Три богатыря - Владимир Колычев

На гостином дворе он заказал кувшин молодого вина. Его принесла Милана. Он посадил ее рядом с собой, наполнил чарку.

Девушка пить не стала. Но Алеша слишком был поглощен своим горем, чтобы заметить это.

– Что случилось? Чего закручинился? – спросила Милана.

Она смотрела на него влюбленным взглядом. Ей хотелось быть вместе с ним в его горе. Но Алеша ничего не замечал.

Милана не уходила. Тихо сидела на своем месте и ждала, когда Алеша сам откроется перед ней. И это случилось, когда кувшин опустел.

Алеша рассказал ей про Настю, про то, как любил ее. Теперь она жена его друга. Но он не сможет ее забыть. И будет любить всегда. Никто ему не нужен, кроме нее... Он смотрел в мрачную пустоту перед собой и говорил, говорил. Но Милана его не слышала. Ее уже не было в комнате.

Обычно после победы над печенегами князь Владимир устраивал у себя во дворце праздничный пир. Так было и на сей раз.

Всякий, неважно кто – знатный вельможа или простой смертный – почитал за великую честь быть приглашенным на этот пир.

В большой трапезной дворца были накрыты длинные столы, ломившиеся от съестного и питейного изобилия. За ними умещалось до пяти сотен гостей.

Во главе стола на золоченых тронных креслах величественно восседали великие князь и княгиня. Как хозяева дома, они с пристрастием смотрели за тем, чтобы каждому гостю отводилось место по его заслугам.

По правую руку от Владимира сидел Алеша Попович, как воевода и первый богатырь, дальше за ним шли Никита Кожемяка, Илья Муромец и Добрыня Никитич.

Рабы разносили увесистые блюда с ароматным мясом кабанов, оленей, лосей и прочих лесных животных. Подавали здесь и неизменное лакомство чревоугодников – молочных поросят под грибным соусом. Не забыты были искусно сготовленные зайцы, лебеди, фазаны, куропатки, белая рыба, раки. Радовали глаз соленья, сахарные дворцы, печенья, заморские сласти. На радость поклонникам Бахуса – греческого бога веселья и пьянства – большие турьи рога наполнялись изысканными заморскими винами и привычной на вкус медовухой. Прямо из бочек черпались прохладное пиво и квас.

Какой же пир может обойтись без музыки, песен, шуток и прибауток?.. Радуя гостей своим искусством, терзали душу гуслями песенники, гудели на дудках музыканты, крутились живыми кольцами акробаты, резвились и блистали остроумием шуты и скоморохи.

Все ладилось у князя Владимира. Сумел он наполнить радостью души и глаза своих гостей. Только Алеша Попович был невесел.

Он видел, как радуется Добрыня Никитич – отмечает общий успех и празднует свое счастье. Не было в нем ни злости, ни ненависти, но на сердце – гремучая тоска.

Не радовали его изысканные яства. Но не обошел он вниманием хмельную влагу. В ней он хотел найти отрешение от горьких мыслей.

С каждой выпитой чаркой сознание Алеши мутнело, сумерки в голове сгущались. В один прекрасный момент он вдруг почувствовал, как все вокруг куда-то исчезает, а его самого затягивает в головокружительный омут зеленого забытья...

Проснулся Алеша от толчка в плечо. С трудом разомкнув веки, он увидел склонившиеся над ним лица друзей. Илья и Добрыня как-то подозрительно усмехались.

– Вставай, герой! Полдень уже! – сказал Добрыня.

– Где это я? – в недоумении воскликнул пробудившийся богатырь.

Он не сразу узнал свою комнату.

– Как где? – хмыкнул Илья. – Там, куда тебя притащили.

– Притащили? Но как же так? Пир у князя Владимира. Я должен быть на нем!.. Но полдень... Какой может быть полдень?

– Ну, да, для тебя пир еще не закончился... Черт меня подери, если я хоть раз пировал так долго!

– Так-так... Начинаю соображать. – Алеша потер виски. – Кажется, я дал маху... Вино крепкое было...

– Ничего себе немного... – присвистнул Илья.

– Что было, то было... Забудем об этом, – серьезно сказал Добрыня. Он посмотрел на Алешу. – Давай вставай, одевайся. Доспехи, оружие и в седло!

– В седло? Зачем?

– В дорогу, братец. Пора в дорогу!

– Ничего не понимаю.

– И не помнишь?.. Не помнишь, как вчера на пиру по-дружески обнял великого князя...

– Кого?! – вытаращился на друзей Алеша. – Великого князя?! По-дружески обнял?!.

– Его самого... – кивнул Добрыня. – По-дружески обняв за плечи великого князя, ты заявил, что ради него исполнишь любые три желания. Как в той сказке...

– Три желания? Что за черт!

– Ну да, три желания.

– Ерунда какая-то!

– Если бы ерунда... – мрачно усмехнулся Илья. – Ты дал голову на отсечение. Такие вот, брат, дела...

– Голову на отсечение?.. И что князь?

– А что князь... Он благословил тебя на ратный подвиг. И загадал первое желание...

– Все так серьезно?

– Серьезней не бывает... Говорю же, князь загадал первое желание. Он очень ругал разбойников. Сказал, что их нужно извести. А потом велел тебе взять в полон с полсотни разбойников и привести их в Киев...

– Понятно, – невесело вздохнул богатырь.

Ему вовсе не хотелось сломя голову носиться по лесным дебрям в поисках разбойников. Но слово князя – закон. Тем более если ты дал голову на отсечение...

– И сколько у меня времени?

– Всего один месяц.

– Не так уж и мало. Да и дело посильное... Но я ощущаю себя большим глупцом.

– Мы тоже поступили не умно, – усмехнулся Илья. – Мы напросились ехать за разбойниками вместе с тобой...

– И князь нас отпустил, – подтвердил Добрыня.

– Зачем вы это сделали? – всполошился Алеша.

– Заметно, братец, что ты чувствуешь себя глупцом. Иначе бы ты не стал задавать глупые вопросы, – сказал муромский богатырь.

– И не стал бы тратить время на пустые разговоры, – добавил Добрыня. – Время дорого. Пора собираться в путь-дорогу...

Алеше было неловко. Он сглупил, ему и расплачиваться. Так он и пытался объяснить друзьям. Но напрасно он пытался отговорить их ехать с ним. Илья и Добрыня были непреклонны.

Сборы были недолгими. И на следующий день в сопровождении своих доблестных оруженосцев три богатыря покинули стольный град.

Алеша укорял себя за неосторожность на княжеском пиру. И в то же время успокаивал: они отправлялись вершить благое для русской земли дело, изводить разбойничье племя.

Первое время богатыри ехали молча. Тишину нарушали лишь топот копыт, звон железа и фырканье коней.