Кладоискатель и доспехи нацистов - Юрий Гаврюченков

Воспользовавшись паузой, я поднес к губам «тюльпан» и ополовинил его жгучее содержимое, хранящее жар угасших полвека назад солнечных лучей.

— Кем вам… доводится Эрик? — с ноткой ревности спросил маслозадый ебун, и по лакуне в середине фразы я внезапно просек, что мы со Славой до сих пор не представились, а также понял, что и Кони это понял.

— С Эриком у нас чисто рабочие отношения, — я поспешно расставил точки над «i». — Мы с ним, в некотором роде, коллеги. Меня зовут Илья. Он вам, наверное, рассказывал, при каких обстоятельствах были найдены Доспехи Чистоты.

— Да, — несколько более прохладно ответил дядюшка Альф, поправляя фуляр. — Кстати, вы реализовали вашу находку?

Река разговора покинула нужное русло и грозила вот-вот превратиться в бурный поток.

— Пока нет, — улыбнулся я, — не пришли с покупателями к единому мнению.

Стало ясно, что задушевной беседе наступил конец и пора покидать гостеприимного хозяина. Гестаповские методы к маслозадому ебуну применять не имело смысла — в конторе он занимал весьма низкую ступень и вряд ли был посвящен во что-то существенное. Его даже не поставили в известность о результатах «стрелки». Для него мы со Славой были знакомыми Эрика, доставившими весточку из больницы, и я хотел, чтобы мы такими оставались в дальнейшем. Я демонстративно посмотрел на часы.

— Ба, да мы засиделись. — Я поднял бокал и с сожалением осушил его.

— Время всегда летит незаметно, когда получаешь удовольствие. — Узкая рука дядюшки Альфа дасково почесала Рольфа между ушей. Овчар с глухим стуком захлопнул пасть, потом снова задышал.

— Мы вас, должно быть, уже задерживаем, Альфред Карлович. Да и нам пора.

Я встал с кресла и окинул прощальным взглядом бутылку стоимостью с автомобиль. Я знаю толк в коньяках. «Реми Мартин» был потрясающий. Ради такого наслаждения я был готов снова бросить вызов «Светлому братству», да еще и «Великому белому братству» в придачу с Марией Дэви Христос во главе.

Мы вышли в прихожую. Рольф деликатно обнюхал мою штанину. Он был очень воспитанным псом.

— Спасибо, что заехали, — сказал Альфред Карлович.

— Не за что, — по-простецки откликнулся я, — мы ведь с Эриком коллеги.

— Он мне очень дорог, — с подкупающей откровенностью заявил Конн. — Я завтра обязательно его навощу, обязательно.

Трогательно. Впрочем, дела сердечные… Не мне сулить.

— До свидания, — сказал я. — Насчет статуэтки непременно вам позвоню. Эрик дал мне номер вашего телефона.

— Я буду ждать, — с оттенком кокетства кивнул Дядюшка Альф. — Всего вам хорошего.

— Угу, — попрощался Слава.

Как и договорились, за все рандеву корефан не произнес ни слова.

— Ну чего, много выудил? — спросил он, когда мы забрались в «Волгу».

— Надо подумать. Москва не сразу строилась.

— Ну, думай. — Слава запустил двигатель. Время было еще не позднее, и я решил заехать к маме. Давно у нее не был. Слава не возражал. Визит по месту прописки нам ничем не грозил. Эрик, напасавший отказное заявление, устранил возможный интерес милиции к моей особе, а «светлые братья» могли искать меня только по месту жительства, карауля у парадного. И хотя мамин дом был почти рядом с моим, напороться на случайный дозор я не боялся. Наружное наблюдение — дело хлопотное. Не станут меченосцы выставлять посты, по всем возможным ад. ресам.

