Шаги в пустоте - Юлия Александровна Лавряшина

журналов, воображая себя дизайнером интерьеров. Даже репетировала за закрытой дверью, видя себя на сцене. За что я только не хваталась, пытаясь уловить свое будущее.

Так что я не пыталась сейчас скормить утешительную ложь. И, похоже, мой голос прозвучал убедительно, ведь Ромка посмотрел на меня с надеждой:

– Правда?

– Это всеобщая беда. А может, естественный процесс… Надо спросить Артура, быстро он нашел свое призвание или тоже болтался по жизни, как мы все?

Я старалась говорить спокойно, чтобы не переиграть, это всегда вызывает отвращение. Даже маленькие дети на самом деле терпеть не могут, когда с ними сюсюкают, что уж говорить о подростках… Ромка слушал меня, не дергаясь, значит, мои слова не так уж раздражали его. Или он только делал вид, будто слушает?

Внезапно лицо его перекосилось – он увидел что-то за моей спиной. Я быстро обернулась: двое парней с лицами мучеников выбирались с носилками из узких дверей подъезда. В непроницаемом мешке явно лежало тело Тамары Прохоровны. Кое-как протиснувшись, они направились к фургону криминалистов мимо нас, даже не обратив внимания.

Ромка вскочил, но я схватила его за руку, чтобы не бросился к бабушке. Людей из органов лучше не раздражать выплесками эмоций, им чуждых… Не стану утверждать, что они вообще им не свойственны – я-то видела, что творилось со следователем Логовым! – но во время работы в них что-то переключается, и эти парни становятся настоящими биороботами, способными ковыряться в трупах и травить при этом байки. Они могли что-то ляпнуть при Ромке, если б он стал болтаться под ногами, нечто такое, чего ему не удалось бы забыть никогда. Я не желала ему этого.

Даже если он и в самом деле тот, кто им нужен…

* * *

Логов, конечно, не стал скрывать, кем он работает, когда прибыл местный следователь Григорий Левчук, которого, как выяснилось, Сашка приняла за оперативника. Но и лезть с советами не стал. Кому такое понравится? Москвичей и без того не любят, лучше не вбивать лишний клин… А провести собственное расследование никто ему не помешает. К тому же ради этого он, собственно, и приехал сюда.

Они завезли Ромку домой и, только он вышел из машины, заговорили, перебивая друг друга:

– Артур, это не он, я не верю!

– Давай восстановим по минутам: во сколько Ромка позвонил тебе?

– У него был веселый голос…

Поднявшись по ступеням, Ромка оглянулся и, убедившись, что они еще не уехали, ухмыльнулся. Подумал, видно, будто они следят за ним.

«Пусть так и считает, – решил Артур, проводив его взглядом. – Меньше глупостей натворит».

Только когда дверь подъезда закрылась за мальчишкой, он стронул машину с места. С горки они стекали вместе с остатками дождя, и Артур представил, как сейчас его «Ауди» погрузится в волны, точно маленький батискаф, и отправится исследовать морское дно. Скользкие водоросли змеились бы по стеклам, оставляя прозрачные строки, которые они с Сашкой попытались бы прочесть. Им это было бы интересно… На них таращились бы смешные крабы и мнительные акулы, сразу демонстрирующие зубы, а дружелюбные дельфины наверняка взялись бы сопровождать их суденышко и вывели к океану. Пожалуй, с Сашкой было бы не скучно совершить такое путешествие…

Он очнулся:

– Давай-ка без эмоций.

– Хорошо, – она открыла историю звонков. – Вот… Ромка позвонил мне… около половины двенадцатого. Я как раз вышла из музея. А ты был у Вики. Что-нибудь разнюхал?

– О да!

Она так и заерзала на соседнем сиденье:

– Ну?

– У Пашки был роман на стороне.

– Не у Светланы?!

– Нет. Он влюбился в молоденькую девушку из курортниц. Знаешь, как это бывает…

– Нет. Откуда мне знать? Я могу только вообразить.

– Тогда тебе в помощь имя… Роксана, представляешь? Ее зовут Роксана.

– Как в «Сирано»?

– Именно. Белокожая блондинка из каких-то северных краев.

– О боже. А если он уже там? Мы же их в жизни не найдем!

– Но мы можем проверить, куда они улетели. Поехали прямо сейчас?

Почему-то она обрадовалась:

– В аэропорт? Поехали!

– Ты не замерзла? – он покосился на топик, все еще казавшийся влажным. – Может, переодеться?

Сашка спохватилась:

– Ну да. Давай заскочим домой? Я переоденусь, а ты купишь внизу по хот-догу. А то жрать хочется – сил нет!

Не удержавшись, Артур спросил с издевкой:

– Вид жертвы не отбил тебе аппетит?

Ее брови поползли к корням светлых волос:

– Смеешься? Она же мне никто! Тебя же не тошнит возле трупов? А почему меня должно?

– Я профессионал, – напомнил он важно. – А ты пока просто выпускница школы…

Ее острый палец воткнулся ему в бок:

– Поговори еще!

– Эй, я за рулем…

– Вот и не беси пассажира, чтобы не попасть в аварию!

Они посмотрели друг на друга и разом расхохотались.

«Нет, с ней определенно можно пересечь океан!» – подумал Артур весело.

Пока Сашка бегала переодеваться, он, зная ее прожорливость, запасся не парой, а целой горой хот-догов. В этой девчонке все просто перегорало, и она оставалась тощей даже после обеда, способного утомить троих крепких парней. Подумав, Артур прикупил еще литр воды – так они продержатся до позднего вечера, ведь в аэропорту наверняка застрянут надолго.

У него заныло в груди: «Только бы Пашка улетел… Только бы не встретил свою мать там, куда она сейчас попала…»

В его системе мироздания пока чернело пятно в том месте, которое находилось – за… В детстве, когда он задумывался о смерти, неподдельный ужас сковывал его душу и хотелось вопить в голос: «Как это меня может не быть?! Зачем тогда все, если однажды меня просто не станет?» Мама пыталась разговаривать с ним о Боге, но подростковая непримиримость ко всему на свете мешала Артуру по-настоящему расслышать ее слова.

А когда их с отцом не стало, он просто оцепенел от ужаса и боли. И понял, что если не открыть сердце вере, то жить будет нечем, ведь смысл теряло абсолютно все… В ту ночь мама впервые приснилась ему после аварии, и она улыбалась так, словно была счастлива. Проснувшись, Артур долго лежал, не шевелясь, и слушал, как колотится от радости сердце.

С тех пор мама приходила к нему во сне каждый раз, когда работа загоняла его в угол, где таилось отчаянье, особенно если находили истерзанное тело ребенка. С такими делами невозможно было справиться без веры в то, что этот несчастный малыш сейчас рядом с Тем, кто никогда не причинит ему боли. В отличие от людей. Это ведь они творят друг с другом те жуткие вещи, которые Логову приходится расследовать, и еще пытаются спихнуть вину на Бога: мол, Он в ответе