ПРАВДА. Как политики, корпорации и медиа формируют нашу реальность, выставляя факты в выгодном свете - Гектор Макдональд

Причинно-следственные связи

Причина и следствие лежат в сердце любой истории. Тинтин отправляется в Карибское море за сокровищами, потому что находит спрятанный в модели корабля свиток пергамента. Из-за того, что троянцы решили втащить в город гигантского деревянного коня, греки смогли захватить Трою. Из-за того, что процентные ставки так низко упали, инвесторы в поисках прибылей пустились на риск. Вот что делает историю логичной и тем самым убедительной для слушателя: рассказчик объясняет, почему произошли те или иные события.

Триггер

Соедините вместе перемены и причинно-следственную связь и вы получите то, что сценаристы называют начальным происшествием, — причину, запускающую процесс перемен. Мервин Кинг в своей истории называет ее ключевым моментом — падение Берлинской стены. Любой истории нужен триггер, приводящий события в движение. Дракула подряжает юридическую контору проследить за приобретением имения в Англии. Друг мистера Дарси снимает большой дом рядом с Элизабет Беннет. Принцесса Лея находит чертежи «Звезды Смерти» и прячет их в дроиде R2-D2. Конечно, какие-то события произошли и до этого (как показывает недавний приквел «Звездных войн», повествующий о похищении тех чертежей), но этот момент знаменует начало истории. Триггер — это начальная причина цепочки многих причин и следствий.

Есть много других составляющих добротно сделанной истории: герой, злодей, наставник, трикстер, союзник, неудачи и препятствия, подмены и потрясающие открытия, — но эти три — определяющая основа, без которой истории не будет. Вот они в шекспировском «Гамлете»:

Процесс перемен, причинно-следственные связи и триггер — у Мервина Кинга в описании финансового кризиса 2008 г. есть все три.

Осмысление мира

Но прежде всего, почему история? Что в этой древней как мир когнитивной структуре заставило бывшего управляющего Банка Англии выбрать эту форму для анализа столь сложного предмета?

Ответ спрятан именно в причинно-следственных связях. Человеческое сознание жаждет объяснения всему. Когда происходит что-то важное, мы хотим понять, почемутак случилось. Поскольку истории, похоже, показывают, как одно событие влечет за собой другое, они помогают нам разглядеть смысл в хаотичности мира. Во время финансового кризиса произошло немыслимое число разных событий, по большей части пугающих, разрушительных и загадочных. История Кинга протягивает связную и понятную логическую нить сквозь трясину этих событий.

В самых простых историях у каждого следствия бывает только одна причина и каждое следствие становится причиной нового следствия. У Кинга история не столь проста. Он описывает множественные причины для множественных следствий, его история сложных экономических и финансовых взаимосвязей занимает несколько страниц. Тем не менее внимательный читатель, ознакомившись с ней, почувствует, что понял, почему случился кризис. В этом истинная ценность историй как средства коммуникации: они превращают сложные сущности в ясные и связные.

Но за эту ясность и связность мы платим. Беда историй в том, что они описывают слишком выборочно. Проще говоря, не дают полной картины. Истории — это частичные правды. В фильмах мы это видим наглядно, когда между последовательно идущими сценами пропущены большие отрезки времени, а ракурсы камеры оставляют вне кадра бóльшую часть происходящего. Сценаристы, режиссеры, монтажеры выбирают, что показать, из множества вариантов. Чарльз Диккенс, описывая жизнь Дэвида Копперфилда, берет лишь несколько ее эпизодов. Дэвид Николс в романе «Один день» дает более чем двадцатилетнюю хронику двух жизней, описывая события одного дня из каждого года.

Так же обстоит дело и с невымышленными историями. Описывая последовательность событий, мы выбираем, с чего начать, какие эпизоды отразить, как показать участников. А главное, мы упрощаем причинно-следственные связи. Истории в этом смысле весьма экономны: из-за того, что Парис похитил Елену у Менелая, греки объявили войну Трое; Хитклиф подслушивает слова Кэти о том, что выйти замуж за него было бы для нее унижением, и, покинув дом, сколачивает состояние, с которым становится хозяином Грозового перевала. Реальная жизнь редко бывает такой черно-белой. У события обычно несколько причин. Часто дело обстоит так, что X — одна из причин Y, но U, V и W — также его причины. Политики привычно объясняют кризис государственного долга или возникновение ИГ[15] простыми историями, которые отвечают целям этих политиков. Их соперники рассказывают другие истории с другими причинно-следственными связями, которые точно так же могут быть правдивы. Ученые типа Нассима Талеба даже говорят о «ловушке рассказчика» — нашей «ограниченной способности наблюдать последовательность фактов, не вплетая в них объяснения, то есть не устанавливая между ними произвольной логической связи»2.

История «Катрины»

Наоми Кляйн в полемической книге «Доктрина шока»[16] рассказывает, как Америка реагировала на ураган «Катрина»3. Она пишет, что администрация президента Джорджа Буша увидела в «Катрине» возможность применить к обветшавшей социальной инфраструктуре Нового Орлеана «неолиберальные подходы», такие как приватизация, ослабление государственного регулирования, сокращение управленческого аппарата и свободная торговля. Опустошительный ураган (триггер в истории Кляйн) так все перемешал в демографии и городском управлении Нового Орлеана, что кто-то увидел там чистую доску для обкатки своих рыночных идей. «За какие-то недели побережье залива стало домашней лабораторией» для «правительственных подрядчиков».

Вдохновившись работами нобелевского лауреата по экономике Милтона Фридмана, администрация Буша не стала выделять экстренные фонды государственным организациям, а направила $3,4 млрд частным подрядчикам из сферы «капитализма катастроф», таким как Halliburton, Bechtel и Blackwater. Городу, лишившемуся по воле стихии налоговой базы, пришлось уволить 3000 людей, а вместо них федеральное правительство наняло для реконструкции частных консультантов, поставив выгоду застройщиков выше благополучия горожан. Кварталы государственного жилья, расположенные на выгодных земельных участках, которые давно вызывали зависть частных застройщиков, назначили под снос, едва лишь эвакуировали их обитателей. Государственные школы превратили в коммерческие. Президент Буш учредил новые налоговые послабления для местных крупных компаний и отменил регламенты, защищавшие наемных работников и их доходы.