…Старательные, надежные молодые люди, истинные арийцы, схожие меж собой как солдатики из коробки. Стойкие оловянные солдатики, и сердца у них оловянные, и глаза стеклянные, а мозги деревянные. Что за Общество? Что за племя? «Здравствуй, племя младое, незнакомое». Чую, придется познакомиться. Сегодня к этому был сделан шаг, махонький. Колоть ебуна маслозадого я не стал, и правильно. Насильно мил не будешь. В следующую нашу встречу я надеялся выведать у него куда больше. Пусть даже завтра, навестив Эрика, дядюшка Альф узнает, кто мы такие. Помехой сие не станет. Касательно дальнейших взаимоотношений с клерком «Светлого братства» у меня имелись некоторые планы.

Остановившись ненадолго у магазина, где я прикупил всякой всячины, Слава высадил меня у парадного и направился домой — развлекать женщин, для чего имелся клюквенный «Полар». А я потопал проявлять сыновью заботу.

Дав серию звонков — четыре коротких — наш семейный сигнал, я изобразил на лице чистейшую радость. Мимические мышцы, привыкшие за последнее время к совершенно иным гримасам, повиновались неохотно.

— Здравствуй, мама! — Я шагнул через порог, шурша магазинными пакетиками.

— Здравствуй, сынок. Почему один, где Мариночка?

— Дома, — я лучезарно улыбался, не уточняя, У кого именно и по какой причине находится супруга.

Незачем расстраивать маму, — а я ездил по делам и на обратном пути, повинуясь спонтанному побуждению, завернул к тебе, минуя свои пенаты… Да и просто хотелось пообщаться с тобой, мама, без лишних глаз.

— Мариночка тебе не чужая, — строго заметила мама, всегда стоящая на страже интересов жены, но а знал — случись что, она обязательно примет мою сторону.

— Но ты гораздо роднее.

— Вы, часом, не поругались? — Маминой подозрительности не было предела.

— Часом, нет. Серьезно, нет, — заверил я. — Просто мне хотелось прийти домой, а не как в гости.

Мы обнялись, мама понесла на кухню магазинные пакеты — готовить ужин, а я отправился в свою комнату.

В уголок детства. Здесь каждая вещь напоминала о далекой жизни, кажущейся теперь светлой и безмятежной. Детство всегда кажется радостным, хотя на самом деле это не самая счастливая пора. Такими же были у меня и юность, и недолгий период после окончания университета… До тех пор пока я не нашел крупный клад, на который смог купить и обставить свое нынешнее жилье; за который же, по навету подельника, получил срок. Потом были другие находки, завелись деньги, я обрел самостоятельность, о чем Долго мечтал, только вот безмятежность исчезла. Кладоискательский фарт положил ей конец. Появились заботы, богатство требовало защиты, и пришлось лить кровь, (сокровища испокон веков омывались ею, и, возжаждав их, я оказался втянут в бесконечный круговорот. За несколько лет занятие «черной археологией» здорово изменило меня. Кем я стал? Сражающимся за выживание уркой под девизом: умри ты сегодня, а я завтра? Гнетущая картина. Со стороны глядеть на себя всегда неприятно, но полезно. И хорошо, когда есть такие вот заповедники детства, где сделать это гораздо легче, нежели в привычной обстановке.

Интересно, отказался бы я от своего первого крупного клада, если бы знал, к чему это приведет?

Улыбаясь, я приблизился к книжному шкафу и не торопясь провел пальцем по корешкам двадцатитомника «Археология СССР с древнейших времен до наших дней». Пыли, надо заметить, на них не было — налицо мамина забота. Она всегда приветствовала мое увлечение историей, тягу к которой я испытываю с малых лет. В детстве я увлекался Римской империей, интерес к ней доходил до фанатизма; я ведь до сих пор иногда думаю на латыни. Нет, не стал бы я отказываться от этой сучьей жизни, до которой докатился, гонимый кладоискательской Фортуной. Видимо, «черная археология» все же мой путь, на который я даже не становился — он сам избрал меня. Словно я был рожден для того, чтобы копать и находить. Такова моя судьба, и я пройду этот путь до конца.