«Эскадрон смерти» из космоса. Звездные каратели - Федор Вихрев

Когда я вылез из танка, ко мне прибежал Самохин и сказал, что уничтожено два гиганта. Я удивился, как это могло быть. Оказалось, что замок… извините, товарищ генерал, замкомвзвода химиков сержант Лихович взял огнемет и самовольно пошел в сторону объекта. Своим идти с собой запретил. Его неплохо видел один из наблюдателей, он и рассказал все как было.

Сержант перебегал от одного танка к другому, воронки использовал, где-то полз. В общем, когда он был на полпути к объекту, один из этих гигантов отошел от объекта метров на пятьсот и начал обстреливать отступающие танки и окраину поселка из пушки и ракетами. От сержанта он оказался довольно близко. Тогда сержант поднялся из-за подбитого танка и выстрелил в грудь этого гиганта.

Тот закачался и рухнул. Потом в нем что-то стало взрываться — похоже, боекомплект. Сержанта тут же накрыло огнем. Стреляли все оставшиеся гиганты, про танки они сразу забыли. Там сейчас все перепахано и сожжено, от танка только остатки бронекорпуса остались.

После этого все три гиганта методично стали взрывать все подбитые машины. Сейчас там все поле покрыто металлическими обломками, ничего более-менее целого нет.

Тут на связь вышел командир головного дозора подкрепления. Он высадил мотострелков в лесополосе, те начали окапываться. Сам он попросил отвлечь противника, чтобы операторы ПТУРов и танкисты могли нормально прицелиться и поразить гигантов в спину. Я отдал приказ. Все, что могло стрелять, открыло огонь в сторону объекта. Гиганты начали нам отвечать. Вдруг один из них взорвался, другой на бегу перевернулся, сломал ногу, да так и остался лежать. Самый здоровый устоял. Он крутанулся на месте, обстрелял и поджег лесополосу, потом начал движение вдоль окраины поселка. Из лесополосы выехало несколько БТРов и поехало за ним. Близко не подъезжали, стреляли из пулеметов. Когда гигант обернулся, шустро рванули в сторону объекта и укрылись за ним. Началась игра в кошки-мышки. БТРы высовывались, стреляли и тут же уходили обратно. Минут через пятнадцать такой чехарды гигант вдруг свалился — его БМП и танки в спину достали. Пока его гоняли, один танкист из вновь прибывших уложил два снаряда точно внутрь объекта. Хотел еще, но я запретил. Я собрал мотопехоту и выехал в поле. Вот и весь бой.

— Какие потери?

— Двадцать девять танков, все под списание; три БМП, одной требуется замена вооружения и легкий ремонт, остальные — списывать. Погибло восемьдесят семь человек, двенадцать ранено.

— Какие трофеи?

— Один гигант — который кувыркнулся — вроде цел, только нога сломана. Второй — лишился руки, разбита броня на груди, что внутри повреждено — не знаю, но горелым оттуда отчетливо несет. Третий — тот, которого вертолетчики изувечили, я про него говорил. И у последнего, самого здорового, вся спина в дырках. Когда шел — хромал, да и грудь у него вся побита.

— Как объект?

— Стоит, аппарель откинута, движения не замечено. Внутреннее пространство под прицелом, там танк и БТР прямо около люка стоят. Внутрь мы не заходили.

— Это все?

— Никак нет, еще пленный есть.

— ЧТО?! Откуда?!

— Когда мы подъехали, увидели, что около одного гиганта — того, которого мы свалили, — лежит кто-то. Подъехали — а это женщина лежит, похоже, из гиганта вывалилась.

— Как выглядит? Где она?

— Обычно выглядит. Рост где-то метр восемьдесят, волосы короткие, рыжеватые, лицо ближе к азиатскому типу. Одета во что-то вроде летного комбинезона. Лежала без сознания. Ранений не видно, следов крови нет, пульс вроде нормальный. Оружия не было. Сейчас она лежит связанная, вон в том здании. С ней пять человек охраны в той же комнате и взвод — вокруг дома.

