Таинственный изумруд. Серия «Мир детектива» - Уэзерби Чесни

это случается, на жалости, оно сразу угасло, как только стало известно, что человек, вызвавший его, недостоин этой самой жалости. К тому же, как узнал Спенсер от самой Мильдред, её брак с Брерданом был только номинальным. Тотчас же после венчания молодая девушка вернулась в замок и никогда не оставалась со своим мужем наедине?

Это неожиданное открытие глубоко обрадовало Спенсера, лорда Гекзама и даже Сюлливана, который всей душой привязался к своему другу и принимал близко к сердцу все его интересы.

– Значит, вся эта история окончена и о ней следует навсегда забыть, – радостно сказал он молодому человеку. – Само по себе венчание при подобных обстоятельствах, не стоит ни гроша. Это только комедия, о которой смешно и думать.

– И тем не менее существуют воспоминание, которые в течение всей жизни, как дурные сны, отравляют вам душу, – задумчиво произнес Спенсер. – Боюсь, как бы этого не случилось и со мной. Одно могу обещать, что я никогда не произнесу в присутствии моей жены имя этого человека и использую всю силу воли, чтобы постараться забыть о том, что он когда-то существовал.

– Одним словом, вы теперь счастливый человек и вас можно поздравить с полной победой?

– Если хотите, да. Но не думайте, что мое счастье заставит меня когда-нибудь позабыть, что я обязан им вам.

– Пустяки! Я тут не причем, – весело произнес ирландец. – Женщина, если она любит, не откажется от любимого человека, даже в том случае, если он не исполнит возложенной на него миссии.

– Вы правы, я тоже думаю, что Мильдред во всяком случае согласилась бы быть моей женой, но в чем я также уверен, так это в том, что без вас мне никогда бы не удалось найти изумруд. Вы сыграли роль сказочной феи.

– Наоборот, это я должен быть благодарен вам, – не уступал ему Сюлливан, – кто знает, что было бы со мной, не повстречай я вас в Париже. Воображаю, сколько бы я наделал глупостей и ухлопал денег. Но скажите, ради Бога, неужели Гекзам действительно оставит у себя этот изумруд. Да я предпочел бы скорее, чтобы сам чёрт поселился у меня в доме, чем хранить у себя этот проклятый камень.

– Я и сам хотел бы, чтобы он от него избавился, но вы знаете, что все мои уговоры напрасны.

И действительно, сколько ни уговаривал молодой человек лорда Гекзама продать этот роковой камень, тот только посмеивался над суеверием своего друга.

– Ведь это не больше, чем легенда, – говорил он, улыбаясь, – и к тому заметьте, несчастье постигает только того, кто приобрел изумруд нелегальным путем, так что мне не грозит никакая опасность.

– Допустим, что это так, – согласился присутствовавший при этом разговоре Сюлливан. – Ну, а представьте себе, что вдруг этому самому изумруду придет в голову покапризничать и он начнет вымещать свое озлобление на совершенно невинных людях. Что тогда будет? Нет, я бы на вашем месте не был спокоен до тех пор, пока этот изумруд не превратился бы в железнодорожные или иные акции.

– Вы забываете, что в случае продажи его, я навлеку, судя по вашей теории, несчастье на других невинных людей, – пошутил Гекзам, радуясь, что прижал молодых людей к стене.

– Как знать! – нашелся Спенсер. – Очень возможно, что для человека незнакомого с его историей, он будет не так опасен, тем более, что приобретен он будет вполне законным путем.

– Все это возможно, но все-таки недостаточно убедительно, – улыбнулся Гекзам.

– Я придумал! – торжественным тоном произнес Сюлливан. – Знаете, что сделайте? Пожертвуйте его в Британский музей. Таким образом, он никому не будет принадлежать и, следовательно, ни для кого не будет опасен.

– Еще остроумнее! – рассмеялся лорд Гекзам. – Но в таком случае изумруд будет принадлежать самой нации и, если какое-нибудь несчастье постигнет мое отечество, я буду в этом виноват. Нет, вы напрасно стараетесь меня уговорить, – добавил он, качая головой. – Изумруд принадлежит к реликвиям моего рода, и продать его было бы равносильно, отказаться от своего герба и своих предков.

