Пикник у Висячей скалы - Джоан Линдси

В следующую субботу сарафанное радио Маседона поведало о прибытии еще одного посетителя в дом садовника: это была прекрасная, точно с картинки, леди в сиреневых шелках, а привез ее в экипаже, запряженном парой лошадей, иностранный джентльмен с черными усами, который спросил дорогу к Лейк-Вью в лавке Манассы. Все на горе знали, что за героиней «таинственного исчезновения», спасенной с Висячей скалы племянником полковника Фитцхуберта, молодым симпатичным юношей из Англии, ухаживает миссис Катлер. Последний поворот событий в этом деле был настолько пикантен, что в деревне Верхний Маседон только и занимались тем, что сплетничали и строили догадки. Говорили, что племянник выбил себе передние зубы, забираясь на шестидесятифутовый обрыв. Что он безумно влюблен в эту девушку. Что прелестная юная наследница послала в Мельбурн за двумя десятками шифоновых ночных рубашек, и что она лежит в постели с тремя нитками жемчуга на шее.

Вообще-то громадный сафьяновый чемодан наследницы по-прежнему нераспакованным стоял в передней миссис Катлер. «И кто, кроме этой малышки, – с нежностью подумала Мадемуазель, – мог бы выглядеть так красиво, так элегантно в выцветшем японском кимоно?» Сквозь жалюзи в маленькую комнатушку с белеными стенами проникала рябь зеленоватого света из сада. Подсвечивал он и огромную двуспальную кровать с лоскутным одеялом, будто качавшуюся на волнах в прибойной пещере. После бурного приветствия дамы немного поплакали, сомкнув друг друга в объятиях, и отдались молчаливой роскоши объединяющего их горя. Так много хотелось сказать, так мало было сказано. Мрачная тень Висячей скалы давила на их сердца почти ощутимым весом. Мадемуазель первой вернулась к реальности безмятежного летнего дня, к мирному состоянию сада за окном и подняла жалюзи, которые издали обнадеживающий щелчок. Плакучий вяз шелестел от болтовни голубей.

– Дай посмотреть на тебя, chérie. – Изнуренное личико в окружении кудряшек, подвязанных ярко-красной лентой, было почти таким же белым, как ситцевые подушки миссис Катлер. – Чересчур бледная, но такая красивая! Помнишь, как я ругала тебя за натирание губ лепестками герани?.. Кстати, у меня чудесные новости! – Старинное французское кольцо на вытянутой руке Дианы замерцало миллионом радуг, и на щеке Ирмы от улыбки появилась ямочка.

– Дорогая Мадемуазель! Я так рада! Ваш Луи – замечательный мужчина!

– Tiens![15] Уже разгадала мой секрет?

– Нет, милая Диана, я просто знала. Миранда любила говорить, что я догадываюсь головой, а знаю сердцем.

– Ах, Миранда, – вздохнула учительница. – Такая мудрая в свои восемнадцать…

Они опять замолчали, мысленно представив Миранду с ее блестящими волосами, парящую над газоном. Пришла миссис Катлер, которой сразу понравилась изящная французская леди, и принесла клубнику со сливками.

– Дорогая миссис Катлер! Что бы я без нее делала! Фитцхуберты так добры ко мне!

– А симпатичный племянник? – поинтересовалась Мадемуазель. – Он тоже к тебе добр? Такой профиль на снимках в газетах!

Ирма ничего не могла сказать о племяннике, который, как говорили, был еще слишком слаб, чтобы покидать свою комнату.

– Вы забываете, Диана, что я видела Майкла Фитцхуберта лишь единожды и то вдалеке – в день пикника.

– Женщины умеют в мгновенье ока различить то, что им нужно, – заметила Мадемуазель. – Послушай, когда я впервые увидела затылок Луи, то сказала себе: «Диана, это определенно твой мужчина».

Именно в тот момент Майк отдыхал на лежаке на газоне, накрыв длинные ноги тетушкиным пледом. Озеро за покатой лужайкой, усеянное открытыми чашечками лилий, отражало дневной свет, будто натертая до блеска оловянная посуда. Оттуда доносились громкие крики Альберта и мистера Катлера, направлявших плоскодонку через кувшинки в поисках спутавшихся водных сорняков. В светлом голубом небе, которое у Майка всегда будет ассоциироваться с летом в Маседоне, плыли пушистые белые облака на фоне темных вершин соснового бора. Впервые с тех пор, как он слег в постель, Майк почувствовал, что окружающая обстановка ему приятна.

– Вот ты где, Майкл! Наконец-то вышел на свежий воздух! – На веранде появилась миссис Фитцхуберт с зонтиком, подушками и вышивкой наперевес. – Завтра для поднятия настроения к тебе прибудет гостья. Помнишь мисс Энжелу Спрэк из Губернаторского дома?

Племянника, однако, ничуть не заинтересовала личная встреча с этой Спрэк, чьи ноги-кегли и бело-розовое лицо напоминали ему жеманный портрет кисти Рейнольдса, что висел в столовой Хэддингем-Холла.

– Не понимаю, почему ты так придирчив к бедной Энжеле.

– Она здесь ни при чем, просто я нахожу ее… э-э, чересчур англичанкой.

– Что за чушь? – спросил полковник, вышедший из-за кустов со спаниелями. – Как, черт возьми, можно быть чересчур англичанином?

Майкл понял, что не в силах продолжать спор на таком высоком уровне, и морально подготовился к визиту семьи из Губернаторского дома на следующий день. Спрэк выглядела именно так, как он и ожидал – таких девушек неизменно подбирала ему мать для вальса на балах.

– Проклятье, Энжи, – жаловался майор по дороге в вице-королевском экипаже, – ну что ты за дурында! Разве не понимаешь, что этот молодой человек – один из лучших женихов во всей Англии? Прекрасный старинный род, титул… куча денег.

– Что я могу поделать, если ему даже разговаривать со мной не интересно? – шмыгала носом расстроенная девушка. – Сам видел, как все прошло. Я ничуть ему не нравлюсь.

– Что за упрямица! Совсем не соображаешь?.. Юная прелестница из дома садовника наверняка постарается очаровать достопочтенного Майкла, хотя и сама скоро будет богата.

Занятый планами сходить перед ужином к озеру, Майкл помог отвратительным ногам-кеглям забраться в экипаж. Семья Спрэк, как и все надоедливые гости, засиделась так долго, что небо уже затягивало закатными облаками, а спокойное озеро блестело в угасающих лучах. Едва молодой человек повернулся спиной к удаляющейся повозке и неуверенным еще шагом пошел через газон, как вдруг услышал плеск со стороны водоема – девушка в белом платье стояла под дубом у огромного ковша, в котором купались птицы. Он не видел ее лица, однако сразу узнал по наклону головы и побежал к ней в ужасе, что она исчезнет прежде, чем он доберется до нее, как постоянно случалось в его беспокойных снах. Майк уже почти коснулся муслиновых юбок, когда те превратились в подрагивающие крылья белого лебедя. Молодой человек опустился на траву неподалеку, а лебедь взмыл почти вертикально вверх над ковшом, разбрызгивая переливающиеся капли над ивами на другом берегу озера.

С каждым днем Майк все крепче стоял на ногах.

– Я считаю, – сказала его тетя, – что тебе надлежит нанести визит вежливости мисс Леопольд. В конце концов, Майкл, ты ведь спас ей жизнь. Это лишь вопрос хороших манер.

– Да и девчушка чертовски хороша! – поддержал полковник. – Я бы в твоем возрасте уже давно постучался бы в ее дверь с бутылкой шампанского и цветами, мой мальчик!