— Проверили — других нет?

— Так точно, проверили все. В том, около которого ее нашли, никого. Кабина на одного человека. Тот, который без головы, — там следы крови, какие-то ошметки мяса, куски аппаратуры и какой-то жилет, весь издырявленный и окровавленный. Солдатики потом минут пять блевали. Который огнеметом подбили — не знаю, он до сих пор горит, не прикоснешься. Вряд ли там кто выжил. Который взорвался — от него только ноги и остались. Остальные — не знаю. Который кувыркнулся — у него сквозь триплекс видно человека. Лежит, не шевелится, уж третий час пошел. А которого последним достали — упал триплексом вниз, не видно ничего. Около каждого гиганта стоит парный пост, около последних двух — утроенный.

— По-о-онятно… А где сейчас остальные?

— Раненые отправлены в Дзержинск. Остальные в оцеплении вокруг объекта.

— Ну что ж, капитан, ты молодец. Честно, молодец. Все сделал правильно. Жаль пацанов, конечно, но результат того стоит.

А теперь слушай внимательно. Скоро сюда подойдет батальон ВВ и основная колонна из Шестидесятой дивизии. Они ставят оцепление в два слоя, своих тогда снимешь. Пусть поспят ребята, им это надо. Ночью должна прилететь спецгруппа из Комитета Госбезопасности, главный — капитан Свиридов, Кирилл Олегович. Ему сдашь свою пленную с рук на руки. И поступаешь в полное его распоряжение. Понял?

— Так точно, товарищ генерал, понял. Разрешите идти?

— Иди, капитан. И готовься много писать и говорить. Очень много. Сейчас такое завертится…

Солнечная система. Планета Земля. СССР. Где-то около Дзержинска. 22 октября 1977 года. 22 часа 15 минут

Библия говорит, что сначала было слово. Некоторые шутники даже уточняют, какое — почему-то чаще всего нецензурное. В данном случае вначале было чувство. Ощущение того, что что-то не так и надо что-то сделать. Человек попытался сделать это что-то, не понимая даже толком что. Но тут уже другое чувство ворвалось в его сознание, словно поток, и смыло серую пелену беспамятства. Это была резкая вспышка боли. И, словно последовательно включающиеся блоки самодиагностики, стали просыпаться остальные чувства.

Боль локализовалась — ладонь правой руки. Левая рука зажата и затекла. Ноги согнуты в очень неудобной позе. Болит голова. Затем плавно пришел слух. Какой-то гул, неразборчивые голоса, удары по металлу. Человек открыл глаза. Сначала он видел только расплывчатую черно-серую мешанину пятен. Потом словно начали наводить резкость, и пятна получили четкость, объем и цвет. Потом пришло воспоминание: он — Вэнс Стиллман, командир второй роты боевых роботов в наемном подразделении «Эскадрон смерти». Потом пришло понимание — он в рубке боевого робота.

Пилот повис на ремнях лицом вниз, один ремень то ли порвался, то ли расстегнулся, из-за чего оставшиеся врезались в тело. Левую руку он не чувствовал — то ли затекла, то ли ранение. На нем нейрошлем, причем разбитый: перед левым глазом — паутина трещин, сквозь которую почти ничего не видно, перед правым — почти целое пластиковое забрало, сквозь которое видно приборную панель и окровавленную правую руку. Панель мертва, не горят ни огоньки — индикаторы, ни информационные экраны. А потом Стиллман вспомнил все.

Вздохнув, пилот попытался снять шлем. Не вышло — правая рука скользила из-за крови, левая не поднималась и вообще ни на что не реагировала, нейрошлем казался страшно тяжелым. Тогда Вэнс начал расстегивать крепления пристяжных ремней. Наконец это ему удалось, и он мешком осел на главный информационный экран, ставший полом. Ноги не удержали тело, и Стиллман улегся в позе эмбриона.