На этом разговор и окончился. Спенсер и Сюлливан поняли, что все их дальнейшие убеждения будут напрасны и спустя какое-то время все трое мужчин уже были поглощены вопросом, каким образом удобнее предать гласности исповедь Марты. Все затруднение состояло в том, что некоторые, описанные в ней факты следовало в интересах семейной чести Гекзамов, как можно ярче выставить наружу, другие же, наоборот, необходимо было во что бы то ни стало, скрыть.

В конце концов, все устроилось вполне благополучно и газеты с редкой добросовестностью удовлетворили любопытство всех, интересовавшихся тайной рокового изумруда. Исповедь Марты была последним напоминанием об этом быстро промелькнувшем деле, и спустя время воспоминание о нем изгладилось навсегда.

Между тем в замке Гекзам шли усиленные приготовления к свадьбе Мильдред и Спенсера. Сюлливан принимал в них самое деятельное участие, волнуясь не меньше жениха и невесты. Свадьба была самая скромная и сразу после венчания молодые уехали в свободное путешествие по Шотландии, инстинктивно боясь материка, особенно Франции, с которой у Спенсера было связано немало тяжелых воспоминаний.

Сюлливан тоже хотел проститься со своим радушным хозяином, но лорд Гекзам, чувствуя себя с отъездом дочери совершенно одиноким, упросил его не покидать замка хотя бы до приезда молодых.

– Живите себе здесь, сколько захотите, – сказал он. – Я ни в чем не буду вас стеснять, но только, ради Бога не оставляйте меня одного. Дайте мне постепенно привыкнуть к моему одиночеству.

Сюлливан остался и очень скоро симпатия, которую они питали друг к другу, перешла в прочную дружбу. Оба настоящие фанаты конного спорта, они большую часть времени посвящали верховой езде и охоте.

Как-то раз утром, около месяца спустя после отъезда новобрачных, лорд Гекзам и Сюлливан выехали верхом из замка на охоту.

– Сегодня наша последняя прогулка перед приездом Артура и Мильдред, – сказал Гекзам. – Никогда еще время не тянулось так долго, как в этот месяц. Но славу Богу это наша последняя охота.

Эти слова часто потом приходили на ум Сюлливану.

Последняя охота! Последняя прогулка! Какие пророческие слова!

Жизнерадостный, веселый почти подъезжая к месту, назначенному для свидания с другими охотниками, лорд Гекзам пришпорил лошадь, чтобы перескочить через изгородь. Лошадь легко взяла барьер, но за ним оказался глубокий ров, куда она и угодила, увлекая за собой всадника.

Несколько минут спустя прибежавшие на крики Сюлливана, егеря, извлекли из рва уже бездыханный труп лорда Гекзама. У него оказался сломанным позвоночный хребет. Лошадь тоже была убита на месте.

Едва сдерживая слезы, Сюлливан проводил останки своего друга до ближайшей деревни и помчался на телеграф, чтобы дать знать Спенсеру и Мильдред о постигшем их ужасном несчастии.

«Возвращайтесь немедленно. Крайне необходимо», написал он в телеграмме. Но она не застала молодых людей на месте. Они уже покинули Эдинбург, где, случайно купив вечернюю газету, прочли об ужасном известии. Несмотря на краткость сообщения и отсутствие имени лорда Гекзам, Спенсер сразу понял, что погибший при таких ужасных обстоятельствах пэр, есть никто иной как отец его жены. Сердце его мучительно сжалось, и он с ужасом подумал, как отнесется к этому внезапному удару Мильдред. Но молодая женщина была мужественна и не захотела усугублять горя мужа своим собственным отчаянием.

Какое это было печальное возвращение! Сюлливан встретил их на вокзале в Брадфильде. Мужчины молча пожали друг другу руки и Спенсеру сразу стало легче на душе при виде этого верного, преданного друга.

Вечером, после похорон, оба они сидели в кабинете покойного.

– Может быть это дико, что я сейчас скажу, – произнес Сюлливан. – Но меня не покидает мысль, что своей гибелью Гекзам обязан таинственному проклятию изумруда.

– Я тоже об этом думал и также как вы устыдился своего суеверия, – сказал Спенсер. – Тем не менее, правдоподобна легенда, о которой нам рассказывал наш умерший друг, или нет, но я решил