Русский купидон - Саша Майская

Их тела горели, их дыхание стало единым, и не было больше ничего вокруг, была только тьма, плеск воды, да тихий сдвоенный шепот:

— Ленка…

— Максим…

— Я люблю…

Они молча прошли по спящему саду, легко раздвинули ветви живой изгороди и вошли в дом. Больше не было нужды в словах, потому что главное они уже произнесли.

— Люблю…

Уйти Максу пришлось на рассвете, потому что Лена неожиданно заартачилась и снова вспомнила о слухах и общественном мнении. Макс очень хотел провести эту ночь в ее постели, но не мог не уступить. Взамен он выторговал себе всего одно условие:

— Я ухожу, но завтра… нет, уже сегодня мы с тобой уезжаем из Кулебякина к чертовой бабушке!

— С ума сошел? Куда это…

— Синельникова, ты пошлая и ограниченная женщина. Я вовсе не тиран и самодур, требующий, чтоб ты безоглядно пошла за мной на край света, бросив дом, сад и любимую работу, о которой ты, кстати, не вспоминаешь уже третью неделю.

— Ой, не напоминай… Но тогда куда ты меня тащишь?

— В любое практически место на земном шаре, где нет Серафимы и Аглаи Кулебякиных и иже с ними. Где ты не будешь пугливо оглядываться и выгонять меня из койки до восхода солнца. Выбирай, куда мы поедем.

— Ну… в Москву?

— Можем и в Москву. Только там ты опять начнешь канючить, что это моя территория, твоя территория, чужая территория, что тебя это подавляет… Предлагаю нейтральный вариант: Канары.

— Здорово, но у меня нет загранпаспорта.

— Бомжиха! Тогда… Питер! Или Анапа. Или Петрозаводск.

— Макс, ты серьезно?

— Абсолютно. Мы садимся в мою машину, завозим Ваську к моему другу, потом мчимся в аэропорт — фьють! И кулебякинцы кусают локти, не понимая, куда же делась Леночка Синельникова. Не иначе, утопилась из-за подлых сплетен.

— Трепло… Макс, но я не могу уехать прямо отсюда на твоей машине.

— Ах, да, репутация… А на чем отсюда ездят в Москву?

— Обижаешь, Сухомлинов. Мы — элитный поселок, мы все при машинах. Только мою сломала Тимошкина.

— Еще какие виды транспорта имеются?

— Рейсовый автобус. В одиннадцать и в три. Потом еще в шесть и восемь, но это только по будням.

— Отлично! Синельникова, ты будешь ждать меня на остановке. В одиннадцать. Она, кстати, где?

— На трассе, метров через триста после выезда с нашей дороги. Если через лес, то быстро.

— Пойдешь налегке, вещи я твои заберу. Выйдешь… во сколько ты выйдешь?

— Ну… в десять.

— Отлично. Выйдешь в десять и пойдешь на виду у всех. А я шумно и с помпой буду собираться часов в одиннадцать, не раньше. Потом мухой домчу до трассы, подхвачу тебя и увезу. Идет?

Лена повернулась к Максиму и тревожно заглянула ему в глаза. У него почему-то сжалось сердце, и тогда она растерянно и тихо прошептала:

— Идет. Только, Макс, если и на этот раз…

Он понял, что она имела в виду, и у него даже сердце заболело от ярости. Ну почему же она никак не хочет ему поверить?!

— Ленка, я клянусь тебе… нет, я просто тебе говорю: я тебя увезу, и мы вместе постараемся привыкнуть к мысли, что остаток наших дней нам придется провести вместе. Противно, конечно, но что делать…

Она запустила в него подушкой, а он с хохотом увернулся, потом сгреб ее в охапку — и они опять любили друг друга, любили неистово — и медленно, нежно — и яростно, жадно — и наслаждаясь каждым мгновением этой близости.

На рассвете Макс отправился к себе…

Выдержать до одиннадцати оказалось непросто. Макс собрался еще часов в восемь, а до одиннадцати просто слонялся по дому и раздражал Ваську, который хотел либо спать, либо есть, либо гулять, но уж никак не мотаться вслед за неугомонным хозяином по всему дому. Без пяти одиннадцать приплясывающий от нетерпения Макс загнал Ваську в машину, демонстративно долго и громко запирал двери, потом навесил на калитку огромный замок — и наконец отбыл по Центральной улице с заездом на площадь перед супермаркетом.

Нужного эффекта он добился. Практически все жители поселка в лихорадочном молчании пожирали глазами медленно едущий посреди улицы «лендровер», а Макс, высмотрев в толпе Серафиму Кулебякину, крикнул, высунувшись из окошка:

— Серафима Владимировна! Моя соседка, видимо, уехала на работу, а я не попрощался. Передайте Елене Васильевне мой поклон. Дела срочно зовут в Москву. Всего доброго!

Серафима поджала губы, и в глазах ее блеснул нехороший и азартный огонек, но Макс этого, к сожалению, не видел. Он дал газ и на огромной скорости помчался навстречу своей любви…

Сразу за поселком дорога резко брала влево, огибала рощицу и дальше уже по прямой вела к московской трассе. Именно здесь, за рощей, и стоял посреди поля душистой сурепки пресловутый светофор, так раздраживший и умиливший Максима Сухомлинова в начале нашего повествования. Теперь-то Макс не собирался тратить на светофор драгоценное время, хотя и горел красный. Лена уже ждет его на остановке рейсового, и через каких-то пять минут…

Честно говоря, первым его желанием было потрясти головой и ущипнуть себя побольнее. Из густых зарослей сурепки вдруг вынырнули — другого слова не подберешь — два бодрых и необычайно оживленных гаишника. Оба с полосатыми палками, при полном параде, в белых касках, а чуть погодя стал виден и мотоцикл с коляской, припрятанный на меже.

Макс затормозил исключительно по врожденной доброте. Гаишник — тоже человек, а в таком месте ребятам ловить явно нечего.

Ради светлого дня новой жизни можно и осчастливить…

— Лейтенант Лопухов. Папрашу ваши документики, товарищ водитель… Сухомлинов Максим Георгиевич?

— Так точно. Простите, лейтенант, очень тороплюсь, а вокруг все равно никого.

— Правила одни, а вы нарушаете. Нехорошо это. Попрошу страховку и документы на машину.

Макс начал закипать. Молодой лейтенант явно куражился, осознавая свое превосходство, а Макс таких не любил.

— Лейтенант, а в чем, собственно, причина такой проверки? Мои права у вас есть, номер машины указан…

— Попрошу выйти из машины.

— Зачем?

— Выйдите из машины, гражданин. И без глупостей. Колян, страхуй. Бычок с норовом.

Макс вылез из машины, цыкнув на Ваську, — и был немедленно уложен на горячий капот довольно увесистым тычком автомата под ребра. Еще не веря до конца в масштабы надвигающейся катастрофы, Макс успел крикнуть:

— Ребята, давайте миром разойдемся? Пятихатка на нос и…

— Смотри, Колян, нам взятку предлагают. Нехорошо. Придется проехать в районное. Садитесь в машину. Сядь, я сказал! И не дури, я сзади поеду. Колян, давай за руль. Ключи!