больше я прихожу к пониманию, что разницы между ХОЧУ и НАДО никакой нет. Не должно быть. Что ХОЧУ и НАДО – суть ОДНО И ТО ЖЕ. Только люди часто вовсе не знают, не понимают, чего они на самом деле хотят, отделяя себя, отстраняя свои души от того, чему в действительности должно быть. Ведь нормальный, полноценный, самодостаточный человек как образ и подобие Божье просто не может хотеть того, что не должно. А, как вы думаете?